eng
Структура Устав Основные направления деятельности Фонда Наши партнеры Для спонсоров Контакты Деятельность Фонда за период 2005 – 2009 г.г. Публичная оферта
Чтения памяти Г.П. Щедровицкого Архив Г.П.Щедровицкого Издательские проекты Семинары Конференции Грантовый конкурс Публичные лекции Совместные проекты
Список изданных книг
Журналы Монографии, сборники Публикации Г.П. Щедровицкого Тексты участников ММК Тематический каталог Архив семинаров Архив Чтений памяти Г.П.Щедровицкого Архив грантового конкурса Съезды и конгрессы Статьи на иностранных языках Архив конференций
Биография Библиография О Г.П.Щедровицком Архив
История ММК Проблемные статьи об ММК и методологическом движении Современная ситуация Карта методологического сообщества Ссылки Персоналии
Последние новости Новости партнеров Объявления Архив новостей Архив нового на сайте

Андреев Сергей Вольфович

Мой первый контакт с методологическим движением произошел в 1984 г., когда я учился на первом курсе Института нефти и газа в Москве. Закончив 2-ю физмат школу, я отличался заносчивостью, юношеским максимализмом и гипертрофированным самомнением: «воинствующего интеллектуала» просто несло по дороге конфликтов с системой, с органами и с отдельными группами людей.

Одним из моих любимых предметов были лекции по матлогике, читаемые на кафедре прикладной математики Ю.В. Буркиным. Однако к окончанию очередного курса в его изложении стали прослеживаться отступления от жесткой математической системы рассуждений. Он стал указывать на существование других типов логик, маркируя их словами «генетические», «деятельностные» и т.п. Когда чаша терпения была переполнена, я отвел его в сторону и спросил, что все это означает. Он указал мне на группу С.В. Попова, имевшую лабораторию в Институте, и на Г.П. Щедровицкого, ведущего семинар по системным исследованиям в геологии. Через пару недель я сбежал с занятий в город Горький на ОДИ-39, организованную Георгием Петровичем.

Основной вопрос, который я пытался решить на первых этапах своего участия в методологических мероприятиях, носил скорее личный оттенок: как получилось так, что многие участники движения могут строить свои рассуждения убедительнее и точнее, нежели я сам? Именно это было для меня самым удивительным. Темы, формы организации, байки и притчи, социальные действия, даже персоны были вторичными атрибутами, хотя и отличались некоторой экзотикой. Так в чем же секрет такой интеллектуальной способности? Можно сказать, что я ищу ответ на этот вопрос до сих пор.

Мое пребывание в методологическом сообществе в 1984-94 гг. было достаточно обычным для моей генерации. Я активно участвовал в семинарах, ездил на игры и школы по методологии сначала в качестве игротехника, потом методолога и зама руководителя. Основным кругом сообщества, в рамках которого я находился, были посетители регулярных семинаров ГП, физтеховская группа Попова и совместная группа Попова – Петра Щедровицкого.

Мне сложно проанализировать перипетии методологического движения на этапе моего вхождения. Внешне это выглядело как раскол и размежевание когда-то единого движения. Чтобы передать впечатление, отмечу хотя бы два семинара, имевших, на мой взгляд, серьезные последствия для моего дальнейшего восприятия методологического движения и ориентации в нем (да и для движения в целом).

Первый – методологический семинар в Институте нефти и газа то ли в 85-м, то ли в 86-м году. Он до сих пор остался для меня загадкой. Не возьму ответственность за точность изложения происходящего, а передам только сухой остаток. Это была дискуссия С.В. Наумова и ГП о построении антропотехники (антропоники). Сергей Наумов излагал возможные основания ее построения, ГП критиковал и разрушал все, связанное с попытками выхода на проблематику «человека» и его организации. Попытки Петра Щедровицкого поддержать позицию Наумова были изничтожены. После той дискуссии Наумов навсегда покинул движение (по крайней мере, я его больше никогда не видел). Тема антропоники стала табу на долгое время. Я понимал неоднозначность вопроса и собственную некомпетентность в предмете, но решение мне показалось странным. На долгое время методология отгородила себя от целой зоны вопросов, которые стали набирать обороты в тогдашнем менталитете постсоветского общества. Не знаю, как обстоит с этим дело сейчас – ни про методологию, ни про менталитет.

Второй семинар, по-видимому, гораздо полнее» нашедший свое отражение в текстах, – это один из вторничных семинаров на квартире С.Б. Поливановой (опять же не точно – то ли в 86-м, то ли в 87-м году), посвященный коммерциализации и социализации игр. Если убрать все тонкости, то обсуждали простой вопрос: советский строй ликвидирован – как жить дальше? Если выходить из подполья, то как? Накал страстей в дискуссии между ГП, Поповым, Петром Щедровицким и Громыко создал необходимую критическую массу и взорвался Комитетами ОДИ, Школой игротехников, ШКП, Лицеем и прочими формами организации отдельных участников. С этого времени началась другая история.

 Когда Попов создал ММАСС и набрал игротехников (1987 г.), я попросил его, учитывая мой юный возраст, разрешить мне выполнить формальные условия прохождения программы по подготовке игротехников – то есть диплом, двухдневный диспут и всю связанную с этим работу. Я готовился к самостоятельному движению и судорожно искал свой звук.

Первую самостоятельную игру я провел в Новосибирске с энергетической системой. Я попросил Сергея Валентиновича не присутствовать на игре, поскольку до этого наблюдал печальные исходы игр А. Ожигина и П. Мрдуляша, проводивших свои игры в его присутствии (к чему я не был готов). Он согласился, но я понимал, что это временный компромисс, отложенная расплата. Перед отъездом он научил меня двум вещам. Первое: участники игры могут устать. (Вы будете смеяться, но мне это никогда не приходило в голову). Второе: ответ на вопрос, как мне сдержать определенного деятеля на игре, – а ты пойми, где он ворует. Поймешь, и все – ты готов с ним сладить.

Нельзя сказать, чтобы я последовал этим советам, но это открыло для меня совсем другой взгляд на реальность, которой я до того не видел. Юношеская наивность стала уходить вместе с приходом рынка, хотя имела рецидивы.

Моя игропрактика завершилась в 1993 г. Уже договорившись провести игру с Всероссийским симпозиумом комитетов по управлению имуществом, я от нее отказался: посмотрел на оргкомитет, на заказчиков и будущих участников и решил, что если я соглашусь, то среди этих людей мне придется жить всегда…

После десяти лет пребывания вне России, не имея никаких контактов с методологией, игротехникой, культурой и политикой России, я бы задал вопрос: а что же остается вне прежнего контекста?

Пожалуй, пока этот вопрос я подвешу...

 
© 2005-2012, Некоммерческий научный Фонд "Институт развития им. Г.П. Щедровицкого"
109004, г. Москва, ул. Станиславского, д. 13, стр. 1., +7 (495) 902-02-17, +7 (965) 359-61-44