В 1972 году я закончил авиационный институт и работал, что может показаться мистической предопределенностью, в Харьковском отделе Украинского филиала НИАТ – института, первым директором которого был П.Г. Щедровицкий, отец Георгия Петровича.

В самом начале 81-го года М.В. Заика познакомил меня с Ю.Л. Воробьевым, который коллекционировал людей, занимавшихся оригинальными разработками. В то время я был одним из первых в Харькове практикующих и преподающих специалистов по функционально-стоимостному анализу. А с Мишей Заикой мы были уже несколько лет дружны, я входил в методсовет и преподавательский состав Молодежной Школы технического творчества при ВОИР, которую он основал и вел (в этой же Школе преподавал В.В. Воловик).

Воробьев рассказал мне что-то о методологии, назвал фамилию ГП и сказал, что весной в Москве будет совещание по ОДИ. А эта фамилия уже была у меня в картотеке литературы по системному подходу. И, попав в Москву (месяц на курсах повышения квалификации для работников Минэлектротехпрома; занятия по ТРИЗ вел сам Г.С. Альтшуллер), я все вечера, пока шло совещание, ходил на него, пытаясь вникнуть в происходящее и допытывая приехавшего Юрия Лазаревича.

Понял только одно, но главное: это – мое и навсегда! И от самого ГП получил приглашение участвовать в семинаре по системодеятельностному подходу в образовании, который должен был проводиться в Харькове, в мае этого же года. Счастье? Да! А что?

Ближе познакомившись со многими участниками семинара, я влюбился во многих и уже был приглашен на И-10 (на Белоярской АЭС) и, вновь у нас, на И-12. Поехать на первую не смог, зато вторую («Учебно-воспитательный процесс в вузе») прошел от начала и до конца, уже плохо понимал, на каком свете нахожусь. В игре, организованной харьковскими институтами – инженеров коммунального строительства и инженерно-строительным, участвовали многие преподаватели вузов архитектурного профиля, в том числе и мой папа, А.С. Проскурнин, зав кафедрой архитектуры в сельхозинституте им. Докучаева.

На И-12 я оказался в группе проблематизации с Л.В. Ратиновой (участница многих игр, сейчас она, после 20 лет, прожитых в Москве, вернулась и стала заметной бизнес-леди в Харькове), А.С. Казарновским и С.Б. Поливановой (с того времени мы стали с друзьями). Ей, игротехнику нашей группы, с самого начала занявшейся моим методологическим воспитанием, я обязан очень многим. Она же пригласила на наше заседание А.А. Тюкова растолковать нам технику работы с «морковками». Потом, в разных городах, меня спрашивали: «А, так вы и есть та самая “линия развития”, про которую нам рассказывал ГП в лекциях про игры, это действительно было»? Да, – отвечал я гордо,– было!

Затем на мою судьбу сильнейшим образом повлиял Ю.Л. Воробьев, пригласивший на кафедру организации и управления строительства ХИИКСа для подготовки методологически фундированного педагогического эксперимента на экономической специальности. Именно в те золотые годы (работая ст. научным сотрудником) я стал ездить чуть ли не на все большие игры, и все летние новоуткинские. В последней большой, из тех, что проводил ГП («Пути и перспективы развития г. Набережные Челны и Нижнекамского региона», 1991 г.), я был руководителем группы разработчиков молодежной политики.

А первая игра, которую мы самостоятельно разработали и провели с Воробьевым (нам помогали доцент В.В. Смоловик и ассистент А.И. Гарагатый, участник всех харьковских игр и семинаров ХМК), была с директорами техникумов, повышавших квалификацию в нашем институте (1982 г.). Эта же группа провела игры по темам «Сценарные формы организации занятий» (о-во «Знание», Киев, 1984 г.) и «Разработка целей для совершенствования деятельности политпросвещения» (Киев, 1986 г. – как раз перед взрывом на ЧАЭС). Ряд игр и построенных в игровой форме занятий по изобретательству, технике поиска новых технических решений, я провел со своим другом, преподавателем нашей Молодежной Школы А.П. Войтенко (ныне он преуспевающий патентовед).

В 1984 г. я вошел в более плотный контакт с А.П. Буряком и всеми его друзьями-сотрудниками-методологами. Сразу это произойти не могло – работая с Воробьевым, я принадлежал другой корпорации. Буряк и В.А. Яровой разрабатывали теорию новых педагогических систем, а мы с Юрием Лазаревичем уже работали как бы по реализации теоретико-педагогического багажа методологии. Став, наконец, полноправным членом Харьковского методологического кружка (ХМК), я даже пару лет идейно задавал программу его работы, которая строилась в виде игры длиной в учебный год.

В сложных перипетиях семинарских работ с преподавателями ХИИКС’а было найдено важнейшее звено, позволявшее, с моей точки зрения, наконец-то соединять индивидуальные предметные активности отдельных преподавателей как с универсальным (культурным и идейным) планом, так и с планом совместной организации общих работ. Этим звеном я считал понятие «задачи». Задачами занимались все, все понимали – пусть даже каждый свое и для себя – устройство своих предметных задач. Поэтому, не вызывая подозрений в методологической зауми, задача могла стать звеном, объединявшим разных предметников с 1-го по 5-й курс института.

Как-то раз в Новой Утке Георгий Петрович спросил, какую из игр я считаю для себя самой отличительной. Я ответил – в Вильнюсе, по высшему образованию (1985 г.), и на вопрос, почему, объяснил так. В группе, где я был почему-то руководителем, собралась компания – вся из себя «самая-самая», работали мы с неиссякаемым удовольствием, перемежая собственно работу с «клубными» откатами для шуток, историй, кофе и просто трепом от неосознаваемой усталости, а результатом стала «Концепция развития психологического отделения Красноярского университета». И кто же там был? Б. Хасан, Л. Щедровицкий, Н. Милорадова, М. Хромченко и студентка Ростовского университета (имени и фамилии не помню). ГП улыбнулся: «Понятно, Валерик, но работать нужно уметь со всеми, а не только с интеллигентами»…

В середине той игры участница нашей группы, психолог со стажем, доцент солидного московского института вдруг сорвалась в истерику. Смысл того, что можно было понять сквозь рыдания, сводился к следующему: мол, только сейчас она поняла, что все «это» – правда, а происходящее в ее профессиональном сообществе – большая неправда, но она не сможет отказаться от привычной жизни, где все – ее коллеги и друзья!.. В играх я ее больше не видел.

Игра по проектированию (Киев, 1985 г.), начавшись семинаром, где основными докладчиками были члены первой генерации ММК (Генисаретский, Глазычев, Раппапорт, Розин), очень тяжело (по моим ощущениям) входила в собственно игровую фазу. Я буквально удавил Буряка и Ярового, чтобы создать с ними группу прорыва. По признанию ГП, нам это удалось, меня там прозвали «культурным героем»; помню еще, что там же С.В. Попов подхватил мое словечко «понимема» (заменитель понятия: когда его нет, но что-то используется в этой функции).

И еще был один, потрясший меня момент: я впервые ощутил человеческую энергетику! Утром захожу в зал заседаний, он еще пуст, но впереди за столом сидит… поначалу я даже не сообразил, что это – человек. Это было какое-то неясное облако, а весь объем зала был занят… т.е. больше никого не было, но все пространство ощутимо чем-то заполнено, и войти было очень не просто, поскольку нужно было прорваться сквозь что-то сильное, упругое, что тебя выталкивало, как бы говоря: «А тебе чего»?! За столом сидел Олег Игоревич Генисаретский…

В 1984 г. ХМК провел замечательную полугодовую игру с учениками 6-х классов одной из харьковских школ по архитектурно-средовой проблематике. Когда в конце учебного года, на педсовете, учителя встретились с нами, их потрясло 40-минутное выступление одного из «наших» учеников, спокойно оперировавшего архитектурными понятиями. Нас пригласили и на телевидение, где режиссер детских передач довела до слез одну из девочек, требуя, чтобы та отказалась от «взрослых» высказываний и мыслей, ставших за полгода нормальными для всех наших маленьких игроков.

После игры в Калининграде (1987 г.) Ю.Л. Воробьев заболел. В это время мы с Ю.В. Чудновским и директором Дворца студентов ХПИ А.П. Тишининым активно сотрудничали с одним из харьковских райкомов партии. Наконец-то перестройка докатилась и до нас, и мы с удовольствием проводили время с прекрасным человеком, 3-им секретарем райкома, И.И. Кузьменковой. А Воробьева в это же время обрабатывали «кукушкины дети». При его кафедре вот-вот должна была открыться лаборатория для сопровождения педагогического эксперимента в ХИИКС’е, которой я должен был заведовать. Несмотря на все договоренности и разработанное мною Положение о ее деятельности, я был вынужден уйти. А через некоторое время ушла из нее и В.Л. Данилова в открывшуюся (при большом старании В.В. Воловика) лабораторию ХПИ по проблемам высшего образования. Через несколько лет Ю.Л. с горечью говорил мне о своей ошибке. И мы с ним, умея друг с другом работать и получать неплохие результаты, строили новые совместные планы, но… Юрия Лазаревича вскоре не стало…

Меня пригласили на работу во Дворец студентов ХПИ (зам. директора по научной работе), где мне сразу же удалось сложить заказ на игру. Теплые отношения с группой ХМК и Областным Домом художественной самодеятельности позволили собрать блестящую команду и провести конкурс концепций, а затем и красивую игру по теме «Разработка концепции развития студенческого культурного центра Киевского р-на г. Харькова». Проблематика средового проектирования, которую А.П. Буряк разрабатывал по заказу ВНИИТЭ, получила здесь хорошую возможность для заинтересованного обсуждения с разных сторон.

Я участвовал примерно в 30-ти играх ГП и примерно в 12-ти был разработчиком, одним из ведущих организаторов, а иногда и руководителем. Занятий – лекций, семинаров, круглых столов и т.п., проведенных с использованием игротехнической организации, я вообще не подсчитывал, их просто много.

Последнюю семинарскую серию я провел в 2002-04 гг., в теснейшем сотрудничестве с доцентом Я.Л. Пундиком, профессором А.В. Шило и С.Л. Содиным во Дворце студентов НТУ «ХПИ», в рамках деятельности Национального центра гуманизации инженерного образования НТУ «ХПИ». Название «Современные ориентиры гуманитарной культуры» давалось семинару для возможности включаться в него специалистам разного профиля.

Основные «метафизические» результаты (в форме тезисов), появившиеся у меня исключительно благодаря методологии, таковы:

1. человеческий мир есть разговор;

2. резко возросли скорость и мощь актуализации «универсума сетевой коммуникации» (у меня есть схема этого универсума);

3. колесо истории катит то с одним наклоном, то с другим: слой существования связывается со слоем бытия то в символическом виде, то в знаковом;

4. человеческая история есть игра двух предельных институтов: института машины и института сети;

5. понятие машины включает в себя и путь как ее основной продукт, а понятие сети строится на базе проектно-реализационной единицы сетевой организации – «транзита инициативы»;

6. для человеческой истории необходимости в развитие нет; последнее акультурно и вносится со стороны чьей-то инициативой; основной же формой организации развития служит «процесс выворачивания» по схеме: «картинка» –> «текст» –> «картинка»… (с учетом ситуаций, контекстов и обстоятельств).

Одна моя статья была напечатана в альманахе «Кентавр» (№ 20), другие можно найти на сайте www.circle.ru.

Самое большое мое достижение (не знаю, в профессии или еще в чем, но главное – в жизни) – это мои друзья и близкие. Может, это и не мое достижение, я – человек верующий, и за это благодарю Бога.

И сегодня я считаю себя методологом и членом пусть даже «виртуального сообщества», и сегодня не мыслю себя без школы, которую прошел в играх. С моей точки зрения, они были решением важнейшей проблемы, которое ГП стремился осуществить и таки смог это сделать – снятие с себя истории ММК (что выражалось им же самим как «монистический плюрализм») и передача ее капитала в общее пользование.