В 1958 г., студентом истфака МГУ, я слушал лекции В.Ф. Асмуса и П.Я. Гальперина на философском факультете, где у меня были друзья. Они-то мне тогда и рассказывали, что на их факультете в начале 50-х учился некто по фамилии Мамардашвили, к которому они относились с явным уважением. Самого же Мераба я увидел мельком осенью 66-го года в Институте философии, уже аспирантом, а еще два года спустя по рекомендации Вадима Межуева он пригласил меня на работу в журнал «Вопросы философии».

Могу сказать, что внешне жизнь Мераба Константиновича была, в общем, обычной, на протяжении всей нашей последующей тридцатилетней дружбы я не замечал в ней ничего экстраординарного. Скорее наоборот, он всегда поражал меня естественностью, уравновешенностью характера. У него не было никаких странных, бросающихся в глаза привычек, не было одержимости идеей. Он никогда не искал славы, не строил теорий, но при этом не терял достоинства, умел слушать других, любил застолье, женское общество и остроумную шутку. Короче, жил, как и подобает философу, в согласии с самим собой, следуя, не изменяя, своим убеждениям. И, очевидно, поэтому сказал как-то (это было при мне в Тбилиси, где осенью 80-го проходил Международный конгресс по психоанализу) своему другу и основателю ММК Г.П. Щедровицкому: «Не втягивай ты меня в свои игры, не мое это дело – участвовать в организованной деятельности»… (ГП вел речь об участии Мераба в какой-то коллективной акции). Хотя, насколько я знаю, и МК стоял у истоков названного кружка – в середине 50-х аспирантом выступал на заседаниях логико-методологического семинара, которым руководил Александр Зиновьев, и сегодня по праву считается наряду с другими «диалектическими станковистами» (А. Зиновьевым, Г. Щедровицким и Б. Грушиным) «отцом-основателем» кружка.

Незадолго до смерти в одном из интервью Мамардашвили так охарактеризовал появление самостоятельной философии в советской России: «Нас интересовало в те годы отталкивание от гегельянской стороны марксизма в сторону проблематики, связанной с <…> разновидностью содержательной логики и диалектической логики. Но мы неохотно называли это диалектической логикой, поскольку диалектика в то время разрабатывалась совершенно в другом стиле… Для нас же то, что называлось логикой, было спонтанностью и свободомыслием…»

Философия была призванием МК, и свою задачу он видел в том, чтобы рассказать о ней как об истории единой, хотя и растянувшейся во времени попытки людей философствовать и посредством философии узнать о себе и о мире то, чего без философии узнать нельзя. Ибо речь идет, повторял он часто на своих лекциях, об обращении к тому, что уже есть в каждом из нас, раз мы живы и раз случилось и случается такое событие, как человек, личность. И добавлял: отсюда и возник идеал философии как жизненной мудрости.

МК был великим мастером импровизации и мудрой философской беседы. Это был органичный для него жанр – устная беседа, размышление вслух. Но этому всегда предшествовала черновая работа. Работал он постоянно. Я видел неоднократно, как он тщательно готовился к своим лекциям и выступлениям, что-то выписывал, делал заметки,  чтобы затем убедить слушателей в самоценности человеческой личности, ее ответственности и свободе.

Попытаюсь сформулировать несколько тезисов, или «ключей», к пониманию его философии.

Назначение человека состоит в том, чтобы стать свободным человеком, поскольку чаще всего мы живем чужой жизнью, а не своей, думаем чужие мысли, питаемся отходами чужих чувств.

Допустим, что мир был бы завершен, и к тому же существовала бы некая великая теория, объясняющая нам, что такое любовь, что такое мысль, что такое причина и т.д. Ведь ясно, что если бы это было так (говорил Мераб), то было бы совершенно лишним переживать, например, чувство любви, но мы же продолжаем любить, влюбляться, переживать. Значит, мир не устроен как законченная целостность. И я в своем чувстве свободы уникален, неповторим. Вопрос «как это возможно» и есть метод и одновременно способ существования живой мысли.

Мы философствуем в той мере, в какой пытаемся понять условия, при которых мысль может состояться как состояние живого сознания. Мир находится в постоянном становлении, и в нем всегда найдется место для меня, если я действительно мыслю.

Человеческое в человеке не имеет механизма естественного рождения. Философия, или мысль, существует только потому, что мы не рождаемся естественным путем; это и есть необходимый элемент того органа, посредством которого в нас рождается личность. Жизнь есть усилие во времени, и нужно совершать постоянное духовное усилие, чтобы оставаться живым.

Надо принимать жизнь такой, как она есть, но нельзя соглашаться с теми, кто призывает к ней приспосабливаться. Реальная культура и духовность человеческая не могут быть ограничены только этническим материалом, в котором они выполняются. Во-первых, потому, что тогда любая этническая (как и социальная) общность оставалась бы замкнутой в себе частностью, а между тем ее границы преодолеваются личностным началом. Именно проявление и действие в культуре и общественной жизни личностных начал, являющихся одновременно историческими началами человека как такового, независимо от его этнической принадлежности, способствуют формированию национального характера в его лучших качествах. И, во-вторых, сказанное позволяет понять, каким образом народ на определенном этапе своего развития становится вначале нацией, «забывая» о своем этническом происхождении, а затем – гражданской нацией. Государство (при этом МК имел в виду, в том числе, и Грузию) по определению должно защищать суверенитет страны, а граждане – отстаивать свои права и свободы, так как это и есть основа, фундамент становления и развития гражданской нации через гражданское просвещение.

Культура основывается на идее осуществления и придания формы не только духовной жизни, но и жизни политической, в любой сфере человеческой жизнедеятельности. Человек, по выражению МК, никогда не дан в полноте своего существа. Физически нельзя собрать все осколки зеркала, в которых мы существуем и отражаемся. Но можно организовать свое бытие через предоставляемые нам средства, каковыми являются произведения искусства, произведения мысли, культурные произведения, общественные институты. Только благодаря им и через их символы мы можем жить человечески. По словам МК, «философия претендует на то, чтобы быть одновременно мудростью и искусством жизни».

Назову изданные под моей редакцией работы Мамардашвили:

• Как я понимаю философию. М.: Прогресс-Культура, 1992
• Картезианские размышления. М.: Прогресс-Культура, 1993.
• Лекции о Прусте. М.: Ad Marginem, 1995.
• Стрела познания. М.: Языки русской культуры, 1996.
• Кантианские вариации. М.: Аграф, 1997.
• Лекции по античной философии. М.: Аграф, 1997.
• Эстетика мышления. М.: Московская школа политических исследований, 2000.
• Мой опыт нетипичен. М.: Азбука, 2000.

Даты и события жизни

15 сентября 1930: родился в г. Гори (Грузия), в семье кадрового военного.

1938: пошел в первый класс.

1949: окончил с золотой медалью среднюю школу в Тбилиси.

1949-1954: учится на философском факультете МГУ; на 4-м курсе проваливает экзамен по политической экономии социализма. В газете «Московский Университет» от 6 января 1953 г. напечатано: «Отличник Мамардашвили не смог правильно разобраться в вопросе о двойственной природе крестьянского хозяйства». Уже во время учебы в университете его интересует человеческое сознание; природа мышления – сквозная тема его философии.

1954-1957: аспирантура философского факультета МГУ; в эти же годы МК участвует в работе логико-методологического семинара под руководством А. Зиновьева.

1957-1961: редактор-консультант в журнале «Вопросы философии», где публикуется его первая статья «Процессы анализа и синтеза» (1958).

1959: рождение дочери.

1961: после защиты диссертации «К критике гегелевского учения о формах познания» получает ученую степень кандидата философских наук, вступает в члены КПСС.

1961-1966: редактор-консультант журнала «Проблемы мира и социализма» в Праге; служебные командировки в Италию, ФРГ, ГДР, Кипр; после возвращения в Москву становится «невыездным».

1966-1968: зав. отделом Института международного рабочего движения АН СССР; в 1968 г. выходит книга «Формы и содержание мышления».

1968-1974: зам. главного редактора журнала «Вопросы философии», читает лекции на психологическом факультете МГУ.

1970: в Тбилиси защищает докторскую диссертацию, через два года получает звание профессора.

1974-1980: старший научный сотрудник Института истории естествознания и техники АН СССР. В эти годы по приглашению друзей читает курсы лекций по истории современной и античной философии в Институте кинематографии, о философии искусства – на Высших курсах сценаристов и режиссеров, о проблемах анализа сознания – в Институте общей и педагогической психологии АПН СССР, а также в других городах (Ростов-на-Дону, Рига, позже Вильнюс).

1980: переезжает в Тбилиси; главный специалист Института философии АН Грузии. В 80-е гг. часто приезжает в Москву, выступает с докладами, читает курсы лекций о философии Декарта, Канта, Марселя Пруста. Фактически эти и предыдущие курсы лекций, или беседы, как он сам называл их (они записывались на магнитофон), и составляют творческое наследие Мамардашвили.

1982: в Иерусалиме выходит книга «Символ и сознание» (написанная совместно с А.М. Пятигорским).

1984: в Тбилиси издается книга «Классический и неклассический идеалы рациональности».

1989: посещает Францию.

1990: поездка в США.

25 ноября 1990 года: умер от разрыва сердца в аэропорту «Внуково» в Москве, возвращаясь на родину.

Ю.П. Сенокосов