Тобольнова Алла Михайловна
Фразой «Следует обратить особое внимание на формирование её политических взглядов, так как они неверны» заканчивалась моя и еще троих выпускников 11-го класса школьная характеристика. Визировали её в КГБ СССР. На календаре – 66-й год и «неверные политические взгляды» – исключительно серьёзный недостаток в биографии молодого человека.
Понятно, что с такой характеристикой (при всем том, что «активистка, отличница, комсомолка, спортсменка» и вообще…) всё равно ни в какой ВУЗ дальше порога не пустят. И поэтому директор школы М.Ф. Воробьёва (в годы войны – командир партизанского отряда в Белоруссии), отлично понимая, как кагэбэшная приписка может отразиться на нашем будущем, попыталась изменить «приговор», сумев вставить всего одно слово – «совсем». И получилось просто замечательно для всех: сотрудники КГБ сохранили лицо и обличительный характер документа, а мы выглядели уже не такими «врагами». Теперь мои политические взгляды оказались «не совсем верны». А это сильно меняло ситуацию.
А из-за чего сыр-бор разгорелся? И какое отношение к методологическому движению в СССР имеет этот факт моей школьной жизни?
Для допросов и разговоров «по душам» в КГБ была причина: к 7-му Ноября мы в центре города на всех заметных зданиях (включая ЦК и райкомы партии) расклеили листовки, в которой писали, что ситуация, когда государственная власть – это власть одной партии, не годится ни для страны, ни для человека. Текст заканчивался строчкой: «Долой культ партии, несущей на себе остатки сталинского режима»!
В этом была и моя личная позиция.
И когда через 21 год после этих событий я, журналист, познакомилась с тем, как работают методологи, на что направлена их деятельность – я почувствовала: наконец-то попала в родную стихию! Вот они, сказала я себе, другие люди, которые меняют жизнь! Они – не такие, как все. Они проживают свою жизнь не по правилам, которые диктует партия. Организуя мыслительную работу многих и разных людей, они и мне дают возможность видеть другое. И оно – совершеннее настоящего. Оно иначе устроено.
Перспективы изменений в стране захватили меня. Для себя я четко поняла: самое полезное, что я могу, как журналист, сделать для своей страны – это рассказывать многомиллионной аудитории о том, что делают методологи. Никакой репортаж и даже «прямой эфир» не мог сравниться с теми страстями, которые бушевали на ОДИ.
У кого-то заработали мозги – и «поехала крыша».
Кто-то, прожив 45 лет, вдруг нашел смысл жизни.
Кто-то круто менял профессию и уходил в новую сферу деятельности.
Кто-то по-новому начинал «пахать своё поле» и становился первым среди лучших.
И я была причастна ко всем этим изменениям. Потому что и от меня, через мое понимание становились известными, как теперь говорят, сдвижки в людях, в их судьбах и деятельности. То, что мы в юности надеялись изменить листовками – менялось у меня на глазах. Самое главное – люди становились другими.
Сегодня это признание звучит наивно. Тем более что на момент встречи с методологией я была зрелым, профессионально состоявшимся человеком: комментатор Главной редакции вещания на зарубежные страны Латвийского Госкомитета по телевидению и радиовещанию. (Для справки: самая высокая профессиональная журналистская квалификация в то время – «политический обозреватель» – существовала только во Всесоюзных комитетах и изданиях. Я работала для разных программ Всесоюзного радио, для радио союзных республик, социалистических и капстран. Работала успешно: Почетная Грамота Гостелерадио СССР, республиканская и Всесоюзная Доска Почета, Медали ВДНХ, первая в списках лучших журналистов Всесоюзных программ и т.д.
И мой первый материал о Всесоюзных выборах директора завода микроавтобусов РАФ в Елгаве прозвучал на всех перечисленных каналах в 1987 году. Читая информацию в газетах – форму, в которой проходил конкурс, журналисты называли «деловой игрой», а не «оргдеятельностной» – я предельно возмущалась: как же они не различают?.. это же принципиально другое! «Деловая» и «Деятельностная» по мощи и силе разнятся, как комар и слон! Даже не так – они просто из разных миров!
С этого момента я встала на защиту чистоты в передаче смысла методологической работы.
Я была абсолютно уверена: мои коллеги не поняли, что ОДИ пришла в нашу жизнь, как необыкновенное действо. И если тебе несказанно повезёт – ты станешь её участником, проживешь вместе со всеми несколько дней, как несколько лет, то изменится всё: и ты сам, и твои представления о том, как должна быть устроена жизнь.
… В Оргкомитете конкурса я договариваюсь об интервью. Зачинщик конкурса, закрутивший эту махину, Александр Афанасьев (добрая и светлая ему память), корреспондент авторитетной тогда «Комсомолки», на мой вопрос, где найти того, кто придумал, как проводить Конкурс, весело ответил: «А идите в столовую, он сейчас там». А как я его узнаю? Саша хитро засмеялся: «Я – высокий и стройный, а Попов – высокий и сутулый, сразу его и узнаете». Мне стало жуть как обидно за незнакомого мне Попова: если конкурс придумал он, отчего же «сутулый»? Красивым должен быть! Так я познакомилась с Сергеем Поповым…
Я никогда не считала, а сейчас просто не вспомню, сколько передач для различных радиостанций, отечественных и зарубежных, подготовила за 15 лет совместной работы и жизни с Сергеем Поповым.
(Безмерно жалею о потере архива тех лет – там были интервью с Георгием Петровичем; архив остался на Латвийском радио, когда весной 92-го меня неожиданно уволили, пригласив для выдворения неугодного сотрудника из здания комитета двух автоматчиков: здоровенные бугаи с оружием – и я, хрупкая женщина с сумочкой в руках…)
Пожалуй, назову самые, на мой взгляд, значимые (о выборах на РАФе уже сказала) мероприятия, о которых писала. Экспертизы на БАМе, Байкале и в Латвии (последняя – прогноз развала Советского Союза). ОДИ с депутатами всех уровней в Иркутске (прогноз ликвидации монополии на власть компартии и появление многопартийности). Всесоюзные юридические Школы. Много игр на развитие крупных российских городов. Всероссийская программа кадрового резерва…
В 90-м году мне предложили должность Главного редактора новой программы Латвийского радио на русском языке «Домская площадь»: «подумай, будем обсуждать твою кандидатуру». Я подумала: променять жизнь с мыслительным экстримом на кресло администратора? Конечно, нет! И главное – кто, если не я? Ведь журналисты городов, куда приезжал работать Сергей Попов, не могли «продавить» свои репортажи в эфир Всесоюзного радио. А я могла, потому что была непоколебимо уверена, что именно об этом и должно вещать на всю страну. И из всех городов Советского Союза, где работал Попов, выходила в прямой эфир в программе «Время. События. Люди».
Используя авторитет в Латвии (всё партийное и административное руководство республики выходило во всесоюзный эфир со мной), я смогла организовать два мероприятия для Попова: игру по развитию Риги и республиканскую Общественную Экспертизу.
И уже когда закончился период ОДИ, мне удавалось за счет убежденности в том, что я принесла интервью с гениальными – никак не иначе – мыслями и взглядами, «пробивать» во всероссийской прессе статьи, которые поднимали актуальнейшие и сегодня проблемы: «Путин и социальная революция», «Национальная валюта» и др. Во всяком случае, в этих интервью ставились проблемы, которые еще только назревали в России, и последствия которых никто не просчитывал.
Предвижу, кто-то, прочтя этот текст, скажет: ну, Тобольнова от скромности не умрет»! А я возражу: кому не лень, покопайтесь в архивах!
В заключение – эпизод, как мы с Георгием Петровичем спасали друг друга
Он проводил в Нарофоминске игру с профсоюзами, а я, оказавшись в Москве в командировке, смогла вырваться туда на один день и впервые увидела ГП в работе. Утром слушала его установку, днем участвовала в дискуссии между Юрой Громыко и Сергеем Поповым, осталась на вечернее заседание.
А там началась такая рубка!.. Мужики, выступая, были агрессивны, дамочки – почти истеричны. И все правоту свою Георгию Петровичу доказывают. Я начинаю понимать, что у тех и других на глазах шоры, признавать свою глупость они не будут, потому что не слышат, куда их он ведет. И наседают на него, наседают… А эти игротехники сидят по углам и молчат.
Я не выдержала: ГП надо защищать! Он-то один, а их много. С его разрешения выскочила к доске, в прямом смысле «во всем белом» – брюки, рубашка, и кидаюсь в атаку. Сказала всё, что думаю про них с их проблемами, и про то, что слушаться должны Георгия Петровича, потому как он правильно говорит…
После выступления лицо огнем горело. Пока нашла умывальник… стою, прихожу в себя. Кто-то стучит в дверь. Открываю – стоит Попов, посланный ГП, который тревожился, не обидел ли кто меня… Потом Георгий Петрович мне сказал, что так его еще никто в жизни не осмеливался защищать, и что у меня на первом месте – чувство справедливости и дружбы…
… Это были счастливые годы во всех смыслах. За это время я овладела новыми навыками и умениями, которые и сегодня позволяют мне быть востребованной не только как журналисту. Вышла в свет моя первая пьеса «Инфаркт души»…
В жизни многое меняется. Но методология со мной – навсегда.