Впервые «лицом к лицу» с методологией, а точнее – с ее воплощением под названием Школа культурной политики, я встретилась в самом начале 1990 г., попав на семинары для первого набора ШКП, который состоялся в декабре-89. Я была студенткой второго курса социологического факультета МГУ, и к тому времени уже слышала легенды об ОДИ, Георгии Петровиче и других фигурантах первого поколения кружка – Грушине, Зиновьеве, Мамардашвили, Лефевре… Приняв участие в нескольких первых играх ШКП 1990 года (в Мирном – с «Якуталмаз» в качестве исследователя, Владивостоке и Минске – по образованию в качестве игротехника), я и сама поступила в ШКП в конце того же года, войдя в состав второго набора.

«Методологическая жизнь» ШКП была невероятно интенсивной, она включала еженедельные семинары, огромное количество игр, различные выездные школы и тематические – неигровые – семинары. Условно ШКП делилась на экономическое и педагогическое крылья, я относилась ко второму, принимала участие практически во всех играх и семинарах этого крыла, а также участвовала в их организации. В 1992-93 гг. я даже была штатным сотрудником ШКП, обеспечивая организационную поддержку философско-исследовательского направления.

Мое активное участие в Школе совпало с обучением в МГУ, и стало во многом гораздо более важным элементом моего профессионального развития, чем получаемое социологическое образование. Теоретическая база гуманитарного знания, которую обеспечивал факультет, обретала контекст, жизнь и объем в пространстве методологического мышления, находила неожиданно очевидное применение на играх и семинарах. Пассивное «наблюдающее» социологическое отношение навсегда было вытеснено для меня проектным и программным подходами, которые активно преобразовывали деятельность людей и организаций, а его носителям (нам – совсем молодым и не всегда уверенным в себе студентам) придавали невиданную ранее созидательную силу.

Поиск связи получаемого мной социологического образования с методологией и прорабатываемым в тот период П.Г. Щедровицким и слушателями ШКП понятием культурной политики привел меня к увлечению творчеством К. Мангейма. В своих трудах он развивал т.н. социологию знания, обсуждая, в частности, феномен распространения новых идеологий и их влияния на жизнь общества. На дворе было начало 90-х, российский либерализм набирал силу. Занимаясь работами сначала Мангейма, а потом и других родственных ему по духу авторов, я подошла к тематике своей дипломной работы на факультете («Либеральная идеология в модернизации российского общества») и одновременно – своей теме в ШКП, которую я развивала в немногочисленных докладах на семинарах и выпускных «семейных» играх.

Мое официальное обучение в Школе закончилось в начале 1994 г. Незадолго до этого я начала активно сотрудничать с группой методологов старшего поколения во главе с Л.М. Карнозовой, в которую также входили М.В. Рац, В.М. Розин, Г.Г. Копылов и мой коллега по ШКП Михаил Флямер. Группа действовала в недрах Государственно-правового управления при Президенте, и занималась поддержкой судебно-правовой реформы, идеологом и главным проводником которой был С.А. Пашин. Помимо традиционных для всякого методологического коллектива регулярных внутренних семинаров, мы провели несколько ОДИ-подобных мероприятий для судей и других специалистов сферы юстиции, выпустили ряд сборников, сняли обучающий фильм. Это гораздо более прикладное употребление методологического инвентаря в сверх-актуальной в тот исторический момент области обеспечило мне плавный и успешный выход из сферы притяжения методологического сообщества, позволив в то же время закрепить методологические способы и навыки мышления и деятельности, навсегда сделав их частью моего профессионализма.

В последние десять лет моя профессиональная жизнь и карьера связана с развитием гражданского общества и стратегической филантропии. Моя работа в международном фонде, с именем которого во многом связано развитие этого сектора в России, является, в определенном смысле, продолжением методологической идеи программирования, веры в преобразующую силу мышления, в возможности развития.