eng
Структура Устав Основные направления деятельности Фонда Наши партнеры Для спонсоров Контакты Деятельность Фонда за период 2005 – 2009 г.г. Публичная оферта
Чтения памяти Г.П. Щедровицкого Архив Г.П.Щедровицкого Издательские проекты Семинары Конференции Грантовый конкурс Публичные лекции Совместные проекты
Список изданных книг
Журналы Монографии, сборники Публикации Г.П. Щедровицкого Тексты участников ММК Тематический каталог Архив семинаров Архив Чтений памяти Г.П.Щедровицкого Архив грантового конкурса Съезды и конгрессы Статьи на иностранных языках Архив конференций
Биография Библиография О Г.П.Щедровицком Архив
История ММК Проблемные статьи об ММК и методологическом движении Современная ситуация Карта методологического сообщества Ссылки Персоналии
Последние новости Новости партнеров Объявления Архив новостей Архив нового на сайте

«Методологическая школа организации и управления: истоки, особенности, инструменты»

Г.Г. Копылов

Введение

В последние годы происходит оформление новой российской методологической школы организации и управления (ОРУ). Выявлены классы ситуаций, в которых эффективно применение разработанных в ее рамках понятий и методов, обозначилась ее собственная практика, формируется сообщество управленцев, которые работают, используя ее методы.

Но по своей сути методологическая школа ОРУ является особой фокусировкой (особым использованием, специфической рефлексией) методологии (более точно – системомыследеятельностной методологии), развитой Г.П.Щедровицким (1929-1994) и его учениками, коллегами и продолжателями. Методология является дисциплиной об общих принципах и формах организации мышления и деятельности; в ее рамках разрабатываются подходы к анализу и проектированию систем деятельности, к разворачиванию социальных и социокультурных проектов. В методологии разработаны особые подходы к анализу мышления, созданы собственные формы его организации, делаются небезуспешные попытки формирования новых структур мышления и деятельности. В целом методология представляет собой пакет новых практик (игровых, стратегирующих, проектно-программных, тренинговых, антропологических, образовательных и др.), и новую формацию мысли, особым образом и с самого своего начала сочетающая философско-понятийное мышление со специально формируемыми структурами прикладности.

Итак, методологическая школа ОРУ берет свое начало из разработок по оргуправленческой тематике, которые проводились и проводятся в рамках методологии. (Другие существующие сейчас каналы оформления методологии – образовательный и философский; развивается также гуманитарно-технологическое направление.)

В высшей степени интересно, что основные интенции (принципы) и школы, и самой методологии несут на себе отчетливый отпечаток личности ее основателя, Г.П.Щедровицкого. В ходе формирования методологии Г.П.Щедровицкий сумел превратить характеристики своего "духовного устройства" в организационно-мыслительные принципы. Именно эти принципы задают специфику методологической школы управления, определяют и ее силу, и ее ограничения.

В этой статье мы сначала обсудим базисные принципы методологической формации мышления как они задавались и формировались Г.П.Щедровицким, а затем перейдем к особенностям и формам практикования методологической школы организации и управления.

Дойти до самой сути

Г.П.Щедровицкий был уникальным человеком с точки зрения органичного сочетания несоединимых качеств.

С одной стороны, он абсолютно серьезно принимал идеологические тезисы, господствовавшие в общественном сознании в годы его юности (конец 1940-х гг.). Это вкупе с исследовательским складом мышления – породило в нем особый феномен стремления к углублению своего понимания общественных явлений, образцов мышления, научных текстов. Он максимально "по содержанию" относился к словам и стоящим за ними мыслям, восприняв самую конфигурацию советской идеологии, заключавшейся в примате слова над делом.

Г.П.Щедровицкий не мог, как тысячи людей вокруг, относиться к словам и текстам поверхностно: пропускать их мимо ушей, скользить по ним взглядом, механически запоминать, чтобы потом воспроизвести. Он всегда помнил, что за словом стоит определенная мысль, - а именно мысль, был он убежден, служила регулятивом дела, определяла его границы, возможности и невозможности и т.д. Название его автобиографической книги «Я всегда был идеалистом» [1] многосмыслено: речь идет и о философском, и о жизненном идеализме. Идеальные конструкции были для него всегда более значимыми, нежели какие-либо социальные правила, а под практикой он всегда понимал систему ответственных и теоретически (т.е. мыслительно) обоснованных действий [2][1].

Стремление "дойти до самой сути" было в нем определяющим. Он при этом осознанно пренебрегал многими обычными приемами социальной мимикрии и был принципиально антикоммунальным человеком. Но одновременно для него был невероятно значима и личная управляющая позиция, и принадлежность к управляющему слою – к подлинной элите[2]. Выросший в семье крупного организатора промышленности почти министерского ранга, Г.П.Щедровицкий буквально с отрочества готовил себя к управлению, не мысля для себя иной общественной позиции, кроме организаторской.

Крайне парадоксальное сочетание! С одной стороны – явный жизненный идеализм, антисоциальность, научная, мыслительная направленность. С другой – элитарность "по жизни", организационная, активная позиция в крови. Если бы не было второй стороны, Г.П.Щедровицкий стал бы глубоким ученым, исследователем с явной схоластической стрункой. Если бы не было первой – в истории России он был бы успешным руководителем, может быть, диссидентом, а после перестройки – министром, искусным в хитросплетениях власти, добивающимся своих целей. Но будучи тем, кем он был, Г.П.Щедровицкий стал организатором исследовательских и проектных работ в совершенно новой области мысли, создал основу для формирующихся сегодня школ управления, образования, нового философского течения.

Он сам писал об этой присущей ему внутренней парадоксальности так:

«Я всегда чувствовал себя ответственным за то, что происходило вокруг... Такая активность, или то, что сейчас принято называть активной жизненной позицией, была присуща мне изначально, по рождению в этой семье. <...>

Конечно, занятия наукой есть жизненная борьба, а поэтому занятие наукой немыслимо без участия в политике... Если он устраняется от нее, то, во-первых, он становится нежизнеспособным, а во-вторых, я в этом глубоко убежден, его собственно научные размышления, круг его идей становятся также нежизненными... Но, стремясь осмыслить свой собственный опыт, я понял одну важную вещь: люди, подчинившие свою жизнь политическим ценностям и целям, перестают заниматься наукой.

Я все время имею в виду... политику внутри малых человеческих коллективов. Ученый не может выйти из них и остаться ученым, но рок его, крест, который он должен нести, состоит в том, чтобы, живя в этих социальных, политических отношениях, всегда подчинять их целям и задачам развития научного знания.

Большой ученый никогда не жертвует научной истиной (не надо бояться этих громких слов) ради каких-то там конкретных ситуаций. Наоборот, проходя через них, он все время думает об одном: как в сложившихся ситуациях сохранить и прояснить эту самую научную истину.» [1, с.12 и далее]

Методология как новая формация мышления

Понятно, что человек, в котором должны уживаться столь разные начала и принципы, взваливает на себя сложнейшую задачу: выработать собственную жизненную и рабочую программу, в которой эти начала поддерживали бы друг друга:

«К лету 1952 года у меня сформировалась <следующая> идеология...: я представлял себя прогрессором в этом мире. Я считал (в тогдашних терминах), что Октябрьская революция начала огромную серию социальных экспериментов по переустройству мира, экспериментов, которые влекут за собой страдания для миллионов людей, может быть, их гибель, вообще перестройку всех социальных структур...

Я относился к происходящему как к естественноисторическому процессу, в который я вовлечен. И, определяя для себя, чем же, собственно говоря, можно здесь заниматься, я отвечал на этот вопрос... очень резко: только логикой и методологией... Сначала должны быть развиты средства человеческого мышления, а потом уже предметные, или объектные, знания, которые всегда суть следствие от метода и средств. <...>

Смысл своей работы я видел в том, чтобы всячески, по всем линиям, во всех возможных формах способствовать восстановлению интеллигенции... Назначение и смысл моей работы, в том числе и как философа, как социального мыслителя, как логика и методолога, состоят лишь в развитии средств, методов, способов, форм мышления и что жизнь моя и работа должны заключаться в том, чтобы выискивать людей, способных осуществлять эту работу, и создавать условия для их жизни, для их развития. На это должны быть направлены все мои усилия, и этим же они вместе с тем и должны ограничиваться.» [1, сс. 107 и далее]

Таким образом, Г.П.Щедровицкий ставит перед собой задачу сформировать новую структуру, где могло бы существовать и культивироваться новое по типу мышление – с одной стороны, направленное на изучение и формирование мышления специалистов, а с другой – на занятие управляющей и организационной позиции по отношению к различным наукам. Это мышление было названо им методологическим:

«Цель и смысл всего происходившего тогда состояли в том, чтобы собрать коллектив мыслящих психологов, которые могли бы обсуждать теоретические, методологические проблемы психологии и науки вообще, ... в кружке шло интенсивное формирование собственно методологии. А мы представляли методологию как систему, объемлющую специальные науки... Согласно этим идеям надо было строить психологию, социологию. Собственно говоря, в этом я видел смысл методологической работы, и мы в... кружке намечали программу развития гуманитарных наук.» [1, с. 10]

Это была сверхдерзкая программа – замысел состоял в том, чтобы в самой структуре нового мышления и знания соединить те взаимоисключающие принципы, которые были ведущими для Г.П.Щедровицкого: исследовательскую и прогрессорскую интенции. Методологическое мышление должно было сочетать в себе фундаментальную глубину безупречного исследования и возможность непосредственно использовать его результаты для организации и управления. Г.П.Щедровицкий в проекте формирования методологии стремился выстроить философию и логику как инженерные разработки[3].

Принцип содержательного управления

Итак, Г.П.Щедровицкий выдвинул замысел организации исследований (и даже соорганизации и создания наук) через формирование методологии – через анализ и разработку средств и методов мышления в рамках специально созданной организации работ – кружковой, внеинституциональной.

Если мы прочтем эту фразу, сделав акцент не на слове «наука», а на слове «организация», то увидим, что здесь, фактически, содержится принцип особого, нового, типа организации и управления. Именно такая фокусировка первоначального замысла создания методологии лежит в основе методологической школы ОРУ.

Этот принцип может быть назван принципом содержательной организации и управления. Он заключается в том, что управление должно быть основано на выработке знаний о "мыслительных схемах" и о схемах организации, лежащих в основе «управляемой системы». Именно знания и проекты (программы) развития и конституируют впервые сам объект управления (который до того натурально не существует). Утверждается, что за счет такой, методологической, организации мышления можно «нарастить» ресурс – не материальный, не связанный с властью или авторитетом – но дающий возможность осуществлять развитие сложных социально-деятельностных систем.

Итак, для методологической школы управления прогрессорская интенция обязательно опосредуется исследовательской и/или проектной. Как мы видим, тут действует та самая схема "практического идеализма", примата  слова и проекта, которую Г.П.Щедровицкий понял, вдумываясь в конструкцию советской жизни.

И не только советской: один из известных тезисов К.Маркса заключается в том, что дело философии не в том, чтобы познавать мир, а в том, чтобы научиться его изменять. Методологическая школа управления вслед за Г.П.Щедровицким перевернула этот тезис: философия может быть эффективнейшим средством изменения мира.

Не надо только думать, что официальный марксизм 1950-1980-х гг. принимал такое развитие идей Маркса и вообще был озабочен проблемой развития. Тот важнейший принцип личности Г.П.Щедровицкого, о котором уже было сказано – его содержательность и антисоциальность – ставил его в оппозицию и к официальной идеологии, и к функционирующим машинам науки, философии, образования. Г.П.Щедровицкий очень рано – во время обучения на философском факультете МГУ в 1950-е гг. – понял, что развитие функционирующих (как правило, по социальным законам) структур изнутри невозможно, что мышление принимает в них ритуальные формы. Достичь прогрессорских целей можно только извне, с помощью специально созданных структур, где формируются новые принципы мышления. Г.П.Щедровицкий создал объединение исследователей, получившее название Московского методологического кружка.

Эта же схема является основополагающей и для методологической школы управления. В ее рамках не занимаются оптимизацией управления в функционирующих системах – для этого существуют многочисленные менеджеральные подходы. Методы методологической школы ОРУ предназначены для управления развитием, для организации новых социальных и деятельностных единиц, для формирования образчиков новой социальной практики [4].

Принцип оборачивания

Но откуда могут браться сами новые образцы организации, новые схемы мышления? Обычно говорится, что они – результат творчества. Но можно ли поставить задачу выработать хотя бы какие-то приемы и принципы стихийно проявляющегося творчества?

Г.П.Щедровицкий не был бы самим собой, если бы не стал искать подходы к этой проблеме: ведь один из компонентов замысла методологии заключается в том, чтобы научиться делать сознательно и целенаправленно то, что до того делала только история [2,5]. Как Декарт поставил вопрос о методе познания и показал, что можно методически достигать тех результатов, которые до того оставались во власти озарений, так и в рамках методологии была поставлена задача разработать принципы искусственной организации естественно протекающих процессов[4].

Один из важнейших результатов, достигнутых на этом пути, заключается в формулировании и отработке мощного принципа оборачивания – то есть использования результатов анализа форм мышления и деятельности для организации собственной работы и использования результатов рефлексии форм самоорганизации собственного мышления для формирования проектов, предназначенных для реализации [6,7].

Этот принцип также берет свое начало в том отношении абсолютной интеллектуальной серьезности и честности, которое было присуще Г.П.Щедровицкому. Вот характернейший пример:

«Я попал на один из... семинаров <З.Я.Белецкого> – это было в... 1950 г., на втором курсе – и попробовал сделать там доклад для студенческой аудитории об относительности и абсолютности истины в марксистской концепции. Вообще, эта идея относительности истины меня очень привлекала... Я знал гротескное утверждение Ф.Энгельса, что вся история науки есть лишь цепь заблуждений и ошибок..., и я сделал очень простенький такой доклад, демонстрирующий эту мысль.

И если бы я просто говорил все эти формальные вещи, то, наверное, все восприняли бы это как должное. Но, по-видимому, беда моя состоит в том, что... я, наверное, всегда стремлюсь привнести собственное отношение... Когда я говорил, что всякая истина относительна, то за этим очень много чего стояло в плане моего отношения. И больше того – я теперь так понимаю то, что происходило, – утверждая, что все истины относительны, я тем самым подрывал устои самого марксизма как учения... Раз все знания относительны и лишь цепь заблуждений – значит, само собой очевидно, что и марксизм тоже есть одно из таких исторических заблуждений и не более.

В этом смысле я был формалистом, я не мог позволить себе, например, считать, что все есть цепь заблуждений, кроме марксистской философии, что для нее почему-то мы делаем исключение.

<Меня спросили:>

– Как же так? Если все есть лишь цепь заблуждений и каждое наше утверждение относительно, то ведь получается... я даже боюсь сказать, что получается. Я лучше спрошу: а как же быть с «Капиталом» Маркса? Разве это не абсолютная истина?

И все присутствующие, включая Белецкого, затихли.

Попробуйте сейчас поставить себя на мое место. ..Если я говорю здесь, что «Капитал» или ленинская теория революции формально подпадают под общие принципы,... я тем самым автоматически пишу себе обвинительный приговор.

Но ведь, с другой стороны, я же не могу потерять лица! Ведь я только что утверждал это как общий принцип марксизма и говорил, что здесь Маркс и Энгельс правы. Но тогда из этого по любым формальным правилам логики... (Отточие автора – Г.К.)

Здесь ведь так и должно было формулироваться: все принципы марксизма истинны во всех областях, кроме самого марксизма, или применимы ко всем областям, кроме области марксистской философии. Потом-то я понял, что на этом – как обойти вот это противоречие – и построена вся философия философского факультета МГУ...

Для меня это вылилось в проблему: что мне дороже? Я решил ее почти без колебаний ...в пользу принципа сохранения лица. И поэтому я сказал...

– Конечно,... наступит такой момент – я не знаю, скоро он наступит или не скоро, – но обязательно наступит такой момент, когда мы скажем, что основные положения «Капитала» были не верны, – таковы основные философские принципы марксистской концепции. И нет ничего страшного, что она непрерывно сама себя отрицает, в этом и состоит суть закона отрицания и отрицания отрицания. Это так здорово сказано у Гегеля и проработано Марксом…

И вот, по сути дела, с этого злосчастного – или счастливого – семинара начинается моя борьба с философским факультетом, непрерывная борьба во имя спасения собственной жизни, своего лица. Ведь, сделав такую заявку, я на самом деле предрешил всю свою дальнейшую судьбу, способ жизни на философском факультете и во многом после его окончания.» ([1], с.255 и далее)

Здесь было принципиальным не уклониться от оборачивания результатов применения определенной формы мысли на саму эту мысль, поверить ее самоприменением. Следование этому «правилу» в ходе всей истории разворачивания методологии обеспечило высокую степень – «по гамбургскому счету» - достоверности, обоснованности, самосогласованности методологии [6].

Но принцип оборачивания имеет и вторую, может быть более важную для методологии ОРУ, сторону: он обеспечивает возможность использования форм организации собственного мышления и деятельности (и средств, выработанных при их анализе) в проектах развития деятельности, в тех сущностных картинах устройства общественных и деятельностных систем, которые лежат в основаниях этих проектов.

Г.П.Щедровицкий писал об этом так:

«Человек в своем развитии до какого-то момента ищет «Великий Рим» – то, где существуют наивысшие образцы человеческого существования, образцы самих людей. А вот <примерно в 1965 г.> я понял, что эти образцы, по-видимому, заключены в членах самого Московского методологического кружка и в том, что мы сами творим... Это и есть то высшее в каком-то смысле, чего достигло человечество. И с этого момента проблема «Великого Рима» исчезла, ее решение я сформулировал очень четко: «Великий Рим» заключен в нас самих, мы и есть «Великий Рим». [1, с. 48]

И дело здесь совсем не в том, что он высоко ставит свою работу и работу своих коллег, - речь идет о принципе максимально полного использования собственной работы для анализа и проектирования внешних систем [4]. И опять нельзя обойтись без сопоставления с проектом естественных наук Галилея-Бэкона: по известному афоризму, ученый, увидев каплю, может догадаться о существовании океанов – это возможно благодаря принятым им принципу законосообразного устройства мира и такой форме познания, как эксперимент. Методолог точно так же должен развернуть используемые им в Кружке формы организации коллективного мышления в качестве средств для анализа существующих систем и для проектирования новых.

Выполнение этого принципа требует постоянного рефлектирования собственной работы, внимания к методам и средствам. Методологическое отношение – это, с одной стороны, постоянная «сдвижка с предмета на метод», пристальное внимание к средствам, инструментам и формам организации мышления, движение к основаниям; с другой – практичность, реализация построенного или выделенного метода, превращение его в форму организации. В методологии ОРУ любое вводимое понятие, любой понятый принцип организации объекта начинает использоваться для организации собственной работы; наоборот, материалом для анализа этих понятий и принципов служит в первую очередь рефлексия собственной деятельности. С помощью оборачивания можно интерпретировать объектные схемы как схемы организации, и, что еще важнее, – наоборот. Оборачивание реализовывает основополагающий тезис о системном единстве мышления и деятельности, и является невероятно мощным средством проблематизации.

Проблематизация и ОД-игры

Мы отметили, что методология ОРУ не стремится быть непосредственно использованной  в стабильных функционирующих системах: развитие может идти только извне таких систем. Мы зафиксировали принцип, благодаря которому возможно формирование новых проектов и представлений об организации деятельности: материалом для них служит рефлексия собственной работы, благодаря чему они изначально являются деятельностно-апробированными и реализуемыми. Теперь осталось выявить третью группу схем организации (принципов) методологии ОРУ, которые бы обеспечивали реализацию всех этих многообещающих возможностей.

Как и за счет чего новые формы организации мышления и деятельности могут сменить стабильно функционирующие? В целом ответ на этот вопрос дает развивающаяся в последние годы методология общественных изменений [9]; но мы говорим пока о тех методологических принципах, которые позволяют произвести единичный цикл или шаг развития. Как «проникнуть» внутрь стабильной системы, «запустить» туда «вирус развития»?

Методология ОРУ дает на это два ответа: связанный со структурами мышления и со структурами организации деятельности.

Во-первых, развитие или становление невозможно в рамках старых структур мышления; ставится вопрос об их анализе и изменении. При этом сама постановка такой задачи потребовала разработки совершенно новых представлений о мышлении: внешнем по отношению к мыслящему, связанном с нормативными культурными формами [10]. Источником развития мышления является проблема: зафиксированная непригодность существующих средств и методов в новых ситуациях практики (см., напр., [11]).

Отсюда возникает внимание методологической школы управления к проблеме мыслительных средств, возможность с помощью ее методов работать в проблемных ситуациях, и особый способ побуждения к принятию человеком новых способов мышления: проблематизация – то есть демонстрация ограниченной применимости старых методов и инструментов мышления.

Во-вторых, если даже после этого удастся построить новые формы организации мышления (новые понятия, схемы и т.д.), то их не удастся сорганизовать в прежних структурах деятельности. Нужны особые полигоны, где бы можно было опробовать новые схемы соорганизации. Такие полигоны по своему характеру представляют собой игровые плацдармы, а поскольку они связаны с организацией мышления и деятельности, то такая форма получила название организационно-деятельностных игр [12, 13, 14]. За четверть века своего развития было опробовано множество вариантов ОД-игр, предназначенных  для постановки проблем - и для отработки новых форм организации, для прогноза хода событий в городах – и для общественного экспертирования сложных региональных ситуаций, для тренинга и отбора людей в новые структуры – и для соорганизации комплексных разработок [12, 13, 15]. Использование игровых форм и проблематизации для обеспечения реального развития – «фирменная технология» методологической школы ОРУ.

В то же время понятно, что работа с развитием, выстраивание для формирования новых структур мышления и деятельности специальных «пробирок» или «инкубаторов» - это тоже  форма институционализации, которая позволила одновременно реализоваться двум противоречащим друг другу базисным жизненным принципам Г.П.Щедровицкого – стремлению быть деятелем, исторической фигурой и его асоциальной сосредоточенностью на проблемах мышления.

Принципы  методологической школы ОРУ

Перейдем теперь к изложению принципов и понятий методологической школы ОРУ. Этот подход концептуально противопоставляется иным подходам к анализу управления по трем пунктам.

Во-первых, в работах методологической школы ОРУ проблематизаируется научный подход к управлению. Г.П. Щедровицкий обращает внимание на то, что научные знания являются только одним из нескольких типов знаний, необходимых в деятельности организатора и управленца, и, значит, отношение к ним как к ведущему типу эпистемических единиц становится неоправданным. Сами научные знания с методологической точки зрения являются объектом анализа, построения и соорганизации – особенно в условиях, когда практическую ситуацию должны «обслуживать» знания, принадлежащие нескольким научным предметам. А это означает, что не управление и организация должны подчиняться «научным обоснованиям», а напротив – сами научные знания (и знания других типов), проблемы и модели, исследования и подходы должны подчиняться логике организации и управления. Г.П.Щедровицкий еще в 1960-е гг. выдвигает мысль о деятельности организации и управления как ведущей для развития любых практических сфер, о необходимости опережающего развития сферы организации и управления, и в первую очередь – оргуправленческого мышления [2].

Во вторых, знания и представления, которые строит и которыми оперирует методология, имеют характер не описаний, а предписаний к действию или проектов организации деятельности (или мышления). Та практика, с которой эти знания и представления соотносятся, должна еще быть организована и осуществлена, должна быть развита. Реальные ситуации должны стать практикой по понятию – то есть теоретически осмысленной и сознательно организованной системой работ, в том числе и организационно-уп­рав­ленческих.

А это значит, что в рамках методологической школы ОРУ необходимо было развивать соб­ственные представления о том, что именно является «материей» реальных ситуаций, как теоретически можно ее представить и описать, как их помыслить. В качестве «материи реальности» в ме­тодологической школе ОРУ рассматривается деятельность и мышление [10], а само управление категоризуется как деятельности над деятельностью [2].

Но такая – мыследеятельностная – постановка проблемы управления и проблемы развития (искусственного формирования новых практик) означала необходимость – особенно в советских условиях, – выращивания у индивидов особого управленческого мировоззрения, особой «антиколлективистской», «прогрессорской» иде­о­ло­гии и направленности. Методологической школой управления формировалась активная, свободная позиция – позиция «агента развития». Подобные люди оказались востребованными начиная с середины - конца 1980-х гг. Сегодня в стране активно работает около ста «новых управленцев», владеющих понятиями и техниками Школы.

В-третьих, если задачей оргуправленческой деятельности является управление развитием систем мышления и деятельности, а также соорганизация существующих знаний, то управленец и организатор в принципе не может пользоваться готовыми, разработан­ными для других задач, понятиями и знаниями. Выяснение границ применимости понятий, относящихся к различным сфе­рам мыследеятельности, оснований име­ющихся знаний – проблематизация – представляет собой «фирменную» технику Методологической школы ОРУ – об этом уже говорилось выше.

Однако разработка понятий и представлений, необходимых для оргуправленческой деятельности, не может быть осуществлена однажды и навсегда. Методологическая школа утверждает необходимость развития управленческого и организационного мышления с тем, чтобы новые понятия можно было бы строить. Для оргуправленцев же ставится задача не овладения корпусом знаний, а освоения техник и методов оргуправленческого мышления [2, 16]. Описание и выявление самого набора этих техник – проблематизации, анализа ситуации, позиционного анализа, схематизации и т.д. – также является существенным вкладом Методологической школы управления. С другой стороны, в рамках программы анализа мышления Г.П.Щедровицкий с коллегами выявили и описали (построили и схематизировали) ряд типов мышления, реализующихся в оргуправленческой позиции (проектирование, содержательное управление, позиционная организация, программирование, сценирование, прогнозирование и т.п.).

Понятия методологии ОРУ

Как бы ни были абстрактны и общи построения, вводимые ниже, они не являются «общими знаниями». Это – та инструментальная основа, те средства, с помощью и благодаря которым можно (мы убеждены, что наиболее эффективным способом) решать практические организационные задачи, адекватные сегодняшнему дню.

Здесь, однако, следует со всей определенностью ограничить класс этих задач и, соответственно, класс адресатов – тех организаторов, которые в своей практике с такими задачами сталкиваются. Как уже говорилось, средства и понятия Методо­ло­гической школы ОРУ не пред­назначены для задач линейного управления в функционирующих системах и организациях. Вводимые ниже средства разработаны для:

– действий в ситуации развития (становления, формирования) новых образчиков систем мышления и деятельности,

– действий в комплексных ситуациях, когда организация и управление должны захватывать многие различные действительности,

– действий в ситуации отсутствия организации и управления, в ситуации становящейся, формирующейся организации, когда все организационные и управленческие связи и структуры еще надлежит создать.

Это – ситуации реформ (их разработка и осуществление), политики, становления новых сфер бизнеса, социально-гума­нитарные практики – и тому подобные неординарные, экземплифицированные (еди­ничные по своей сути), проблемные си­туации. Тех, кто стремится и умеет ра­ботать в таких ситуациях, кто стремится превращать каждую ситуацию в проблемную, характеризуют особые и личностные, и мыслительные качества. Одновременно именно такие люди и группы (коллективы, корпорации, ...) являются основными «заказчиками» и «потребителями» представлений, понятий и схем Методологической школы ОРУ.

С содержательной стороны ее специфика задается использованием трех групп подходов (логик или принципов): системного, (мысле)деятельностного и проектно-про­граммного.

Понятия и схемы системного подхода активно обсуждались и разрабатывались Г.П.Щедровицким с коллегами начиная с конца 1950-х гг. Значимость и необходимость разработок по системно-структурному подходу в рамках Школы определялось следующим:

1. Изначальная установка на практический характер строившихся представлений и схем потребовала отыскать способы построения не объектов изучения, а объектов оперирования. В этом смысле системные понятия и сам системный подход обеспечивали инженерное, конструктивное отношение к различным сферам.

2. Для реализации существенной для Школы управленчески-организа­ци­онной установки требовалось решить (прежде всего, в мысли) проблему соорганизации разнородных вещей и объектов, живущих каждый по своим законам, в единую организацию или социотехническую систему. Для этого и использовались системные, гетерогенные по своему характеру схем. Только представленный как система объект мог стать объектом управления; конструктивный же характер системных представлений позволяет решать задачу организационного проектирования и формирования «объекта управления».

3. Методологическая ориентация Школы требовала формирования универсального подхода, не зависящего от конкретной области приложения. Этому также удовлетворяла задача построения системного подхода (языка). Удалось выделить и перечислить мыслительные операции, не зависящие от предмета и образующие суть этого подхода [4].

Резюмируем: системные понятия и схемы, разработанные в рамках Методологической школы управления, являются инструментом организатора, обеспечивающим конструктивно-проектировочное и аналитическое «обращение» с социальными и деятельностными организованностями, позволяющим включать их в собственную мыследеятельность по организации и управлению, – перестраивая ее согласно требованиям системной логики, системного мышления [2].

Современная ситуация ставит перед методологами ОРУ задачу не только конструирования структурных представлений, но и анализа естественных процессов (прежде всего, воспроизводства, функционирования и развития), их организации и управления ими. Описание  системных процессов было поставлено как самостоятельная проблема.

Таким образом, системная логика потребовала рассматривать несколько планов анализа системы: процессуальный, структуры связей, структуры функций, организованности материала и самого материала (субстрата). При этом использовались разработанные ранее понятия системного языка (элемент и единица, отношение и связь, структура и функция) [10].

Понятия и схемы деятельностного подхода. Принять деятельностный подход и использовать его в своей работе как средство, означает следующее: рассматривать любые «вещи», вовлеченные (потенциально или актуально) в сферу совокупной человеческой практики, как организованности деятельности. Мышление, здоровье, научные представления, человеческие схемы поведения, технические системы и т.д. и т.п. надо, согласно деятельностному подходу, научиться трактовать и анализировать как формы организации деятельности, или ее следы, или ее процессы. Вещи, существующие «сами по себе», получают деятельностную интерпретацию в качестве отпечатков или образчиков прошлой деятельности [10].

При этом мы теперь не можем относить деятельность к индивиду, ее осуществляющему – если все в человеческом мире, в том числе и сам человек, является продуктом деятельности, то отношение меняется на противоположное: теперь деятельность рассматривается как онтологически (сущностно) первичная. С этой точки зрения она является субстанцией, единственной и подлинной реальностью.

Благодаря такому пониманию, люди, стоящие в организационной и управленческой позиции, могут впервые получить последовательный ответ на вопрос, что именно является той «материей», с которой они имеют дело в процессах организации и управления: в рамках деятельностного подхода этой материей является деятельность. И если системный подход устанавливает форму знания и форму того представления, которое должно выстраиваться у организатора и управленца, то деятельностный подход указывает на ту материю, из которой указанные системы могут и должны строиться: ею является материя деятельности. С другой стороны, и саму деятельность теперь нужно рассматривать как систему.

Кроме того, совместное следование этим двум подходам впервые создает тот универсальный и целостный взгляд, который, по существу, и конституирует (создает, формирует) управленческую позицию: если мы можем охватить мышлением и проектным действием (см. ниже) некоторую «часть реальности», то мы тем самым и реализуем позицию управления. Однако охватить ее мы можем только при наличии определенных средств, от мощности которых зависит объем «подвластной» части реальности. Такое средство, как системодеятельностный подход, требующий представить ее как систему и как систему деятельности, дает необходимую целостность и глубину[5].

Вопрос, далее, заключается в том, как именно деятельность можно представить, «ухватить» практически, а далее – «разобрать» в мышлении на такие части, которые затем можно было бы использовать для конструктивной (проектной) сборки новых деятельностных систем. В рамках Методологической школы ОРУ было предложено несколько вариантов таких представлений деятельности и деятельностных процессов: операциональное и акторное представления деятельности подчеркивает средствиально-инструментальный аспект, нормативный аспект фиксируется в представлении о воспроизводстве деятельности; использование синтезирующей схемы мыследеятельности позволяет анализировать и проектировать ситуации формирования новых образчиков организации и задает новый принцип практичности, демонстрируя как и за счет чего то, что промыслено, может реализоваться в деятельности (и наоборот).

Благодаря такому разнообразному и вполне полному набору схем и представлений, в рамках Методологической школы управления могут быть проанализированы деятельностные системы фактически любой сложности и любого типа (оргуправленческие, производственные, исследовательские, проектировочные). Особое значение имеет описание и анализ прожективных типов деятельности – связанных с формированием (выращиванием, созданием) новых деятельностных систем: проектирования, программирования, сценирования, организационного проектирования и т.п.

Понятия и схемы проектирования и программирования. Особое значение, которое в Методологической школе ОРУ придается этому кругу понятий и схем, обусловлено несколькими обстоятельствами.

Во-первых, исходный замысел методологического проекта состоит в артификации (об-искусствлении) тех общественных и культурных процессов, которые до этого протекали только естественно-истори­чес­ки; соответственно, подобные искусственные «сдвижки» могут осуществляться только в виде «проектов».

Во-вторых,  также входящая в этот замысел идея управления развитием предполагает соответствующее представление развития – в виде искусственно-фор­мируемой деятельности, также связанной с выстраиванием и воплощением замыслов [2].

В-третьих, в противовес менеджеральным теориям, связанным с оперативным реагированием на ситуацию, Методологическая школа ОРУ разрабатывала и анализировала долгосрочные, масштабные, стратегические формы, схемы и методы управления, где программно-про­ектные способы управления и организации занимают ведущее место.

И, наконец, в-четвертых, само понятие об управлении, разработанное в рамках Методологической школы, предполагает использование этой позицией средств проектно-программного подхода (в полном или в редуцированном виде – например, только анализа ситуации, или только целеполагания и т.д.).

В рамках методологических разработок стало понятно, что проектирование технических систем не имеет смысла проводить и рассматривать отдельно от проектирования, во-первых, структур организации и управления (всякая система должна проектироваться как оргтехническая [11]); а во-вторых, будущих социокультурных структур употребления замысленного «изделия» (всякая система должна проектироваться как социотехническая). Таким образом, всякий осмысленный и эффективный проект должен быть организационным и социальным проектом.

Но требования на мыслительное – и любое другое – обеспечение такого рода проектов неизмеримо выше, чем на обеспечение «обыкновенных», технических про­ектов. Осознание этого привело к разработке программного подхода [17]. В отличие от проектного, программный подход предполагает не движение к заранее определенной цели, а организацию пошагового движения с возможностью постоянной коррекции (пересмотра) целей, анализа ситуации и т.п. Программный подход, первоначально разработанный для целей организации научных исследований и разработок, продемонстрировал свою мощь и эффективность в качестве одного из основных инструмента организатора и управленца, особенно работающего в динамических, комплексных и проблемных ситуациях.

Кроме того, стало понятно, что решение проблем проектирования и программирования в рамках управления развитием деятельностных и социальных систем должно происходить не теоретически, а практически: силами заинтересованных профессионалов. При этом методологические схемы программирования, системного и деятельностного подходов будут использоваться в функции средств соорганизации этих специалистов, их проблематизации и конфигурирования их позиций – это привело к появлению ОД- игр.

Понятия и схемы ОРУ. Основной схемой, организующей оргуправленческое мышление и действование в Методологической школе ОРУ, является схема оргтехнического отношения (или социотехнической системы) [2, 11]. Смысл ее состоит в том, что управление является «деятельностями над деятельностью», что оно представляет собой формирование особой «надстройки» над функционирующими структурами мыследеятельности, захватывающей их и переориентирующих на иное – на иное функционирование, на развитие, на придание исходной деятельности другого смысла и т.п. Основой формирования такой деятельности над деятельностью является знаниевый или, точнее, мыслительный «захват» «подведомственного объекта», представле­ние его как системы деятельности (концепция «содержательно-методологичес­ко­го управления), – после чего возможно формирование проектов и программ в рамках управления развитием: «Управленческая система – всегда захватническая... Но захват этот очень интересный – это захват мыслью...» [11].

Схема организационно-технического от­но­шения позволяет:

– Различать основные процессы оргуправленческой сферы – организацию, руководство и управление и проектировать соответствующие системы;

– Вводить принципы соорганизации основных работ внутри этой сферы (оргпро­ектирование, планирование, проектиро­вание, программирование и т.п.) – в том числе в рамках управления развитием;

– Вводить специфические типы организации и управления (рефлексивное уп­рав­ление, управление конфликтами, многофокусное и многоцелевое управление; мегамашинная форма организации) и отрабатывать их практически в рамках специально созданных игровых имитационных полигонах;

– Проводить различение оргуправленческой деятельности с близкими по типу формами организации и, соответственно, строить эффективные способы кооперации с этими формами.

Введенные представления и схемы, как уже неоднократно отмечалось, являются методологическими, то есть их функция – практическая соорганизация мышления и деятельности, формирование новых принципов и схем организации и соорганизации практики. В этом качестве они вводятся как инструменты мышления и действования и должны получать экспериментальную проверку. Для этого (а также для реализации многих других целей) были созданы специальные «игровые имитационные тренажеры»

Методолого-игро­вые методов организации и управления.

Перспективность и сила методолого-игровых методов организации и управления обусловлена тем, что в них органично со­четаются: методологически-оснащен­ное, методологически-ор­ганизован­ное мышление – и игра как «культурно-за­фик­си­ро­ван­­ная», институциональная фор­ма. Каждый из этих источников и сам по себе обладает большим потенциалом становления и развития новых форм и схем организации и управления; тем более это относится к форме, соединяющей в себе возможности и преимущество обоих этих источников.

В игре происходит общественная реализация новых форм организации мышления и деятельности, новых схем организации, новых институтов, практик и т.п. Подобные новации становятся (формируются) в форме игры (имитации, проигрывания...), а затем ­- в реальности. Именно благодаря игре реальность обогащается новыми моделями поведения, новыми структурами личности, новыми формами соорганизации [13].

С точки зрения современного бурного распространения игровых форм жизни и деятельности (ролевые игры, компьютерно-виртуальные игры, игровые формы бизнеса и искусства и т.п.) «включение» методологической компоненты в игры обеспечивает искусственно-технический (проектируемый и программируемый) характер тех изменений, которые несет на себе игра. Иными словами, любая игра имеет потенциал обновления ставших форм жизни и деятельности – но только методологически оснащенные игры, те, в которых специально программируются и осуществляются процессы пробле­мати­за­ции, содержательной организации, проектирования и схематизации и т.п., могут в принципе способствовать развитию.

Ситуации, когда можно и нужно (целесообразно) использовать ОДИ, можно охарактеризовать следующим образом: это ситуации (1) проблемные, (2) связанные с развитием и (3) комплексные. Первые два пункта уже комментировались; обсудим последний.

Как правило, проблемные ситуации бывают к тому же и комплексными, то есть связанными с необходимостью привлечения для выхода из нее различных спе­циалистов. Специалисты работают в разных предметах, обладают разными ценностями и мировоззрением, и их соорганизация – даже если каждый из них и знает, что делать в данной ситуации – представляет собой также проблему. Средства СМД-методологии позволяют спроектировать формы такой соорганизации и отработать ее сначала в форме игры, а затем и попытаться реализовать «на деле» [12].

Важнейшим методологическим принципом этой соорганизации (собственно, делающим возможным само проведение игры по организации мышления и деятельности) является схема мыследеятельности [18], использование которой в рамках игры выступает как базисное требование переорганизации обыг­рываемой ситуации как коллективной мыследеятельности, «доведения» этой ситуации до «мыследеятельностного идеала», проектирования новых структур мыследеятельности. Разумеется, содержание новых форм организации, задающих выход из проблемной ситуации, организаторам ОД-игры неизвестно, однако при использовании ОДИ презумпция такова: новая форма организации должна быть по типу организацией коллективной мыследеятельности, удовлетворять требованиям соозначности мысли, действия, рефлексии, организации и уп­равления.

Смысл игровой имитации состоит в том, что, формируя игру, человек приводит несоразмерные ему силы и предметы в соразмерное ему состояние (для этого в игру вводятся специальные «представители» или «заместители» этих сил и предметов). Но имитация в ОД-игре специфическая: она должна сымитировать то, чего еще нет, сымитировать будущее, а это возможно сделать только за счет специфической организации мышления [14].

В рамках игр формируются и отрабатываются особые принципы, формы, схемы и методы организации и управления (которые затем могут использоваться и после выхода из игры). Главная особенность их такова: эти принципы организации и управления не используют административно-иерархи­чес­кие «рычаги», а также «рычаги», связанные с какой бы то ни было внепрофессиональной и «внемыслительной» (социальной, административной) зависимостью людей друг от друга. ОД-игры специально строятся так, чтобы с самого начала «снять» с участников социально-коди­фи­ци­ро­ванные структуры авторитета («снять по­гоны»), а иногда даже и экспертно-профессиональный авторитет (за счет поме­щения участников в проблемную ситуацию – ситуацию отсутствия культурно-ко­дифицированного выхода). В этом смысле ОД-игры являются имитатором ситуаций становления новых типов организаций в новых областях бизнеса и управления, которые затем могут получать формальное (организационное) и институциональное закрепление.

В играх формируются и отрабатываются структуры рефлексивного и содержательного управления, структуры организации, крепящиеся не на административных стяжках и связях, а на специально разработанных схемах [9] - организационно-деятельностных, организа­ционно-мыслительных и онтологических, вводящих устройство («сущность») обыгрываемой области.

Опыт ОД-игр уже позволяет выделить формы организации и управления, которые оказываются эффективными для работы в проблемных ситуациях и ситуациях становления (они, собственно, и упоминались выше).

В ходе ОД-игр и иных методолого-игровых акций реализовались и собственно технологии осуществления программирования, организационного проектирования, сценирования, иных методов развития мыследеятельностных систем и общественных изменений.

Методолого-игровые методы используются и в процессах общественных изменений. Назовем некоторые из наиболее интересных игровых (и комбинированных) форм, отработанные за последние пятнадцать лет и предназначенные для обеспечения общественных изменений:

– выборы на предприятии (конкурсы руководителей)

– общественные региональные экспертизы (общественно-политические, общественно-экологические)

– игры, непосредственно включенные в процессы реформ

– выборы в органы власти (конкурсы политиков)

– управленческие конкурсы (открытые и корпоративные)

– управленческие тренинги

– тренинги по подготовке команд организаторов реформ

– методолого-игровые работы и мероприятия в рамках учебного процесса.

Этот список совершенно не исчерпывает всех тех типов методолого-игровых мероприятий, которые были созданы и опробованы в эти годы разными командами методологов, игротехников и управленцев. Полный список здесь и невозможен, и не нужен: поскольку игровой принцип, впервые реализованный в ОД-играх, понят и отработан, принцип участия в открытых ситуациях общественных изменений сформулирован, а плацдармы общественных изменений предельно разнообразны, новые типы методолого-игровых работ и мероприятий с успехом строятся постоянно и видоизменяются под проблемы (как методологические, так и сформулированные заказчиком) сегодняшнего дня.

Заключение

Методологическая школа ОРУ имеет уникальное происхождение и «выросла» в уникальных условиях. Она представляет собой оргуправленческую фокусировку замысла формирования новой формации мышления – методологического, - осуществленного Г.П.Щедровицким с коллегами и учениками.

Принципы методологического мышления нашли в этой школе свое воплощение в качестве принципов организации и управления. За сорок лет работы удалось сформировать впечатляющий блок принципов и образцов работы в ситуациях управления общественным развитием.

С исторической же точки зрения методологическая школа управления тоже занимает исключительное положение.

На первом этапе своего развития она создавалась путем методологической рефлексии организации советского хозяйства и общества; на втором – путем рефлексии практической работы с реформами, путем оформления опыта организации новых социально-хозяйственных и управленческо-властных структур, и управления ими.

Поэтому эта школа соединяет в себе:

- аппарат методологического и понятийного анализа общественных и хозяйственных явлений;

- сущностные картины форм организации хозяйства и социума в советскую, переходную и современную эпоху;

- развитые представления о возможных средствах трансформации общественно-хозяйственных ситуаций (проектирование, програм­мирование, социальная инженерия и т.п.);

- и развитый арсенал средств реализации трансформаций (ОД-игры, экспертизы, тренинги, конкурсы и пр.).

Литература

1. Щедровицкий Г.П. Я всегда был идеалистом. – М., 2001.

2. Щедровицкий Г.П. Методология и философия организационно-управленческой деятельности: основные понятия и принципы. – М., 2003.

3. Зиновьев А.А. Русская судьба. Исповедь отщепенца. – М., 1999.

4. Щедровицкий Г.П. Принципы и общая схема методологической организации системно-структурных исследований и разработок / Щедровицкий Г.П. Избранные труды. - М.: Школа культурной политики, 1995;

5. Щедровицкий Г.П. Система педагогических исследований (методологический анализ) – Педагогика и логика. М., 1968.

6. Щедровицкий Г.П. Механизмы работы семинаров Московского методологического кружка // Вопросы методологии, № 1-2, 1998.

7. Щедровицкий Г.П. Заметки об эпистемологических структурах онтологизации, объективации, реализации // Вопросы методологии. 1996. №3-4.

8. Попов С.В. «Прорыв состоит в том, что люди начинают иначе мыслить...» - Кентавр, 18, 1997.

9. Попов С.В. Методология организации общественных изменений // Этюды по социальной инженерии: От утопии к организации / Под ред. В.М.Розина. – М.: Эдиториал УРСС, 2002. Журнальный вариант: Кентавр. 26. 2001.

10. Щедровицкий Г.П. Исходные представления и категориальные средства теории деятельности / Щедровицкий Г.П. Избранные труды. - М.: Школа культурной политики, 1995.

11. Щедровицкий Г.П. Оргуправленческое мышление: идеология, методология, технология. – М., 2003.

12. Щедровицкий Г.П., Котельников С.И. Организационно-деятельностная игра как новая форма организации и метод развития коллективной мыследеятельности / Щедровицкий Г.П. Избранные труды. - М.: Школа культурной политики, 1995;

13. Попов С.В. Организационно-деятельностные игры: мышление в “зоне риска” // Кентавр, 1994. № 3.

14. Щедровицкий П.Г. К анализу топики организационно-деятельностных игр. Пущино, 1987.

15. Попов С.В. «...Мы формируем "человека организационного", способного нести на себе схемы...». – Кентавр, 27, 2001.

16. Щедровицкий Г.П. Методологический смысл оппозиции натуралистического и системодеятельностного подхода / Щедровицкий Г.П. Избранные труды. - М.: Школа культурной политики, 1995;

17. Наумов С.В. Программы и программировние в контексте стратегии методологизации // Кентавр. 1991. №1.

18. Щедровицкий Г.П. Схема мыследеятельности – системно-структурное строение, смысл и содержание / Щедровицкий Г.П. Избранные труды. - М.: Школа культурной политики, 1995.



[1] В этом смысле на Г.П.Щедровицкого очень похож А.А.Зиновьев. Для него тоже характерно максимально серьезное отношение к повседневной социальной жизни, к идеологическим на первый взгляд лозунгам. Учась вместе на философском факультете МГУ в начале 1950-х гг,, они не могли не найти друг друга (см. [1], сс. 300 и далее.)

[2] А здесь проходит водораздел между Г.П.Щедровицким и А.А.Зиновьевым – принципиальным одиночкой, происходящим из крестьянской семьи. Его равномощность государству, о которой он неоднократно писал [3], основана на принципе нравственной стойкости и всегда потенциальна. Для Г.П.Шедровицкого всегда была важна именно актуальная равномощность – в дискуссии, по отношению к тем или иным наукам, к социокультурным тенденциям.

[3] Злые языки называли это "смесь диамата с сопроматом". Но, несмотря на всю парадоксальность и внешнюю несуразность такого замысла, он, фактически, повторяет тот замысел, который лежал в основе формирования естественных наук, составляющих основу современной цивилизации.

Та новая философия, которая начала разворачиваться в трудах Бэкона и Галилея, позиционировала себя как "активная", антисхоластическая, ведущая к формированию "Царства человека на Земле". В уставах всех возникших в середине XVII в объединений сторонников новой философии - "невидимых колледжей", новых Академий наук, "Лондонского Королевского общества для развития знания" - подчеркивался тезис о практической пользе развития новых наук. ЛКО должно обеспечить "шествие активной философии"; новые знания позволят изменить жизнь людей; "... можно будет достигнуть понятий, очень полезных в жизни ... найти практическую философию ... стать хозяевами и господами природы" (Декарт). Традиционное для античной и средневековой науки познавательное отношение к реальности сменилось в науках Нового времени отношением конструктивно-инженерным. Разумеется, все эти разговоры о формировании новой, "активной" или "практической", философии являлись в глазах современников ересью, как в буквальном, так и в переносном смысле.

[4] Эта задача звучит еще актуальнее сегодня, чем 40-50 лет назад. Технократическим и сциентистским надеждам на формирование структур социального проектирования не суждено было сбыться, и эти идеи сейчас «не котируются» – однако сама задача сместилась в ту область, которая и не снилась технократам 1960-х гг.: в область изменения самого человека, структур его личности, окружающих его социокультурных систем. Вместо проектирования используется медиа- и бизнес-программирование, куда легко инкорпорируется ноу-хау Методологической школы ОРУ, связывающее решение проблемы социокультурного развития с изменением структур мышления [8].

[5] Разрабатываемый в рамках Методологической школы управления  в последние годы организационный подход рассматривает в качестве конституирующего единый объект не субстанциональный (единая материя деятельности, дающая возможность построить целостное знание), а собственно организационный принцип. Это организационное начало реализуется такой единицей, как схема [9].

 
© 2005-2012, Некоммерческий научный Фонд "Институт развития им. Г.П. Щедровицкого"
109004, г. Москва, ул. Станиславского, д. 13, стр. 1., +7 (495) 902-02-17, +7 (965) 359-61-44