Мое знакомство с Г.П. Щедровицким и ММК случилось в 1986 г. Это был действительно случай, несмотря на его «персонализацию» в лице моего товарища по учебе в аспирантуре и друга Б.И. Хасана.

К этому времени я был уже вполне состоявшимся профессиональным юристом – кандидатом юридических наук, доцентом кафедры теории государства и права Свердловского юридического института. За плечами – один из лучших юридических вузов страны и аспирантура в, пожалуй, самой авторитетной школе теоретической юриспруденции – школе С.С. Алексеева. С энтузиазмом преподавал, увлеченно и небезуспешно занимался теоретизацией процессов правового регулирования, вырисовывалась докторская диссертация. Ощущение профессиональной и научной состоятельности укрепили контакты с зарубежными коллегами (годичная стажировка в университете тогдашней столицы ФРГ – Бонне). Словом, особых поводов для рефлексии и оснований самопроблематизаций не было. Поэтому, рассказы Бориса Хасана о некотором сообществе, в которое он включился, и его лидере (конечно же, ГП), кроме некоторого удивления экспрессивности оценок и пиетету отношения, особого интереса не вызвали. Получив приглашение на конференцию «Проблемы самоопределения молодежи» и 50-ю игру ГП в Красноярске (1986 г.) поехал, больше, пообщаться с другом и отвлечься от «текучки».

Знакомство с Георгием Петровичем, которое произошло, кажется, за день до начала конференции в каком-то кафе, было достаточно формальным и особых воспоминаний не оставило. Не показалась интересной и работа на конференции. Более того, общение с ГП в рамках одной из секций как-то незаметно приобрело форму конфликта, который стал «успешно» развиваться и в рамках Игры. Причина, как я позднее понял, была вполне банальной. Понимая коммуникативное позиционирование как теоретическую схему, я оказался не готов принять его как норму коммуникации. Поэтому, обращения ГП к основаниям моих утверждений не рефлектировались, а воспринимались как удобные для него замещения смыслов моих высказываний. В итоге, назвав такой способ дискутирования интеллектуальной таксидермией, а ГП – главным таксидермистом, я с удовольствием вышел из игрового режима и остаток времени посвятил работе с Хасаном над проектом психолого-педагогического факультета Красноярского университета.

Понятно, что мое поведение и высказывания не прошли мимо внимания ГП, и свою долю соответствующих характеристик-оценок я схлопотал от него сполна. Словом, расстались мы, как мне казалось, в достаточно неприязненных отношениях. И потому, получив через месяц письмо от него с приглашением, бывая в Москве, посещать его семинары, я был не просто удивлен, но весьма заинтригован. А буквально через пару недель у меня случилась многомесячная командировка в Москву, которую я и провел в семинарах ГП. Сначала в НИИОПП на улице Герцена, а потом в т.н. «внутреннем», который в те годы проходил на квартире С.Б. Поливановой.

Именно с этих семинаров и началось мое знакомство с идеями ММК и, что для меня лично не менее важно, переосмысление ряда интеллектуальных традиций, трактовки которых Георгием Петровичем буквально разрушили мою картину мира. Последнее, пожалуй, в большей мере предопределило резкую смену отношения к ГП, которое из абсолютного неприятия превратилось в безусловное ученичество. Вот тут и появились поводы для рефлексии и основания самопроблематизаций, а когда ГП начал иногда общаться со мной на кухне у себя дома, их стало более чем достаточно.

Основой для вхождения в дискурс СМД методологии для меня явились именно «внутренние» семинары, на которых ГП тогда предъявлял реконструкцию истории ММК. Наряду с этим посещал отдельные семинары Ю.В. Громыко, Б.В. Сазонова и др. В игровом движении активно участвовал до начала 90-х. Работал, кажется, на всех играх ГП, ряде игр Ю.В. Громыко, С.В. Попова и П.Г. Щедровицкого, Б.И. Хасана.

Включение в методологическое движение было для меня связано, прежде всего, с личностью Георгия Петровича. Поэтому, после его ухода мое присутствие в сообществе стало эпизодическим, а в последние годы ограничивается общением с несколькими конкретными людьми. С начала 90-х я стал активно заниматься новационными проектами в юридическом образовании, вернулся к теоретической юриспруденции. Методологом себя не считаю, скорее – методологизированным профессионалом, что сказывается и на преподавании в высшей школе, и на исследовательской деятельности. В разные годы написал цикл статей по методологии правоведения и книгу «Методологические проблемы юридической науки» где, в числе прочего, опирался на представления СМД методологии. С конца 80-х провожу собственные игры, в основном, на проектирование в юридическом образовании и разработку юридических форм оргпроектирования.

В настоящее время: доктор юридических наук, профессор, проректор по научной работе Уральской государственной юридической академии.