eng
Структура Устав Основные направления деятельности Фонда Наши партнеры Для спонсоров Контакты Деятельность Фонда за период 2005 – 2009 г.г. Публичная оферта
Чтения памяти Г.П. Щедровицкого Архив Г.П.Щедровицкого Издательские проекты Семинары Конференции Грантовый конкурс Публичные лекции Совместные проекты
Список изданных книг
Журналы Монографии, сборники Публикации Г.П. Щедровицкого Тексты участников ММК Тематический каталог Архив семинаров Архив Чтений памяти Г.П.Щедровицкого Архив грантового конкурса Съезды и конгрессы Статьи на иностранных языках Архив конференций
Биография Библиография О Г.П.Щедровицком Архив
История ММК Проблемные статьи об ММК и методологическом движении Современная ситуация Карта методологического сообщества Ссылки Персоналии
Последние новости Новости партнеров Объявления Архив новостей Архив нового на сайте

П. Б. Мрдуляш "Обучение схематизации"

П. Б. Мрдуляш

Мрдуляш. Мой доклад построен на осмыслении того опыта практической работы по преподаванию схематизации, который делался в последние годы мной и некоторыми моими коллегами. Я хочу подчеркнуть, что, конечно, в его основе есть некоторые теоретические соображения, но главное - некое осмысление деятельности, которая осуществлялась. То есть я буду обсуждать именно то, что делаем.

Сразу же сформулирую, что основная проблема обучения в том виде, в котором мы работаем – это новая схема. Вот как сделать так, как научить работать так, чтобы человек схематизировал, а не использовал ту уже известную ему одну схему, или 8, или 18, которые он знает, для того чтобы объяснить всё существующее, объяснить всю ту деятельность, которую он делает, всё, с чем он сталкивается. Так или иначе, либо разворачивая ее во все стороны, либо вешая на нее новые смыслы, но, как правило, на самом деле просто накладывая ее как шаблон на материал, который имеет место перед ним быть. В принципе, если материал не сопротивляется, это тоже, конечно, нормально, но, как правило, бывает по поговорке – «тем хуже для материала».

Есть гипотеза, что вот такое обучение схематизации возможно, человека можно научить строить схемы.  Конечно, не так, как учат решать арифметические задачи, но в принципе – как решают достаточно сложные теоремы. То есть, это определенная интеллектуальная функция, которую можно поставить, и наша работа построена именно вот в этой презумпции.

Такая постановка вопроса, в рамке обучения, вынуждает подходить к теме с определенной точки зрения – чему именно мы можем учить. Отсюда, например, идет типологизация схем. В рамке обучения мы выделяем три типа схем: первая – это организация понимания за счет визуализации смыслов (схема 1). Это наиболее простая работа, ей научить проще всего, я дальше вернусь к этому. Честно говоря, мы в основном этому и учим. Я дальше расскажу, как это делается, но здесь проблема нового – это новая соорганизация графем, лежащая в основе схемы.

 

 

 

 

 

 

 

Схема 1.

Второй тип схематизации – это схемы понятий. Тут достаточно сложная работа, как правило, она осуществляется в режиме «учитель-ученик» и занимает достаточно много времени. (схема 2). И, честно говоря, мы этим занимаемся редко, только в индивидуальном режиме, в отличие от первого типа, когда это делается как курс в образовательных программах. Этот курс (первого типа) мы уже довели до компьютерного тренажера, у нас сейчас стадия отладки – я в конце скажу.

 

 

 

 

 

 

 

Схема 2.

И третий тип схем – это оргдеятельностные схемы (схема 3). Здесь самая сложная проблема. Дело в том, что они появляются как результат достаточно сложной двойной рефлексии, которая имеет своим объектом и организацию как объект, как структура – и организацию как деятельность по отношению к этой структуре. То есть, слово «организация» используется дважды, и вот такая двойная рефлексия позволяет сформировать оргдеятельностную схему. Как ставить такую рефлексию – непонятно. Я знаю только один опыт: Сергей Попов в свое время сделал три тренинга по три дня с разрывом в месяц – и на выходе эта рефлексия у людей возникла, то есть, они начали схематизировать оргдеятельностные схемы. Причем именно как новые. Понятно, что они это делали по отношению к организации своей собственной  деятельности. Другого такого опыта я не знаю, и в образовательных программах это практически невозможно.

 

 

 

 

 

 

 

Схема 3.

В принципе, все три схемы можно обобщить (схема 4), но эта схема имеет чисто объяснительный характер, она возникает, только когда приходится вообще говорить о том, что такое «схема» – на ней можно показать очень многое, в отличие от предыдущих, которые я показывал. Эти схемы (схемы 1, 2, 3) используются в своем оргдеятельностном качестве, как базис для построения образовательного курса.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Схема 4.

Я хотел бы остановиться еще на таком вопросе, как форма представления схем. Почему мы уделяем такое внимание к графике, почему, собственно говоря, схемы должны быть графические. Прежде всего, это имеет очень такую хорошую философскую традицию, которая, наверное, идет от Платона, когда он в «Седьмом письме» говорит о трех ступенях познания предмета: наименование, определение и изображение. Четвертая ступень – полное знание.

При этом, когда он говорит об изображении, он достаточно четко фиксирует, что речь не идет о конкретной иллюстрации, потому что он там дальше говорит, что «это рисунок, который стерли», или «то, что было высечено, а потом уничтожено». То есть, речь не идет о рисунке конкретного предмета, речь идет именно о том образе, который стоит за вербальным описанием объекта. То есть, собственно говоря, уже тогда было понятно, что некий невербальный образ является необходимым элементом для процедуры нашего познания мира.

Второй элемент генезиса именно графического понимания схем – это, конечно, двадцатые годы, конец двадцатых годов XX века, это НОТ, научная организация труда, огромное внимание к тому, как делается то или иное – вот эти статьи и целые книжки, когда там писали «Как мы пишем», и так далее. В круге Гастева (к сожалению, я потерял архивы и не помню фамилию автора) был разработан проект института графического языка при «Клубе директоров народного хозяйства имени Дзержинского», это в 28-29-х годах. При этом, конечно, графический язык понимался как диаграммы, рисунки, графики, но я обращаю внимание, что здесь речь идет именно о необходимости другого материала для организации деятельности – не вербального, а именно графического. Это вот конец двадцатых.

И я бы как тезис зафиксировал свое понимание этого вопроса, что именно перевод схемы в другой материал ее эксплицирует, и, собственно говоря, делает схемой. То есть, она как схема возникает только тогда, когда она излагается в материале, отличном от того, по отношению к чему она объявляется «схемой». Именно поэтому мы и занимаемся только графическими схемами.

И возвращаясь в конце к самому простому типу схематизации – «организация понимания за счет визуализации смыслов» - конечно, это не вполне схемы в методологическом смысле, это можно назвать схематизмами. Что мы делаем: разработан достаточно простой набор графем, который используются как такой конструкт, и серия задач, которая построена на разных типах соорганизации этих графических элементов. После того, как проделывается определенный набор работ с аудиторией, подавляющее большинство, ну, или не подавляющее, а заметная часть аудитории начинает относиться к схемам не как к тому, что они один раз увидели и дальше начинают это повторять и перерисовывать, а как к тому, что надо каждый раз создавать заново, каждый раз сначала думая над тем, что они хотят схематизировать, а потом пытаясь это сделать. По крайне мере, мы считаем это своим успехом.

И в общем-то, еще раз повторюсь, что вот проблема новой схемы – это, на мой взгляд, самое интересное в этом вопросе.

Собственно, у меня всё. Спасибо за внимание.

Щедровицкий. Спасибо. Да. Пожалуйста.

Писарский. Скажите, вот Вы говорите об обучении схематизации, а вот Вы не продумали вопрос об обратном процессе?

Мрдуляш. Раз-учении?

Писарский. Нет. Вот понимаете, вот Вы там зарисовали схемку (схема 1), у вас там «смысл», потом «объектная действительность» и «схема» – и Вы учите, как бы две стрелки идут на «схематизацию», Вы как бы учите схематизации. Но вот есть, наверное, обратные процессы, которым тоже надо учить, так сказать.

Щедровицкий. А называются они как? Обратные процессы.

Писарский. «Обратные процессы».

Мрдуляш. Вы знаете, я попытаюсь ответить на вопрос. Дело в том, что особенно трудно, когда сталкиваешься с людьми, которые одну схему когда-то уже видели, да еще в состоянии рефлексии – вот это проблема, потому что они всё воспринимают либо как «шаг развития», либо как «мыследеятельность», и ничего с этим не сделаешь. Вот здесь приходится разучивать – делать обратное – это очень тяжело и не всегда возможно, к сожалению.

Да. Приходится.

Щедровицкий. Я вот только пафоса Вашего не пойму. А Вы что думаете, что когда кто-то получил аналогичную подготовку не внутри методологического круга, а там в какой-нибудь научной Школе системного анализа – что, лучше что ли? Вы всё время обсуждаете, что «вот, когда кто-то пользуется методологической схемой, его трудно научить схематизировать»

Мрдуляш. Да нет. Одинаково.

Щедровицкий. Одинаково? Ну, слава Богу, а то я что-то вдруг решил, что это особо распространено.

Мрдуляш. Не самое распространенное, но …

Щедровицкий. А особенно самое замечательное, что Вы каждый день сталкиваетесь с тем, что люди схематизируют.

Мрдуляш. Да нет, далеко не каждый день (смеется).

Щедровицкий. Кишат вокруг, и вот все они владеют одной схемой и Вас так замучили.

Мрдуляш. Просто с методологизированными труднее.

Щедровицкий. Правда? Чем с атомщиками?

Мрдуляш. Конечно.

Марача. Павел Брунович, вот не знаю, примете ли Вы эту аналогию или принцип? Вот в 50-е годы теория мышления в ММК была построена на принципе двухплоскостной организации – «знаковая форма» и «объективное содержание» выделялись как две плоскости. Вот когда Вы рассказывали, как вы учите схематизации, то вот по поводу знаковой или графической формы схем достаточно подробно было рассказано, что вы сделали – вы препарировали отдельные элементы, как бы тренажер, и так далее. А вот с объективным содержанием чего-то нужно сделать, для того чтобы обучить схематизации?

Мрдуляш. В общем, конечно. За процедурой схематизации прежде всего лежат функции и способности анализировать, понимать, рассуждать и вообще выделять смыслы – если этого нет, то всё остальное бессмысленно. Конечно. В этом смысле, невозможно научить схематизировать человека, который не умеет элементарно размышлять. Это да, я согласен.

Марача. А это тоже пришлось как-то препарировать в соответствии с задачей обучения?

Мрдуляш. Нет. Не пришлось.

Марача. Нет?

Мрдуляш. Нет. Думать – никоим образом не учу и не дай Бог ставить такую задачу.

 
© 2005-2012, Некоммерческий научный Фонд "Институт развития им. Г.П. Щедровицкого"
109004, г. Москва, ул. Станиславского, д. 13, стр. 1., +7 (495) 902-02-17, +7 (965) 359-61-44