Зубарев Александр Константинович

Все началось с совета «посетить очень интересную игрушку» (он исходил от милейшей женщины, которая поводила деловые игры с партийно-комсомольским активом района). «Игрушкой» оказалась первая в Калининграде «большая» ОД игра («Внедрение игровых методов обучения в ИПК, вузах и техникумах»). Чтобы попасть на нее мне (тогда 1-му секретарю райкома комсомола с рекомендацией в ленинградскую ВПШ и перспективой соответствующего роста) пришлось не просто испрашивать разрешения в горкоме партии, но и нарушить иерархию, «прыгая» через голову прямого начальника (участия в игре не одобрившего). Что меня побудило рисковать (в середине 80-х это могло кончиться весьма плачевно), я не помню, но «добро» для себя и моих подчиненных я получил, познакомился с методологией в лице Г.П. Щедровицкого и его команды. Так 87-й год стал для меня знаковым и переломным.

Я всегда интересовался и неплохо знал философию (конечно, марксистско-ленинскую). Но на 3-й день игры, когда на этапе (как потом узнал) проблематизации, в дискуссии всплыли «Тезисы о Фейербахе», Георгий Петрович предложил мне прочитать их «открытыми глазами». Я прочитал – назло этому щуплому и едкому руководителю непонятного действа под названием ОДИ. И в этот момент что-то в голове щелкнуло: я понял всю глубину мысли, «упакованной» в тезисах. Понял также, что и ГП всё это уже давно знает и понимает. До того я его опасался: хваткий и цепкий взгляд, манера вести дискуссию, жесткость и колкость в оппонировании, точность и четкость формулировок не только завораживали, вызывая восхищение, но и – опасение: не дай бог оказаться с ним один на один в прямом столкновении. После пробуждения «понималки» стало легче.

В перерыве я рискнул удержать его за рукав и спросить: не боится ли он, что его теория может быть использована «нашими врагами» или людьми беспринципными? ГП цепко посмотрел на меня, ответил: не боюсь… подумал и добавил (воспроизвожу по смыслу): чтобы понять и усвоить СМД методологию, надо войти в культуру мировой мысли, меньше читать интерпретаторов Маркса, знакомиться с первоисточниками, например, с ранним Марксом и другими гигантами философской мысли, а для вас, калининградцев, в первую очередь освоить Канта. Правда, для этого придется предварительно понять Гегеля, Аристотеля и др. Как только освоите, перестанет мучить вопрос о «врагах». Затем хитро улыбнулся и задал вопрос, который, можно сказать, меня переродил: молодой человек, а чего вы собственно боитесь – подумайте…

Я подумал. Посетил несколько наших калининградских семинаров (в основном из Политехникума Г.Г. Зубарева и ИПК рыбного хозяйства) и решил провести в форме ОДИ пленум райкома комсомола, пригласив функционеров разного уровня. Через пару дней меня вызвали в райком партии и «просто предложили» (с угрозой «положить партбилет на стол») объяснить, что это за мероприятие, на котором инструкторов райкома чуть ли не с грязью смешали какие-то неизвестно откуда взявшиеся «юнцы»?! Особенно свирепствовал тот секретарь райкома (которого я «перепрыгнул»), предложив отозвать мои документы из ВПШ и исключить из партии!.. К счастью, обошлось, и еще через месяц я уехал в Питер.

Библиотека ВПШ оказалась чрезвычайно богатой: мы могли читать книги, собранные еще 1-й Думой царской России, и тексты «для служебного пользования», недоступные «простому советскому человеку». В общежитии нас селили нас по принципу «перемешивания» регионов – в комнате на двоих моим соседом оказался «литовец» (тогда житель Клайпеды) Олег Куклевский. Исхитрившись поехать на игру в Набережных Челнах на КАМАЗе (с «учебой на игротехника» у Олега Алексеева), я по возвращении долго и безуспешно пытался рассказать ему, что такое игра и с чем ее едят. В итоге подбил и его посетить «очень сильное мероприятие». Вернулся он «нашим человеком», после чего нам удалось пригласить Георгия Петровича в Ленинград, где он прочел слушателям партшколы лекции по организации, руководству и управлению (ОРУ). Как ректор на это согласился – не знаю, но согласился, более того на лекцию допустили и других питерцев.

Воодушевившись, мы с Олегом организовали в университете семинар, подтянулись ребята из какого-то технического вуза, но после несколько заседаний выдохлись. Затем мы были «делегатами» первых методологических съездов в Киеве, участвовали в рязанской игре (И-66), где познакомились… с калининградцами А. Шинкаренко, И. Левицкой, П. Ковалевым-Кривоносовым, Гимбицким.

В Рязани я окончательно понял, что ОДИ – это очень серьезно. Проектируют и ведут ее руководитель-методолог, а игротехник – инструмент в его руках. Задача игротехника – транслировать в группе замысел руководителя, помогать участникам группы осваивать мыслительные средства, организовать понимание происходящих в игре событий. Есть четкая последовательность – запуск, распредмечивание, проблематизация, поиск решения проблем, вывод участников из проблематизации на практические действия в собственной практике. А результат – это люди, снявшие «ведро» предметной повседневности и начинающие входить в мир мышления и деятельности хотя осторожно и опасливо, но самостоятельно. Задача игротехника – помочь тем, кто хочет встать на этот путь.

С таким понимаем его функций я уже на следующей игре (вновь в Калининграде, «Эксперимент и экспериментальные площадки в образовании») стал игротехником. И в ней еще много чего понял и прожил.

Методолог – особая деятельность, это человек специфического образа жизни. И ты не методолог, пока таковым тебя не признала команда ГП: для меня они были небожителями, стержнем всего игрового процесса. Поэтому о себе могу сказать – игротехник: именно этому я учился у них, а полученную квалификацию могу применять в нынешней деятельности.

Кстати, провожая Георгия Петровича после его лекций в ВПШ до поезда, я спросил его, что он думает об «отходе в сторону» иных его учеников? Ответил он метафорически: главное, чтобы у дерева были крепкие корни и ствол, тогда оно живо, ветвится, плодоносит, и хотя кто-то думает, что большая ветка – тоже дерево, но это только большая ветка!..

В Калининграде меня после ВПШ определили (весна 1989 г.) инструктором идеологического отдела горкома КПСС и в ноябре того же года… сократили, сочтя применение игротехнических приемов к руководству «нахальством».

Вскоре после завершения моей учебы в Клайпеде прошла ОДИ (1989 г.) по теме «Развитие города в условиях свободной экономической зоны» (эту тему обсуждала и группа ученых нашего города). Разумеется, я не мог пропустить эту игру. Там были проработаны понятия «город», «управление городом», «свободная зона», обсуждались вопросы истории, культуры и межкультурного взаимодействия; потом они еще более остро всплыли на очередной игре в нашем городе.

В Клайпеде был сформулирован тезис: «Город есть специфическая форма управления развитием, концентрация ОРУ, экономического и культурного потенциала региона и страны». Размышляя над ним, я пришел к выводу, что город – это форма соорганизации всех сферных процессов (в СМД методологической интерпретации). Если они «уходят», он мертвеет, превращаясь, в лучшем случае, в населенный пункт. Депрессивные территории – следствие отсутствия на них полноценного города, и даже иные экономически активные, на первый взгляд, территории при ближайшем рассмотрении оказываются тривиальными производственными площадками, но без города и соответствующей ему жизни.

…

После «сокращения» из горкома я подался к А.П. Шинкаренко (он начал создавать первое в области негосударственное учебное заведение – Высшую школу управления), затем перешел в городской центр НТТМ, с подачи моих бывших сослуживцев по комсомолу участвовал в выборной компании и был избран в городской совет народных депутатов. С этого момента начался самый ответственный этап в моей жизни, фактически неразрывно связанный с методологией и ОДИ.

Первое действие, которое мы осуществили – поставили аппарат Горсовета под контроль Президиума. Для этого из числа депутатов-демократов была сформирована группа «Поиск», реально – депутатская фракция (альтернативная фракции КПСС). Тут же нам, «взявшим» большинство в Президиуме, удалось пригласить П.Г. Щедровицкого, который прочёл в горсовете цикл лекций (с семинарами) и предложил несколько проектов. В итоге был создан Фонд развития Калининграда, лицей им. И. Канта, развернута программа подготовки кадров для муниципального звена управления, на пост мэра был «продвинут» один из сопредседателей нашей фракции – В.В. Шипов (ранее работавший в Минэконом- и Минрегионразвития).

Появилась возможность начать реализацию и других проектов. Обратились за помощью к ГП (в то время он отдыхал на Куршской косе, в Йодкранте), результатом чего стала ОДИ «Перспективы и программы развития города Калининграда в системе европейских и мировых хозяйственных и социокультурных связей» (осень 1991 г.). Это была последняя «большая» игра Георгия Петровича в Калининграде, да еще с международным участием.

Группу американских экспертов возглавлял г-н Феллер (потомок эмигрантов из Одессы), который признался, что при всех сложностях с переводом, процесс и результаты игры для него были неожиданно захватывающими. Тогда же я наладил деловые и дружеские контакты с поляком П. Кржижановским, председателем исполкома Союза Балтийских городов, который всемерно поддерживал меня в исполкоме Союза в транспортной комиссии. В 92-м он же, познакомив с бизнесменами из Гданьска, помог мне подготовить и подписать Договор о сотрудничестве Калининграда и Гданьска и создать «Экономическую палату Гданьск-Калининград».

К сожалению, это направление муниципальной активности всегда, а сегодня особенно, подавляется «вертикалью власти». Наше неумение использовать хорошие международные контакты – следствие косности сознания и мифа, согласно которому такие контакты – дело Правительства и МИД, тогда как вся мировая практика успешных прорывов в экономике и запуск процессов развития свидетельствует, что главная «опора», обеспечивающая запуск и управление ими – это активность городов и горожан.

Не получила институционального завершения и программа «Резерв кадров ОРУ», фонд развития трансформировался в МУП «Оргпроект». Думаю, что все неудачи обусловлены попытками «посадить» проекты на людей, не имеющих оргтехнической (менеджерской) подготовки (лицей и программа кадрового резерва) или не умеющих работать с СМД содержанием (фонд развития), хотя свою позитивную роль эти проекты сыграли.

С потерей методологической компоненты игры выродились. Я это с болью (говорю искренне) наблюдал в Калининграде: т.н. «малые игры» – это совершенно другое, имеющие к ОДИ и СМД методологии очень малое отношение. Некий мутант от генетически здорового живого организма.

Тем не менее: повлияли ли ГП, проводимые им и его сподвижниками игры и конференции на Калининград? Безусловно. В первую очередь, пробуждением людей, поверивших в мощь собственной мысли и действия.

Главное – это ощущение жизни, когда ты занимаешься Делом, можешь мыслить, «вытаскивать себя за волосы» из болота, когда дела идут «хреново» и очень противно. И ощущение хоть некоторой причастности к Делу человека по имени Г.П.Щедровицкий. Знание, что ты не одинок в своем прикосновении к «океану мышления», что есть другие, которые, так же как и ты, пытаются «жить и жизнь давать другим», двигаться и продвигать собой окружающий мир независимо от статуса и занимаемой должности.