Впервые с методологией и ОД играми я встретился в 1989 г. первокурсником истфака Куйбышевского пединститута: преподаватель психологии С.И. Гудзовский, в то время активный участник методологических семинаров, привлек меня к игротехнической работе в двух проводимых им ОДИ. Я уже не смогу точно восстановить их тематику, но одна из них прошла в пионерлагере под Самарой и связана была с проблематикой «воспитания гармонично развитой личности».

Особого пиетета перед «методологией» я тогда не испытывал, интерес же был связан с общей устремленностью моего поколения к «переменам», а методология представлялась мне своеобразным движением «неформалов».

Второе свидание с ней относится к 1990 г., когда тот же Станислав Игоревич пригласил меня поучаствовать во «взрослой игре» В.М. Цлафа. Меня увлекла интеллектуальная изощренность «настоящих методологов», но покорило совсем другое – в провинциальном городе меня, рядового студента, методологи подвигали взяться за решение проблем развития всей страны, хотя «ответственными за страну» их никто не назначал. Понимание, что в мыследеятельности нет начальников, что в этом пространстве сомасштабность человека миру зависит от него самого, от его способности ухватить в мысли, в понятиях тот или иной фрагмент реальности, – вот что стало для меня откровением.

И одной из самых важных в моей жизни точек «перехода» стала встреча с Г.П. Щедровицким на игре, заказанной в том же году Тольяттинским политехническим институтом. Там я увидел всю команду будущих «главных тольяттинских» методологов: А. Зинченко, С. Крайчинскую, Ю. Луковенко, В. Никитина.

Игротехником в нашей («студентов») группе был парадоксальный Юрий Луковенко, который, несмотря на все мои протесты, буквально вывел меня к доске с невероятно сумбурным докладом о «чистом содержании образования». Разумеется, меня публично высекли участники игры, а спас Георгий Петрович, чье харизматическое обаяние произвело на меня сильное воздействие еще в ходе его установочного доклада. Однако короткое личное общение с ним у доски и эксклюзивный урок рефлексии ни с чем не сравнимо, и с того момента образ ГП стал для меня образцом, как я сказал бы сегодня, «совершенного человека». Тогда-то и случилось принятие мною принципов рефлексивного и проектного отношения к деятельности как основы для осмысленного и ответственного подхода к любому делу.

На той игре произошло еще одно событие. Гудзовский в своем докладе обвинил методологов в игнорировании нравственного аспекта жизни: не приведет ли путь методологической рационализации, спрашивал он, к абсолютному произволу над человеческим материалом, к верхоглядству над всеми «непосвященными». И что-то в последовавших обсуждениях побудило меня отделить ГП от его же сообщества, а вопрос о соотношении гуманитарности и технической изощренности и сейчас остается для меня вопросом, над которым я размышляю по ходу своей деятельности.

Под влиянием методологии была сформулирована тема моей дипломной работы «Психотерапия как социокультурный феномен»; в этом моем первом исследовании я открыл для себя Мишеля Фуко и мир современной европейской мысли.

Сразу же после получения диплома (1993 г.) я стал преподавателем истории Международной Академии бизнеса и банковского дела в Тольятти, проект которой годом раньше начала разрабатывать большая группа методологов во главе с А. Зинченко. Никогда – ни раньше, ни позже – я не был участником такой интеллектуальной и коммуникационной плотности, такого эмоционально-творческого подъема. К периоду становления Академии как учебного учреждения нового типа относится мое систематическое методологическое образование, которое ввело меня в область методологической культуры, текстов ГП и других методологов, при этом я испытал огромное влияние А.П. Зинченко и В.А. Никитина.

В 1993-1998 гг. я участвовал в разработках методологической концепции гуманитарного образования и проектировании новых учебных курсов – «Историко-культурное сопровождение проектных работ», «Историческая аналитика», «Культурология и культуротехника», «Историография для управленцев» и др.; тогда же руководил кафедрой гуманитарных дисциплин Академии. Под влиянием Владимира Африкановича, которого считаю своим непосредственным учителем в методологии, взял тему методологии истории и культуры, которую разрабатываю уже почти десять лет.

С тех пор мною написано около 20 статей и два учебника («Историческая аналитика» и «Практикум по культурной антропологии»), проведено диссертационное исследование по теме «Историческая культура управленца»; получив достаточно большой опыт педагогического и организационного консультирования в ряде учебных заведений Тольятти, сегодня я преподаю историю и культурологию в Тольяттинской академии управления. Последние несколько лет занимаюсь философско-антропологической проблематикой («Антропология постисторизма и антиисторизма»), стараюсь быть в курсе последних новинок методологической прессы. Среди методологов, которые наиболее близки мне по духу и тематике, выделю О. Генисаретского, В. Никитина и С. Смирнова.

К собственно методологическому сообществу, несмотря на близкий контакт с методологами, себя не отношу, хотя не считаю его закрытым клубом для сверхрафинированных интеллектуалов. Значимая для меня методология ─ это духовная школа ГП, принципы, которые он сформулировал и воплотил в своей жизни.