eng
Структура Устав Основные направления деятельности Фонда Наши партнеры Для спонсоров Контакты Деятельность Фонда за период 2005 – 2009 г.г. Публичная оферта
Чтения памяти Г.П. Щедровицкого Архив Г.П.Щедровицкого Издательские проекты Семинары Конференции Грантовый конкурс Публичные лекции Совместные проекты
Список изданных книг
Журналы Монографии, сборники Публикации Г.П. Щедровицкого Тексты участников ММК Тематический каталог Архив семинаров Архив Чтений памяти Г.П.Щедровицкого Архив грантового конкурса Съезды и конгрессы Статьи на иностранных языках Архив конференций
Биография Библиография О Г.П.Щедровицком Архив
История ММК Проблемные статьи об ММК и методологическом движении Современная ситуация Карта методологического сообщества Ссылки Персоналии
Последние новости Новости партнеров Объявления Архив новостей Архив нового на сайте

В. Марача. «Онтологическое мышление и доминирующие практики в современном мире»

Размышления в связи  докладами на XIII Чтениях памяти Г.П.Щедровицкого[1]

1. В коллоквиуме, посвященном проблематизации, заслуживает самого внимательного рассмотрения доклад А.П.Буряка как актуализирующий целые пласты классических представлений Кружка о технологии собственной работы в целом. Как следует из содержания доклада, эти представления затрагивают не только технологию собственно постановки и решения проблем, но и более широкий круг техник и технологий – самоопределения, анализа ситуации, целеполагания и т.д.

Прозвучал важный вопрос А.Е.Балобанова: почему же все это вместе называется проблематизацией – а не, скажем, самоопределением, целеполаганием или решением задач? Ответ прозвучал примерно следующий: такова рамка, она требует фокусировки на проблемах – попробуйте предложить другую.

Здесь можно согласиться с замечанием А.П.Зинченко, который указал, что схема А.П.Буряка ориентирует на то, чтобы «работать задачно». Но как по отношению к проблеме, так и по отношению к ситуации задачи – они всегда локальны. И даже если нам удается перевести проблему в задачи, состояние проблематизации – это всегда состояние «разобранности».

То есть предлагаемая рамка – это рамка разборки и локализации. Но ведь процесс проблематизации начинается с самоопределения по отношению к целому. И завершиться он должен сборкой[2]. Поэтому вторая рамка, дополняющая и продолжающая процесс проблематизации – это рамка сборки и конфигурирования.

2. Но сборка и конфигурирование осуществляются через две других технологии, поставленные в фокус внимания участников сегодняшнего мероприятия: онтологизации и схематизации.

Поэтому, в отличие от Б.В.Сазонова, который предлагал рассматривать схематизацию и онтологизацию как элементы проблематизации, мои размышления концентрировались прежде всего вокруг коллоквиума по теме «Онтологизация» в силу особого значения данного вопроса для конституирования методологического движения и самой методологии ММК.

Меня несколько удивило утверждение А.П.Зинченко о том, что в СМД-подходе нет чистого мышления. С моей точки зрения, оно там есть – достаточно посмотреть на схему мыследеятельности. Другое дело – и здесь я согласен с А.П.Зинчекно, – что онтологическое мышление не является «чистым», оно, как это показал еще Ансельм Кентерберийский, всегда разворачивается по той грани, где мышление совпадает с реальностью[3], или, говоря языком деятельностного подхода, по грани предельных форм мыслимости мира и возможностей практической реализации того, что мыслимо.

3. Хотел бы обратить внимание на своего рода «организационную иронию». Замысел организаторов Чтений, как его представил нам П.Г.Щедровицкий, заключался в том, чтобы в каждом коллоквиуме один из основных докладчиков был «из традиции» ММК, а другой – занимал бы по отношению к ней позицию внешнюю и практическую. В коллоквиуме по теме «Онтологизация» докладчики поменялись ролями: В.Н.Княгинин представил нам позицию «традиционалиста», а по отношению к докладу П.В.Малиновского вполне правомерен вопрос Б.В.Сазонова: «Какое отношение все это имеет к ММК?». С моей точки зрения, конечно же, имеет – но с каждым из новых понятий и представлений, вводимых П.В.Малиновским, нужно долго и внимательно разбираться.

Лично я себя отношу к «традиционалистам», и мои размышления при подготовке Чтений разворачивались прежде всего в связи с докладом В.Н.Княгинина (и «параллельно» ему).

4. Можно согласиться с тезисом В.Н.Княгинина о том, что онтологическое мышление возникло в Древней Греции. Хотя, если всерьез принимать такую его характеристику, как рефлексивность, предполагающую различение метафизического мышления и онтологического, о моменте появления второго еще можно поспорить (см. ниже п. 5).

Но гораздо важнее другое: В.Н.Княгинин принимает в качестве самоочевидной презумпции и характеристики онтологического мышления то, что в вопросе об онтологическом мышлении образует сегодня наибольшую проблему: его связь с доминирующей в мире практикой. На мой взгляд, речь должна идти не о связи онтологического мышления с доминирующей в мире практикой, а его разрыве и необходимости установления связи с такой практикой. Эта проблема заложена в схему мыследеятельности – причем именно как проблема.

На этот разрыв в явном виде указывал уже Аристотель, различавший два типа знания: «эпистеме» – теоретическое знание как результат философского (по Княгинину, онтологического) мышления, и «фронезис» – практическое (нравственное) знание как результат рассудительности, основанной на добродетели[4].

Данный разрыв воспроизводится и у стоиков как проблема поиска основания для стойкости перед ударами судьбы, а затем у неоплатоников и христиан в виде признания платоновского разделения двух миров, живущих по разным законам и имеющих разные доминирующие практики. И онтологическому мышлению фактически соответствует лишь один из них, другой же соответствует лишь в модальности долженствования, когда, например,  утверждается, что и в земном мире следует жить по божественным законам, проистекающим из мира небесного.

Безусловно, каждая философская школа имела и разворачивала собственные практики. Однако насколько можно считать доминирующими в эллинистический период – эзотерические практики неоплатоников, а в Средневековье – практики монашеского служения (особенно в средневековых городах или там, где королевская власть добилась значительной самостоятельности от власти Церкви)?

В Новое время на разрыв онтологического мышления и доминирующих практик в наиболее явном виде указывали И.Кант (в трактате «О вечном мире») и К.Маркс (в «Тезисах о Фейербахе»). Кант указывал на то, что практика правителей ведущих держав основывается на эмпирических соображениях целесообразности, а не на идеях разума и нравственных императивах, основанных на передовой философии. А Маркс впрямую выдвигает идею общественно-исторического развития и говорит, что современное ему онтологическое мышление эту практику никак не обеспечивает.

Именно несоответствие онтологического мышления и доминирующих в обществе практик, с моей точки зрения, вызывали, с одной стороны, усовершенствование этих практик (т.е. общественно-историческое развитие), а, с другой стороны, культурно-исторические изменения в онтологическом мышлении.

5. Следует поприветствовать то, что В.Н.Княгинин говорит о роли практик развития в Новое время и об онтологии развития в ММК. Но если в данном контексте признать принцип «конвертации мышления в деятельность» обязательным требованием к онтологическому мышлению, как это делает В.Н.Княгинин, то такое онтологическое мышление появляется не раньше немецкой классической философии, но уж никак не в древнегреческой[5].

Принцип «конвертации мышления в деятельность» прослеживается как идея практического разума у Канта (однако, как он показывает в трактате «О вечном мире», практическая реализация максим практического разума сама по себе проблематична). Далее этот принцип получает развитие у Фихте – как интеграция в трансцендентальную философию идеи деятельности, и затем у Гегеля в «Феноменологии духа» как развернутой картине деятельности и саморазвития мирового духа.

6. Но наиболее полно принцип «конвертации мышления в деятельность» в рамке развития был реализован в марксизме. С этой точки зрения методология ММК – это продолжение марксизма в условиях, когда доминирующей практикой в мире является уже не капитализация прибавочной стоимости, основанной на эксплуатации наемного труда, а капитализация производства знаний.

Если марксистская онтология развития реализовалась в политической практике преобразования капиталистической собственности и буржуазного государства, то онтология развития ММК реализовалась в действительности преобразования способов мышления и производства знания, в идее «изменить мышление и через него – мир», которая прослеживается уже в Первой программе ММК по построению содержательно-генетической логики.

7. В.Княгинин совершенно справедливо указывает на техники рамочного мышления и необходимость дополнения «рабочей онтологии» рамкой «предельной онтологии». Однако этот тезис следовало бы уточнить: рамка «предельной онтологии», безусловно, необходима – однако дополняет рабочую не предельная, а объемлющая онтология.

На протяжении истории ММК пары «рабочая и объемлющая онтология» менялись (в частности, при смене «больших» программ) – а предельной оставалась онтология развития.

8. В этом пункте рассуждения весьма уместен вопрос В.Княгинина: «В чем конструкция такой онтологии?». Но как возможен ответ на этот вопрос? Задавать конструкцию предельной онтологии в виде схемы ее внутреннего устройства – означает осуществить ее предметизацию, что приведет к потере статуса этой онтологии как предельной.

Другой путь – задать конструкцию не онтологии, а онтологического пространства (пространства онтологического мышления) как структуру функциональных отношений предельной онтологии к рабочей и объемлющей. Для этого попробуем применить к онтологическому мышлению принцип ортогональной организации досок.

Онтологии развития как предельной будет соответствовать организационно-деятельностная (в данном случае – организационно-мыслительная) доска, поскольку ядром данной онтологии является логическая идея развития. Происхождение этой идеи связано с методом восхождения от абстрактного к конкретному. В содержательно-генетической логике данная идея представлена как генетическое восхождение. Придание логической идее развития онтологического статуса продолжает гегелевскую линию «логической онтологии».

Рабочей и объемлющей онтологиям будет соответствовать объектно-онтологическая доска, на которой задается тип объектов. Логическое отношение рабочей и объемлющей онтологий задается через обращение к предельной онтологии: «развитие» есть генетическое восхождение от рабочей онтологии к объемлющей, при котором вторая «снимает» и переинтерпретирует первую, при этом сама превращаясь в новую рабочую онтологию.

Версии, которые В.Княгинин приводил в ответ на свой вопрос «В чем конструкция предельной онтологии?» являются скорее версиями содержаний рабочих и объемлющих онтологий, возможные отношения между которыми определяются обращением к трем перечисленным функциям логической идеи развития.

9. Таким образом, первая функция предельной онтологии – логическое регулирование процесса «снятия» рабочей онтологии и ее замены на объемлющую.

Вторая функция предельной онтологии – удержание единства пространства онтологического мышления в ситуации конкуренции двух рабочих онтологий или при работе с дуальной онтологией.

И третья функция предельной онтологии – в задании рамок для «онтологического конфигурирования» (здесь мы предполагаем, что технология онтологической работы, сформированная в ММК, позволяет обращаться с рабочими онтологиями как с представлениями объекта, в том числе строить «онтологию-конфигуратор» – по аналогии с моделью-конфигуратором)[6].

То есть в категориальном содержании логической идеи развития восхождение и снятие в гегелевском смысле необходимо дополнить конфигурированием как восхождением от «частных» или «региональных» рабочих онтологий к объемлющей их «онтологии-конфигуратору»[7].

 

10. Онтологическое конфигурирование является предельным выражением конструктивизма методологического мышления и своего рода «метатехнологией», задействующей все три его базовые технологии, которые обсуждаются на Чтениях[8].

Во-первых, онтологическое конфигурирование по самой своей сути является особой технологией онтологизации.

Во-вторых, онтологическое конфигурирование в качестве своего исходного условия предполагает проблематизацию «частных» или «региональных» рабочих онтологий.

В-третьих, онтологическое конфигурирование основано на схематизации. Схематизация необходима прежде всего для удержания пространства онтологического мышления с ортогональными досками и различением рамок рабочей, объемлющей и предельной онтологий. Кроме того, если онтологическое конфигурирование не завершается сведением исходных «частных» онтологий к новой единой (гомогенной) онтологии, то единственным способом состыковки разнородных оснований («начал») является схематизация[9].

 

 

11. Какую значимую для современного мира практику обеспечивает онтологическое конфигурирование?

Для ответа на этот вопрос выделим (крупными мазками) три значимых характеристики современного мира:

1) переход к «новой экономике»;

2) конкуренция «культурных миров» или «цивилизаций» и господство идеологии постмодернизма;

3) взаимосвязанные процессы глобализации и регионализации.

Переход к «новой экономике» подразумевает, что производство, трансляция, распространение, усвоение и употребление знаний становятся основными производственными технологиями. «Капитализация» знаний как имеющих способность к «самовозрастанию» происходит через обладающие статусом общезначимых методы, онтологии, парадигмы, научные школы, интеллектуальные традиции, стандарты и т.п.

Постмодернизм и конкуренция «культурных миров» по отношению к «новой экономике» выполняют функцию «антитрестовского законодательства» – они не дают знаниям построиться в иерархическую конструкцию, удерживают ситуацию множественности оснований знания («частных» или «региональных» онтологий), «катастрофичности» мышления (термин С.В.Попова).

Возникает конкуренция оснований знания – и соответствующих «частных» или «региональных» онтологий. В условиях глобализации данная «катастрофичность» мышления и конкуренция оснований знания приводят к встречным процессам регионализации – причем формирование регионов может происходить как по границам конкурирующих «культурных миров» или «цивилизаций», так и под влиянием других факторов пространственного развития. Одним из таких факторов регионализации может быть наличие конкурентоспособной и привлекательной региональной онтологии, вокруг которой и происходит «сборка» нового региона.

Обычная практика состоит в том, что в этой конкуренции оснований знания выигрывает тот, у кого больше власти, ресурсов или «понтов», то есть тот, кто может сделать свои основания общезначимыми за счет прямого властного или экономического принуждения, или за счет «промывки мозгов».

Онтологическое конфигурирование задает принципиально иные возможности практического действия в этой ситуации – интеллектуальные, а не авторитарные в своей основе. Выигрывает тот, кто сумел построить объемлющую онтологию.

Если это перенести на региональные онтологии, то их конфигурирование открывает возможности «пересборки» регионов, «собирания» макрорегионов, формирования иных практики в сфере регионального развития в глобализирующемся мире[10].

При этом онтологическое конфигурирование как метатехнология не будет только эксплуатировать другие технологии методологического мышления, но и способствовать повышению капитализации их носителей.


[1] П. 1 данного текста воспроизводит мое выступление в дискуссии по докладам первого коллоквиума Чтений (по теме «Проблематизация»). Последующие параграфы данного текста представляют собой отредактированное и дополненное выступление в заключительной дискуссии Чтений.

[2] Это отчетливо видно в современной практике консалтинга: заказчику недостаточно постановки проблем и даже решения проистекающих из этого локальных задач – ему, как правило, нужно, чтобы результаты решения этих задач были собраны в некое целое, сорганизованы между собой.

[3] «Certe id, quo majus cogitari nequit, non potest esse in intellectu solo. Si enim vel in solo intellectu est, potest cogitari esse et in re: quod majus est...» («Несомненно, что то, больше чего не мыслимо, не может существовать в одном только интеллекте. Ибо если оно существует в одном лишь интел­лекте, то мыслимо, что оно существует реально, что больше, чем существовать только в интеллекте»). Этот отрывок из онтологического доказательства бытия Бо­жия Ансельма Кентерберийского цитируется по книге: Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. Наука логики. Т.1. – М.: Мысль, 1974.

[4] См.: Аристотель. Никомахова этика / Соч.: В 4 т. – М.: Мысль, 1984. Т. 4. С. 176-177. Греческое слово «фронезис» римляне перевели  как prudentia («рассудительность»), откуда произошло jurisprudentia. Методологическое противопоставление линий «эпистеме» и «фронезис» в истории философии подробно рассмотрено в книге: Гадамер Х.-Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики. – М.: Прогресс, 1988 (см. в особенности с. 53-54, 59-60, 79, 371-375), а также статьях: Марача В.Г. Исследование мышления в ММК и самоорганизация методолога: семиотические и институциональные предпосылки // Кентавр. 18. 1997 – http://old.circleplus.ru/kentavr/TEXTS/018MAR.ZIP; Он же. Гуманитарно-практическое знание: рефлексивные аспекты // Рефлексивные процессы и управление. Тезисы V Международного симпозиума (Москва, 11-13 октября 2005 г.) / Под редакцией В.Е.Лепского.  – М.: Издательство «Когито-Центр», 2005.

[5] Один из первых проектов  «конвертации онтологического мышления в деятельность» был предложен уже в XVII веке Ф.Бэконом. Его «Новый органон» можно рассматривать как проект конвертации онтологического мышления о природе в практику ее научно-инженерного преобразования для блага человека. Однако философские последователи Ф.Бэкона долгое время трактовали его идеи исключительно в рамке познания, и лишь немецкая классическая философия дала обоснование связи познания с практической деятельностью.

[6] Метод конфигурирования предполагает также построение методологических план-карт, о важности которых напомнил в своем докладе А.Е.Волков. Реконструкции классического метода конфигурирования, представленного в работах Г.П.Щедровицкого, и проблемам модернизации этого метода в современных условиях был посвящен мой доклад на семинаре в Фонде «Институт развития им. Г.П.Щедровицкого» 13 февраля 2007 года – см. .

[7] Интересным примером построения объемлющей «онтологии-конфигуратора» является осуществлявшаяся Римской империей в эпоху своего расширения и присоединения новых частей «эвокация» (изъятие) богов новых территорий и помещение их в корпус собственных богов. На практике формирование такого «объемлющего» корпуса богов идеологически обеспечивало сохранение новых территорий и частей внутри единого мира, центром которого был Рим.

[8] Онтологическое конфигурирование противостоит тому, что А.П.Зинченко в своем докладе о схематизации назвал «смёткой». А.П.Зинченко достаточно последователен в своем отрицании онтологического мышления: в отличие от онтологического конфигурирования, «смётка» осуществляется на онтическом уровне.

[9] Пользуясь языком доклада А.Е.Волкова, можно было бы сказать, что схематизация связывает онтологические основание «Своих» и «Других».

[10] Ср. с тем, что В.Н.Княгинин говорит об «установлении связи с центром» путем следования некоторому «главному принципу» (arhe, principium) и с тем, что говорилось в п. 1 о необходимости дополнения рамки проблематизации рамкой сборки.

 
© 2005-2012, Некоммерческий научный Фонд "Институт развития им. Г.П. Щедровицкого"
109004, г. Москва, ул. Станиславского, д. 13, стр. 1., +7 (495) 902-02-17, +7 (965) 359-61-44