Буряк Александр Петрович
Родился, учился, работаю в Харькове.
Живя на Украине, на «больших», постоянных семинарах ММК я бывал редко. В основном – на межрегиональных семинарах и совещаниях (НИИОПП, Подольск, Горький и т.п.). Свои семинары проводил с 1973 г. Сначала это были домашние, учебные семинары на материале работ кружка (Розина, Раппапорта, Генисаретского). С конца 70-х мы с А.В. Яровым, а позднее – с Ю.В. Чудновским проводили семинары с преподавателями, аспирантами и студентами архитектурного факультета ХИСИ, в основном по проблемам архитектурного образования.
В 1970 г., когда я был студентом 4-го курса архитектурного факультета Харьковского инженерно-строительного института (ХИСИ), В.С. Тихонов (потом профессор МАрхИ и гл. редактор «Архитектуры СССР») привел меня в Москве на семинар домой к А.Г. Раппапорту. Попросил его об этом И.Г. Лежава. К тому времени я уже около двух лет был его и А.Э. Гутнова заочным учеником. Спустя три года Раппапорт впервые привел меня на домашний семинар Георгия Петровича на Петрозаводской. Помню докладчика и тему: О.И. Генисаретский – «Постановка понятия способности в действительность категории функциональной структуры сознания». Потом уже вся работа и жизнь проходили «в свете» деятельности Кружка или были подсвечены его отблесками.
В кружок, видимо, я попал в силу воспитания, полученного в семье и в харьковских школах (обычной средней, математической и художественной). Там в детях закладывали стремление отвечать образцам культуры – и, соответственно, активную социальную неадекватность. Эти качества вытолкнули затем многих моих сверстников в эмиграцию, а меня и нескольких близких друзей – в семинары и игры ММК. Кружок был, по-видимому, единственной в Союзе самодеятельной и деятельной структурой, не ограниченной никакими профессиональными, предметными и сословными рамками, структурой, в принципе соразмерной коммунистическому государству (и, как потом оказалось, вообще русскому миру).
Для нас, харьковцев, ММК всегда был открытым сообществом. Из Кружка я никогда не выходил, ибо, живя «в диаспоре», всегда оставался в Москве гостем. С 1972 г. и поныне принимаю, вместе с харьковскими коллегами, посильное – «пунктирное» – участие в его содержательной работе. Первый мой доклад был на обще-кружковом семинаре в Утке 1972 г., первое серьезное исследование – доклад «От способа к методике» – мы вместе с А.В. Яровым представили в Подольске 1976 г. Затем был цикл работ о возможных трансформациях образовательных ОДИ (1981–90). С начала 70-х участвовал в 2/3 семинаров, симпозиумов и конференций, проводимых ММК. Делал переводы для «Вопросов методологии» с польского из В. Вжосека и А. Зыбертовича (вместе с Т.В. Битковой).
Наиболее значимыми темами обсуждений считаю следующие: структура научного предмета; логика системного подхода; теория проектирования; СМД онтология; главными результатами деятельности Кружка – утверждение в стране прецедента свободного,
квалифицированного и коллективно организованного социального мыследействования и эпоху ОДИ. Увы, большинство мыслительных программ ММК остались нереализованными. Из тех, что ближе мне – мыследеятельностная реконструкция истории, переделка образования и проектирования. Главные причины: ограниченность человеческого ресурса, угнетающее действие советской жизни и – быстрый крах коммунизма. В новой жизни затраты времени, коллективных мыслительных и волевых усилий, необходимые для рабочих процессов ММК, оказались экономически и организационно невозможными.
Из наших публикаций, кроме перечисленных, считаю существенными те, что были связаны с подготовкой, проведением и использованием результатов педагогического эксперимента в ХИСИ (1979-1995 гг.). Тогда была разработана методологически фундированная программа архитектурной подготовки. Ее обеспечили учебными средствами (в т.ч. программой учебных, проектных и исследовательских игр) и кадрами и обкатали в течение пяти лет в среде «нормального» вуза. Важной, на мой взгляд, является также серия диссертационных исследований, в которых я участвовал то как автор, то как руководитель или консультант (работы А. Ярового об оргструктурах архитектурной профессии, Е. Ремизовой и Я. Пундика о деятельностной природе композиции, моя – о проектной графике, Е. Геллы о программах участия).
Методологом я считаю себя с середины 70-х, когда, благодаря открытию собственного семинара, начал понемногу ухватывать смысл происходящего в Москве.
Сегодня я, как выразился бы ГП, – «методолог, работающий в областях архитектурного образования, организации архитектурно-урбанистического проектирования и муниципальной деятельности». Мои профессиональные возможности – прямой результат воспитания, полученного в ММК.
В понимании смысла методологии «по ММК» я практически во всем согласен с точкой зрения С.В. Попова, высказанной им на дискуссии в редакции «Кентавра» в 1994 г. ММК-методология, как мне представляется, всегда стремилась реализовать Марксову максиму из 11-го тезиса о Фейербахе: «Философы пытались объяснить мир, задача состоит в том, чтобы его изменить». Отличие СМД методологии от других заявок на инструментальное использование логико-философских средств в социальной практике состоит в тотальности претензий. В ММК речь шла о построении практики управления развитием, единой по средствам и методам и приложимой в любой точке деятельностного универсума. Понимая (чувствуя) эту претензию, умные недоброжелатели обвиняли ММК в «методологическом фашизме» (а совсем не по этическим мотивам). На «модельном» уровне эта претензия была реализована в истории деятельности Кружка и самого ГП, которым достаточно регулярно удавалось получать существенные развивающие результаты в разных, не связанных между собой областях. Результаты достигались за счет применения и развертывания единой системы средств и методов, что всегда специально отслеживалось и фиксировалось. Так «общая методология» была осуществлена как принципиальная возможность.
Современную ситуацию в СМД методологии оценить трудно. Возможно, единой ситуации не существует. Если верно сказанное об СМД методологии как искусственной тотальности, то она требует для своего существования/развития единых институализированных механизмов управления и воспроизводства. Вполне очевидно, что преемникам ГП таких механизмов сложить не удалось. Тогда остается (1) зафиксировать свершения Кружка как выдающееся явление отечественной интеллектуальной истории и (2) с возможно большей пользой до конца выработать еще имеющийся идейный и человеческий ресурс отдельных методологов и групп.
Есть, правда, и другая, не менее тотальная, но более «мягкая» и оптимистическая точка зрения, с которой методология «СМД типа» являет собой новую, более высокую ступень развития мыслительной культуры как таковой. Тогда усилия должны прилагаться к развитию отдельных экземпляров методологической работы везде, где это оказалось возможным. Деятельность Кружка в дальней перспективе для последующих историков предстанет как «дрожжи», впущенные в (квази)естественный процесс становления нового мышления ХХI века. («І всі ми вірили, що своїми руками װ Розіб’ємо скалу, роздробимо граніт, װ Що кров’ю власною і власними кістками װ Твердий змуруємо гостинець, і за нами װ Прийде нове життя, добро нове у світ»» – Иван Франко). Мне самому в начале 80-х нравилось так думать, теперь уже не так нравится.
Начало периода ОД-игр пришлось для нашей группы на 1981 г., когда в Харькове ГП провел первую ОДИ по Высшей Школе – И-12 «Учебно-воспитательный процесс в вузе». Мы участвовали в ее подготовке и проведении содержательно и организационно. Затем были игры ГП, С.В. Попова и др. Для меня особенно важным было участие в двух ОДИ, посвященных разработке технологии и понятия игры – в И-30 (где мы с Ю. Михеевым провели одну из пяти «игр в Игре») и в И-39. Более 10 лет, с 81-го по начало 90-х, я с относительно постоянной группой коллег (в разное время в нее входили В. Бахтырь, Ю. Воробьев, А. Левинтов, И. Лялюк, Ю. Михеев, М. Ойзерман, В. Проскурнин, А. Пожарова, И. Попов, Я. Пундик, М. Рац, А. Тюков, Ю. Чудновский, А. Шило, А. Яровой) организовывали и проводили ОДИ по проблемам Высшей Школы (гл. обр., в Харькове), регионального развития (по всему Советскому Союзу – от Архангельска до Владивостока), а с 1995 г. – по местному самоуправлению (на Украине).
С 1985 г. я заведую кафедрой Основ архитектуры Харьковского государственного технического университета строительства и архитектуры, канд. архитектуры, доцент. Научный руководитель Международного института урбанистики и регионального развития, президент консалтинговой компании «Habitat Vivendi», председатель правления НГО «Харьковский Клуб», действительный член Украинской Муниципальной Академии. Использую (с начала 90-х) методологическую выучку в профессиональных занятиях живописью.