eng
Структура Устав Основные направления деятельности Фонда Наши партнеры Для спонсоров Контакты Деятельность Фонда за период 2005 – 2009 г.г. Публичная оферта
Чтения памяти Г.П. Щедровицкого Архив Г.П.Щедровицкого Издательские проекты Семинары Конференции Грантовый конкурс Публичные лекции Совместные проекты
Список изданных книг
Журналы Монографии, сборники Публикации Г.П. Щедровицкого Тексты участников ММК Тематический каталог Архив семинаров Архив Чтений памяти Г.П.Щедровицкого Архив грантового конкурса Съезды и конгрессы Статьи на иностранных языках Архив конференций
Биография Библиография О Г.П.Щедровицком Архив
История ММК Проблемные статьи об ММК и методологическом движении Современная ситуация Карта методологического сообщества Ссылки Персоналии
Последние новости Новости партнеров Объявления Архив новостей Архив нового на сайте

Швырёв Владимир Сергеевич

Швырёв В.С.

Главный научный сотрудник Института философии РАН, доктор философских наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ.

В 1954 г. я был студентом 3-го курса философского факультета МГУ и, как многие мои товарищи-студенты, которые стремились к серьезному изучению философии, уже разочаровался в официозном ее преподавании и настойчиво пытался выйти за его рамки.

Радикальный переворот в нашей личной судьбе произошел в середине 50-х годов в связи с появлением, выражаясь современным языком, диссидентских по отношению к официозной факультетской философии талантливых, пассионарных молодых специалистов, выдвинувших лозунги решительного преодоления догматической затхлости существовавшей в то время официальной философии.

Разворачивание их деятельности как важнейшего социального феномена в советской философии того времени стало возможным в атмосфере известной либерализации после смерти Сталина. Но здесь надо иметь в виду, во-первых, что идейно и концептуально взгляды этих людей самостоятельно сформировались еще в самые мрачные времена начала 50-х гг., и, во-вторых, что их выдвижение на авансцену нашей философской жизни произошло до известных событий на XX съезде ЦК КПСС.

Этих диссидентских групп было две. Одну из них, т.н. «гносеологов», составили Э.В. Ильенков и сотрудничавший с ним В.И. Коровиков, аспиранты, а затем молодые преподаватели факультета, к которым стали примыкать многие студенты. Во вторую группу входили А.А. Зиновьев, Г.П. Щедровицкий, Б.А. Грушин, впоследствии к ним примкнул М.К. Мамардашвили. Идейным лидером этой группы был А.А. Зиновьев, а второе ее поколение из студентов философского факультета впоследствии составили Н.Г. Алексеев, В.Н. Костеловский, В.Н. Садовский, Д.Г. Лахути, В.К. Финн, И.С. Ладенко. Присоединился к ним и я.

 Общим для обеих групп была решительная критика существующего положения дел в философии и установка на развитие философии как формы теоретического, как бы теперь сказали, «критико-рефлексивного мышления» и его механизмов.

Но наряду с общим в позициях указанных выше диссидентских групп существовали и значительные различия. Ильенков во главу угла ставил задачу возрождения философской культуры, утерянной в официозном диамате, путем обращения к истории философии, прежде всего, Гегелю и Марксу. А Зиновьев и Щедровицкий настаивали на необходимости исследования механизмов реального научного мышления, при этом не только пресловутой логики «Капитала», хотя это тоже входило в задачу, но и в естественных науках на материале их конкретной истории.

Восприняв эти установки, я, как и другие участники нашей группы, попытался реализовать их в своих студенческих работах – курсовой на 4-м курсе и в дипломной работе. В этот период я работал, прежде всего, вместе с Г.П. Щедровицким и под его руководством. Сейчас, по прошествии многих десятков лет, я с глубокой благодарностью вспоминаю его и его с нами работу. Юра, как мы его называли, сыграл громадную роль в моем формировании и в научном, и в человеческом плане. Он любил повторять принципиально важный для него тезис, что мышление родилось в общении и может функционировать и развиваться только в общении.

Это общение отнюдь не ограничивалось обсуждением только профессиональных теоретических вопросов. Характернейшей чертой ГП был активный интерес к жизненным проблемам окружавших его людей. Его зачастую упрекали – и для этого были известные основания – в давлении на людей, но, во-первых, оно никак не было связано с грубостью, авторитарностью, с неуважением к человеку, а во-вторых, с моей точки зрения, выступало обратной стороной его неравнодушия к людям. Я с очень хорошим чувством, к которому примешивается сильная ностальгия по тому времени, вспоминаю дух, который царил в нашем сообществе, столь важное для молодых людей ощущение причастности к высокому делу, надежда на то, что в той далеко не простой обстановке, когда позиции догматизма были ослаблены, но далеко не подорваны, мы сумели преодолеть его рамки и выйти на правильный путь. И в создании всей этой атмосферы была неоценима роль Щедровицкого, хотя, конечно, никоим образом нельзя забывать и о роли Зиновьева, Грушина и Мамардашвили.

Конечно, с позиции наших дней видна и определенная ограниченность философских взглядов, которые царили в нашем обществе, и объяснимая в том возрасте наивность и эйфория. Но лично я очень благодарен судьбе за то, что мое становление и как личности, и как специалиста происходило в такой обстановке, в такой духовной атмосфере.

Параллельно с работой над дипломом я на 5-м курсе стал серьезно заниматься изучением западной философии и методологии науки. Эти занятия заложили основу моих дальнейших исследований неопозитивистской концепции логики науки, нашедшей свое выражение в моей кандидатской диссертации, а впоследствии в книге «Неопозитивизм и проблемы эмпирического обоснования науки» 1966 года. Выбирая тему кандидатской диссертации, я по юношеской опрометчивости поначалу попытался сочетать критический анализ неопозитивистской концепции логики науки с разработкой позитивных проблем, но вскоре убедился в невозможности сочетать в диссертации оба эти направления и целиком сосредоточился на первом. В связи с этим я постепенно стал отходить от реальной практической работы в кружке ГП, хотя еще долгое время продолжал посещать его заседания.

Должен со всей определенностью подчеркнуть, что хотя с начала 60-х гг. я непосредственно не участвовал в работе его группы, разросшейся впоследствии в известный Московский методологический кружок, та идейная и научная закалка, которую я получил под руководством ГП, безусловно, сыграла очень большую роль в дальнейшей моей судьбе. Я считаю, что никогда не выходил за рамки того «методологического поля», которое было очерчено установками раннего Щедровицкого в 50-е гг. В частности, эти установки, безусловно, оказали самое серьезное воздействие на мои исследования по критике неопозитивистской концепции методологии, которые открыли мне дорогу в последующую мою деятельность в философии науки.

А из моих статей периода деятельности в ММК упомяну «К вопросу о путях логического исследования мышления» («Доклады АПН РСФСР», № 2, 1960).

 
© 2005-2012, Некоммерческий научный Фонд "Институт развития им. Г.П. Щедровицкого"
109004, г. Москва, ул. Станиславского, д. 13, стр. 1., +7 (495) 902-02-17, +7 (965) 359-61-44