eng
Структура Устав Основные направления деятельности Фонда Наши партнеры Для спонсоров Контакты Деятельность Фонда за период 2005 – 2009 г.г. Публичная оферта
Чтения памяти Г.П. Щедровицкого Архив Г.П.Щедровицкого Издательские проекты Семинары Конференции Грантовый конкурс Публичные лекции Совместные проекты
Список изданных книг
Журналы Монографии, сборники Публикации Г.П. Щедровицкого Тексты участников ММК Тематический каталог Архив семинаров Архив Чтений памяти Г.П.Щедровицкого Архив грантового конкурса Съезды и конгрессы Статьи на иностранных языках Архив конференций
Биография Библиография О Г.П.Щедровицком Архив
История ММК Проблемные статьи об ММК и методологическом движении Современная ситуация Карта методологического сообщества Ссылки Персоналии
Последние новости Новости партнеров Объявления Архив новостей Архив нового на сайте

Ойзерман Максим Теодорович

Я не методолог, но думаю, что имею право считать себя причастным к методологическому движению. И хотя не являюсь учеником Георгия Петровича, да и как Учителя не воспринимаю, встречу с этим замечательным человеком расцениваю как огромную удачу и даже счастливое событие своей жизни. Тем более что именно благодаря влиянию ГП наш отдел в ЦНИИпроекте по применению математических методов и ЭВМ в инженерных изысканиях, которым руководил М.В. Рац, преобразовался в отдел методологии проектно-изыскательских работ, после чего 15 лет жил чрезвычайно напряженной, то есть интересной жизнью.

Именно Марк Владимирович в марте 1983 года направил меня, видимо, в порядке эксперимента, на игру с НИИ Минморфлота, где я впервые встретил ГП. Свою функцию я понимал плохо, но не без любопытства наблюдал за этим увлекательным действом, в котором познакомился с ГП и очень интересными молодыми ребятами: С. Поповым, С. Наумовым, Ю. Громыко, А. Зинченко, В. Никитиным, А. Левинтовым и др. Постепенно начал понимать суть происходящего, как впрочем, и многие из участников игры, с удивлением наблюдал потрясающие метаморфозы, происходившие с вполне сложившимися и, казалось бы, давно самоопределившимися людьми. Но интереснее всего были методологические консультации, проводимые ГП, а также рефлексия методологов и в группах.

ГП проявлял удивительную заботу, непрерывно призывая игротехников и психологов внимательнейшим образом следить за состоянием игроков, к чему, безусловно, были достаточные основания. Игра – действие, чрезвычайно жесткое, а сам ГП во время групповых отчетов был подчас даже жесток, однако, понимая необходимость психологической поддержки, добивался ее, но со временем этому элементу игры практически перестали уделять внимание.

Будучи последовательно жестким и принципиальным в оценке тех или иных результатов, ГП мог спокойно выслушать совершенно дурацкий вопрос и с необычайной ловкостью, иногда даже изящно, перефразировать его, при этом вопрос приобретал нужный ему смысл, а затем он с невинным и серьезным выражением лица спрашивал: «Правильно ли я Вас понял?». Поскольку ему удавалось полностью подавлять издевательские нотки (что подчас было не под силу другим), то задававший вопрос человек, как правило, неуверенный в себе, да и плохо соображавший, преображался буквально на глазах.

До конца 90-х годов я довольно активно участвовал в ОДИ (как правило, в качестве эксперта по инженерным изысканиям). Больше всего из них мне запомнились игра в Шауляе, где в нашей группе блистательно работали С. Наумов и Ю. Громыко, «нефтяная» игра в Истре, и, конечно, Байкальская экспертиза, великолепно подготовленная и проведенная С. Поповым и П. Щедровицким.

После начался банальный «чес», по стране ездили, наверное, десятки команд, готовых с листа провести игру на любую тему, практически без оргпроекта и подготовки, подчас просто дискредитируя методологическое движение. Мне это было не по душе, и я участвовал лишь в нескольких играх, проведенных А. Буряком и А. Левинтовым.

Однако, несмотря на участие в играх, с ГП я по-настоящему познакомился, лишь когда он стал работать в упомянутом отделе ЦНИИпроекта. Георгий Петрович оказался чрезвычайно милым человеком, даже романтичным, в чем-то наивным, как ни странно (несмотря на занятость) с удовольствием принимал участие в обычном «трепе». Треп с ГП – это особая тема: он был готов страстно обсуждать сущую ерунду, проявляя при этом присущий ему талант и напористость, доказывая подчас справедливость того, во что и сам мог не верить. И не скрывал удовольствия, когда добивался успеха.

Я спорил с ним из принципа, по любому поводу. Стоило ему сказать «белый», я тут же говорил «черный». И хотя я почти всегда проигрывал, но мне кажется, что оба получали при этом удовольствие. Однажды, на семинаре предстояло обсуждать взаимоотношение изысканий, проектирования и строительства. ГП считал причиной всех бед наличие разрывов между этими видами деятельности, ну а я, конечно, сразу же заявил, что разрывов просто нет, они сливаются в объятиях как танцоры, стараясь не создавать проблем друг другу, играя друг с другом в поддавки.

Как ни странно, ГП практически не стал спорить, согласился с моей позицией, а в коридоре спросил, что это я с ним спорю по любому поводу? На что я ответил, что, во-первых, мне это интересно, а во-вторых, если перестать спорить, то тут методологии и конец. ГП буквально заржал и, обозвав меня «падла», выглядел явно довольным. Кстати, он довольно часто употреблял полублатные выражения, не всегда, правда, к месту, что вообще-то никого не обижало, но, на мой взгляд, выдавало какую-то внутреннюю неуверенность, желание казаться «покруче». С анекдотами у ГП также было не совсем благополучно, хотя и не так трагически, как у А. Левинтова.

Совсем недавно, после выборов на Украине, я спросил у одного «специалиста» по выборным технологиям, как они могли допустить при проведении второго тура голосования радикальную смену платформы В. Януковичем. В ответ услышал, что это была искренняя позиция кандидата. Я удивился столь быстрой смене «искренних» позиций и спросил, понимали ли они, как на это среагирует избиратель, ведь с учетом прошлого Януковича, это обычное «кидалово». Собеседник как-то странно посмотрел на меня и сказал: «Мы как-то об этом не думали». Оно и понятно, есть обкатанный метод, зачем думать, ведь никто не подумал, какое впечатление произведут поездки и поздравления Президента, страстные выступления Лужкова!

Этот разговор во многом подтолкнул меня к написанию настоящего текста. С уходом ГП из методологической практики стало уходить Мышление. И что осталось?

Незадолго до смерти ГП, когда он уже сильно хромал, но держался, посещал семинары, но активности не проявлял. После одного из таких семинаров, поскольку было очень скользко, я предложил проводить его до метро. Несмотря на некоторое сопротивление, я взял его под руку, и мы отправились к «Библиотеке». Я болтал всякую чушь, стараясь как-то отвлечь его от каких-то чрезвычайно невеселых мыслей. Вдруг он остановился и сказал: «Я думал, что мне удастся вырастить много учеников, а оказалось, что это лишь… и назвал фамилию чрезвычайно достойного, на мой взгляд, человека, с которым, кстати, у него были совсем не безоблачные отношения! Он как бы подвел итог своей жизни, жестко и нелицеприятно.

Мне словно не хватало этого эпизода, чтобы до конца понять ГП – человека страстного, харизматического, талантливого, трудолюбивого, блестящего полемиста и при этом достаточно одинокого, сомневающегося и даже не очень уверенного в себе, но на удивление увлеченного и даже романтичного.

Видимо он понимал, что не удалось транслировать свои личностные качества, они, видимо, не объективируются – в отличие от методологических техник. С уходом ГП в арсенале методологов только они и остались – достаточно мощные и проработанные технологии, что подчас и позволяет добиваться нужных результатов.

Что же касается работы «по содержанию», то теперь это, видимо, не в «моде», или просто времени не хватает – «яблоки» нужно успеть оборвать?

 
© 2005-2012, Некоммерческий научный Фонд "Институт развития им. Г.П. Щедровицкого"
109004, г. Москва, ул. Станиславского, д. 13, стр. 1., +7 (495) 902-02-17, +7 (965) 359-61-44