Выпускница отделения психологии философского факультета Московского университета, доктор психологических наук, профессор, зав кафедрой общей психологии факультета клинической психологии Российского Государственного Медицинского Университета.

Начну с того, о чем уже писала в одной из статей: мы с Г.П. Щедровицким были друзьями – и оппонентами. ГП – последовательный антипсихологист, я же закоренелый психологист.

Наше содружество началось в 1958 году. После окончания аспирантуры и защиты кандидатской диссертации я работала в НИИ дефектологии и одновременно продолжала, начатые еще в студенческие годы, чрезвычайно увлекавшие меня исследования, проводимые в институте им. Бурденко у Александра Романовича Лурия и в больнице им Ганнушкина у Блюмы Вульфовны Зейгарник. Да, учителями наше поколение было избаловано!

Георгий Петрович (он работал в педагогическом издательстве) обратился ко мне с просьбой написать статьи в Психологический словарь – 13 статей, что я сделала и… подвела: за «слишком положительную» статью о Фрейде у него были неприятности.

Вскоре я стала посещать заседания в Комиссии по психологии мышления и логике в Институте психологии и домашний семинар ГП. Их содержание и стиль меня ошеломили: опровергались представления, которые казались непререкаемыми (например, что деятельность есть предмет психологии, подход к изучению мышления и др.). Атмосфера интеллектуальной игры, постоянные общие дискуссии, где подвергалось осмыслению и критике каждое утверждение, и главное – личности, интеллектуальный уровень участников семинара: Иосаф Ладенко, Володя Лефевр, Эрик Юдин, Никита Алексеев, Вадим Садовский, Вадим Розин, Аля Москаева, позже пришел Олег Генисаретский и др. – все они казались мне (и уверена, такими и были) необыкновенными людьми и друзьями. Несмотря на то, что каждый подвергался иногда убийственной критике по поводу тех или иных соображений, высказываемых в докладах и обсуждениях. И над всем этим парил гениальный дух Георгия Петровича.

Тогда в ММК обсуждался широкий круг тем: проблемы мышления, логики и методологии научного познания, обучения и развития, несколько позднее – проблематика деятельности, рефлексии и др. Постановка и вырабатываемые в ходе дискуссий пути разработки этих проблем, рушившие, как правило, многие, если не большинство, казалось бы, незыблемых представлений, были для меня совершенно новыми, но чрезвычайно привлекательными.

Время жизни, когда я участвовала в деятельности ММК, считаю для себя самым счастливым – это был особый микромир! Мы вместе работали (собирались каждый вечер) и вместе отдыхали (походы, байдарки, Консерватория и т.п.). Традиционным было посещение кафе «Прага» – выпить чашечку кофе (на ночь глядя…) после семинаров в Институте психологии. У нас был даже свой «стукач», родимый (он, к слову, тоже шёл с нами в «Прагу», но пил чай). Единой командой мы выступали на съездах, конференциях, симпозиумах, а также в публикациях (по содержанию).

В период моей жизни в ММК и совместной работы с ГП меня интересовали проблема обучения и развития (по которой мы с ним подготовили книгу, но она не была опубликована), логико-психологический анализ обучения, что нашло отражение в моей статье в сборнике «Педагогика и логика», а позднее – в докторской диссертации. Я углублённо изучала труды Л.С. Выготского, Ж. Пиаже, что отразилось в ряде публикаций. Моя дочка говорила: «Первое слово, которое я сказала, было “Пиаже”». Побуждаемая антипсихологизмом ГП, я отчаянно искала ответ на вопрос о предмете психологии. По этим темам делала сообщения на семинарах ММК, публиковала статьи. Кружок заразил меня методологией. Без этого я бы так и осталась «ползучим эмпириком».

Оговорюсь, что интерес к теории и методологии не вытеснил моей любви к эмпирической работе: в моих исследованиях и книгах теоретический и эмпирический аспект находятся в соотношении примерно fifty fifty.

Была опубликована теоретико-методологическая монография «Методология целостного исследования в психологии», а позднее, в 1975 г., «Опыт системного изучения психики детей».

Надо сказать, что системный подход, разрабатываемый в ММК, лёг на взрыхлённую А.Р. Лурия и Б.В. Зейгарник почву системного исследования, что было подкреплено также практикой моей работы в медико-педагогической консультации. Всё это выдвинуло для меня на передний план проблему целостного изучения психики человека, которую я пыталась решать во всей своей дальнейшей работе и отразить в ряде монографий. Последняя из них: «Homo – integer?» – «Человек – целостный?» (2005 г).

Вернусь к хронологии. В 1960 г. был открыт Институт дошкольного воспитания АПН РСФСР, директором которого стал А.В. Запорожец. Александр Владимирович предложил Георгию Петровичу, В.В. Давыдову, Н.С. Пантиной и мне пойти к нему. Я поначалу отказалась: боялась, что я оторвусь от А.Р. Лурия. Щедровицкий и Давыдов, загнав меня в угол коридора института дефектологии, три часа убеждали в преимуществах работы в Дошкольном институте. Но к тому времени я и сама пришла к тому, что для эффективной работы в области патологии психики необходимы глубокие знания психологии её развития.

Итак, они убедили меня. Я договорилась с Александром Владимировичем, что два дня в неделю буду работать в институте Бурденко у Александра Романовича, и так это продолжалось многие годы. В новый институт пришло нас трое: Щедровицкий, Пантина и я (вместе с нами сотрудником института стал и Н.Н. Поддьяков, который потом сменил Запорожца на посту директора). Наша троица начала вести под руководством ГП активную борьбу за «настоящую науку». Скажу, что делали мы это не очень тактично. Привыкнув к дискуссионному стилю, яростным спорам и нападкам, характерным для ММК, мы здесь умудрились обидеть чуть ли не большинство сотрудников института (где и так была накалённая атмосфера: работали педагоги и психологи, а между ними отношения им без того были непростыми).

Постепенно назревало открыто враждебное отношение к нам, которое всё более обострялось. Институт нас «выпирал». В 1965 г. нам предложили три ставки старших научных сотрудников в Институте технической эстетики. Щедровицкий и Пантина согласились. Я же, промаявшись две недели в чувствах «буриданова осла», скорее интуитивно почувствовала, что Институт технической эстетики мне угрожает в какой-то мере утерей психологии. И я осталась. Трудно передать, сколь горькое это было время, когда весь огонь обрушился на меня, бедную. Когда я посетовала на то ГП, он бросил: «а ты что, не могла послать их матом»? А ты напиши,– сказал я ему,– что мне надо говорить!..

Возвращаясь к нашей совместной работе в Институте дошкольного воспитания, я ещё раз скажу, что при всех трудностях – это было счастливое время – работать почти каждый день рядом и вместе с ГП, после работы также вместе идти на очередной семинар ММК, обсуждая на ходу интереснейшие для меня проблемы, быть и работать вместе завтра…

В тот период Щедровицкий вплотную обращается к проблемам психологии (в частности, обучения и развития, сущности дошкольного детства и, особенно, детской игры и др.). Его идеи в этих областях оказали на меня большое влияние.

Замечу, что судьба моя как «щедровицианки» (прозвище, которым я гордилась) и как оппонента по отношению ко многим ведущим положениям психологии того времени (что в большой степени было обусловлено моим пребыванием в ММК и влиянием самого ГП) вообще была достаточно трудной. Долго не публиковали мои книги, идеи встречали в психологической среде больше противников, чем сторонников.

В 1968 г. я перешла в Институт психологии, где фактически руководила лабораторией психического развития детей. В это время стали оформляться мои углубленные представления о личности, которые получили теоретическое и эмпирическое развитие в работе лаборатории и дальнейших исследованиях. Мой интерес был направлен на разработку так называемого целостно-личностного подхода к человеку, чем я до сих пор занимаюсь. Несомненно, многие идеи ММК, сами по себе далёкие от личностной проблематики, пусть косвенно, но и здесь нашли своё отражение – как в форме принятия их, так и особенно в плане дискуссии с ними. Однако переход к разработке проблемы личности ознаменовал мой выход из ММК.

Я благодарю за встречу,

За причастность и мысли рождение.

Это время я златом отмечу,

Освещённое духом Гения.

Публикации (некоторые статьи, опубликованные в период моей работы в ММК):

• Анализ некоторых понятий психологической системы Ж.Пиаже. //Вопросы психологии, 1964, № 4.
• О генетическом методе в психологии. //Сб. «Питание психологии», Киев, 1964.
• Отношение структурного и генетического методов в психологии. //Сб. «Проблемы исследования систем и структур», М., 1965.
• О связи логики и психологии в системе Ж.Пиаже. //Вопросы философии, 1965, № 4.
• Теория Л.С. Выготского о связи обучения и развития. //Сб. «Обучение и развитие», М., 1966.
• Понятия обучения и развития в теории Ж. Пиаже. //Сб. «Обучение и развитие», М., 1966.
• Состояние проблемы обучения и развития и задачи дальнейшей её разработки. //Сб. «Обучение и развитие», М., 1966.
• К вопросу о предмете психологического исследования. //Материалы 3 Всесоюзного съезда общества психологии СССР, М., 1968.
• Педагогический анализ и конструирование способов решения учебных задач. //Сб. «Педагогика и логика», М., 1993 (сборник был сдан и набран в 1968 г.).
• Деятельность, сознание, личность и предмет психологии. //Сб. «Проблема деятельности в советской психологии», М., 1977 (статья написана в 1968 г.).

Некоторые книги:

• Опыт системного исследования психики ребёнка. (ред.) М., 1975.
• Психологический анализ обучения детей 3-7 лет. М., 1983.
• Становление личности ребёнка 6-7 лет. М.1992.
• Методология целостного исследования в психологии. М., 1985.
• Ценностность, как личностное основание. М., 2000.
• Психодиагностика личности. М., 2001.
• Homo — integer? Человек — целостный? М., 2005.