Выпускница психологического отделения философского факультета Московского университета, после аспирантуры Института дошкольного воспитания – кандидат психологических наук.

В октябре 1960 года открылся Институт дошкольного воспитания АПН РСФСР, его директором и заведующим лабораторией был А.В. Запорожец, я (давняя ученица Александра Владимировича) была в ней лаборанткой с обязанностью, среди прочих, вести протоколы заседаний. Первое время все сотрудники института размещались в одном большом помещении – бывшем спортзале, все – на виду. Тогда-то и произошло мое знакомство с Г.П. Щедровицким, который был принят в лабораторию на должность младшего научного сотрудника. Знакомство – и первое восхищение человеком умным, неординарным, с необычным подходом к любой проблеме, с сияющими глазами. Конечно, я была немножко влюблена, но никто об этом не знал.

С 1961 года я – аспирантка института, научный руководитель – А.В. Запорожец; первый помощник, консультант, а потом и друг на многие годы – Н.И. Непомнящая. Вскоре Нинель Ионтельевна привела меня на семинар в Институт психологии, который вел Георгий Петрович, Юра. Потом меня пригласили на семинары у него дома – для узкого круга, и как-то незаметно стала членом его группы, «своим» человеком.

Первое время сотрудники институтской лаборатории и «группа Щедровицкого» (члены кружка) вместе отмечали праздники, отправлялись в байдарочные походы по Подмосковью, встречались то у Запорожца дома, то у Щедровицкого; конечно, каждый раз состав приглашенных был разный, но оставалась неизменной группа «Своих», членов лаборатории Запорожца, ставших членами «группы Щедровицкого»: Непомнящая, Пантина и я.

Это были годы напряженной работы не только по своей, аспирантской теме, но и в семинарах кружка (докладов я тогда не делала, но чувствовала себя сильной), годы встреч с интереснейшими людьми, подлинными «шестидесятниками» (однажды, «застряв» после семинара на «Соколе», присутствовала на встрече с кинорежиссером Григорием Чухраем). Конечно, на встречах узким кругом членов «семинара» беседы велись не только по темам методологии научного исследования, но и по вопросам политической жизни страны.

При мне вошел в кружок и Олег Генисаретский: однажды пришел на семинар и сразу включился в его работу.

Кроме того, ГП один год вел семинар для аспирантов Института дошкольного воспитания – учил «конспектировать» не по тексту, а «по мыслям» автора. «Простые» приемы, показанные им, остались у меня на всю жизнь. В итоге активной умственной работы я, вероятно, очень менялась, менялись и мои требования к научному исследованию. Так или нет, но по окончании трех лет аспирантуры (и еще одного года работы в детском саду, когда шла «обработка» полученного материала), я сделала на заседании лаборатории необычный доклад-отчет. Я доказывала, что экспериментальное исследование без предварительно выдвинутой гипотезы не может быть научным и ничего не привносит (доказывала, анализируя свои эксперименты).

В итоге свою диссертацию я загубила, с Александром Владимировичем отношения испортила – и ушла из аспирантуры ни с чем. Кстати, Запорожец отказался и от услуг Георгия Петровича, заявив, что в сложившейся ситуации непонятно, кто руководит лабораторией!.. Но ГП мой доклад привел в восторг. Он заявил, что и А.Н. Леонтьев не мог бы сделать более доказательный анализ. И, уходя из Института дошкольного воспитания, взял меня своим сотрудником в Институт Технической эстетики (теоретический отдел), куда его как раз в тот момент пригласили.

Во ВНИИТЭ я работала три года (1965-68 гг.), а когда Щедровицкого вынудили из него уйти, вместе с Н.И. Непомнящей перешла в Институт психологии АПН, в лабораторию Д.Б. Эльконина. Продуктивной совместной работы у меня, психолога, с логиком Георгием Петровичем, не получилось. Членом же «группы Щедровицкого» я оставалась все время, пока работал его семинар по мышлению. Во время работы в Институте технической эстетики я сделала на одном из семинаров доклад о концепции продуктивного мышления К. Дункера (по теме моей работы в институте). В него я вложила весь полученный мною в общении со Щедровицким опыт логического анализа научной концепции. (Жаль, что этот материал так и не был опубликован).

Что дали мне годы работы с ГП (точнее – около ГП)?

Как ученому – опыт логического анализа научной концепции: но не по высказанным автором положениям, а по обоснованности их и, прежде всего, по внутренней логике движения мысли. Только так я оценивала для себя работы «мировых светил» – Ж. Пиаже, К. Юнга и др., а также современных психологов (и не только). Получаются, как правило, интересные результаты, не всегда совпадающие с традиционной оценкой. Правда, такой подход мог испортить мои отношения с сотрудниками: не всем и не всегда был по вкусу «логический» анализ их исследования. И только опыт понимания людей учил меня снимать эти проблемы.

Как психолог (а я в группе Щедровицкого жила, прежде всего, как психолог) – я получила огромный опыт общения с учеными разного личностного склада и самого высокого уровня. Это, конечно, меня очень обогатило, дав большой ресурс для работы практическим психологом в последние годы.

И еще отмечу, что ГП был педагогом по самой своей сути: мне кажется, передача своих знаний, своего опыта другим была для него одной из главных ценностей жизни, он в этом никогда и никому не отказывал. Так, его совет мне – как строить отношения с сыном-подростком, чтобы не потерять его – стал главным ориентиром для меня тогда (хотя литературой о подростках я, понятно, была полна) и остался сейчас, с взрослым сыном: «главное – оставаться ему другом».

Во всех отношениях это была самая большая ценность моей жизни – работа рядом с Георгием Петровичем и общение с ним – за что можно только благодарить свою судьбу. Сейчас, на восьмом десятке, иногда подводя итоги своей жизни, вспоминая свои неудачи и разочарования, я среди того, что «зато было в моей жизни…», называю неизменно Георгия Петровича Щедровицкого.