eng
Структура Устав Основные направления деятельности Фонда Наши партнеры Для спонсоров Контакты Деятельность Фонда за период 2005 – 2009 г.г. Публичная оферта
Чтения памяти Г.П. Щедровицкого Архив Г.П.Щедровицкого Издательские проекты Семинары Конференции Грантовый конкурс Публичные лекции Совместные проекты
Список изданных книг
Журналы Монографии, сборники Публикации Г.П. Щедровицкого Тексты участников ММК Тематический каталог Архив семинаров Архив Чтений памяти Г.П.Щедровицкого Архив грантового конкурса Съезды и конгрессы Статьи на иностранных языках Архив конференций
Биография Библиография О Г.П.Щедровицком Архив
История ММК Проблемные статьи об ММК и методологическом движении Современная ситуация Карта методологического сообщества Ссылки Персоналии
Последние новости Новости партнеров Объявления Архив новостей Архив нового на сайте

Валитов Искандер Сулейманович

Валитов И.С.

Защитив в 1982 г. кандидатскую диссертацию по нейрофизиологии, я взялся за решение серьезного проблемного вопроса: как формируется мозг? К тому времени было уже известно, что все эти миллиарды нервных клеток, связанных между собой триллионами контактов, представляют собой вполне определенную и жесткую схему. Представлений о том, где и как она записана, как программируется ее сборка и т.п., на тот момент не было никаких (да и сегодня, кажется, здесь прогресс невелик). Мне было понятно, что нужны не столько эмпирические исследования (их в мировой науке хватало), сколько принципиальные гипотезы, теоретические модели этого процесса. Организовал семинар, в который пригласил сильных биологов, математиков, кибернетиков, физиков-теоретиков. Состав участников был очень интересен, динамично менялся, каждый пытался продвигать свое видение проблемы. Мы действительно пытались понимать друг друга (ясно, что это было совсем не просто). Все это сопровождало сильное чувство свежести и необычности происходящего.

Кто-то из участников семинара познакомил меня в 1984 г. с Александром Салагаевым, социологом из Казанского университета (я работал в Казанском мединституте); от него узнал, что есть некие «методологи» и их лидер Г.П. Щедровицкий, которые развивают системный подход, ведут комплексные исследования и т.п. – «в общем, то, что тебе надо». Я позвонил ГП в Москву, попросил о встрече. «О чем будем говорить?» – спросил ГП. «Хочу предложить Вам работу» (я имел «хоздоговорные» деньги). В ответ услышал: «Очень интересно, приезжайте».

Мы встретились у него на работе (на кухне какой-то трехкомнатной квартиры). Георгий Петрович выслушал мой пламенный рассказ о проблеме и перспективах, которые откроются в случае успеха: «если у нас будет теоретическая модель, то через некоторое время мы сможем строить искусственные мозги, равномощные человеческим!»

– Не понимаю, в чем проблема, Искандер, – сказал ГП, – в мире как минимум два миллиарда лишних мозгов. Человечество до сих пор не придумало, чем их занять, а Вы хотите усложнить ситуацию. А вот Ваш семинар – большая ценность, его в любом случае надо сохранить. Хотя я не смогу в нем участвовать: меня интересуют группы, занимающиеся мышлением, а не мозгом.

Что значит «заниматься мышлением», мне было абсолютно непонятно, но вызвало любопытство (меня очень занимала «психофизическая проблема»), и я спросил ГП, не могу ли посетить какое-либо его мероприятие по проблеме мышления, на что получил ответ: «Зачем откладывать? Пойдем сегодня на семинар. Встретимся в 18.45 в метро на станции “Академическая”». В назначенное время он меня действительно встретил и сопроводил на квартиру к Светлане Поливановой.

Отличие семинаров ГП от наших в Казани было разительным. Его способность из любой ситуации вытянуть интересное содержание, осуществить сдвиг в постановке самого вопроса была фантастической. Возникало ощущение, что он… не совсем человек! Мне очень захотелось научиться у него «двигать содержание», и на мой вопрос, как это у него так получается, он ответил: «У Вас, Искандер, сознание прямое, а надо, чтобы было круглое… участвуйте в играх».

Я стал ездить на игры. Первое такое «закругление» на первой же моей игре в Калининграде мне «организовал» М.С. Хромченко: будучи игротехником, он четыре дня подряд мучил меня (за что я ему до сих пор благодарен) вопросом: «Какое отношение имеет то, что ты обсуждаешь, к происходящему на игре?» И на общем заседании о том же спросил меня ГП. Тот факт, что, помимо научных тем, есть еще и мир, с которым надо как-то строить взаимодействие (имея позицию!), был подлинным открытием. Тогда же я понял, что самые продвигающие удары – те, которые наносятся с неожиданной, никак не предполагаемой стороны.

В 1985-88 гг. я участвовал чуть ли не в трех десятках ОДИ, но вскоре понял, что осваиваемая в них сложная деятельность (мыследеятельность) не может быть встроена в мои научные предметные изыскания: установка «применить методологические средства в своей деятельности» не перспективна. Не в том смысле, что это невозможно или не будет научных достижений, а в том, что на научном пути со мной вряд ли будет происходить что-то значимое. Мне стали неинтересны коллеги по научной школе, да и я их, думаю, стал сильно раздражать. Посоветовался с ГП. Учитель был категоричен: «Вам надо как можно скорее перестать быть ученым и стать гуманитарием». Что значит последнее, он не объяснил. Но, не испытывая никаких сомнений, тем более не переживая «кризисов», я легко ушел с кафедры, оформился на должность, которая обязывала меня читать 2 лекции в месяц (за ту же зарплату), и получил возможность, уже ничем себя не ограничивая, ездить на игры.

Параллельно задумался о «внеигровой позиции». Организовал в Казани семинар по методологии медицины и здравоохранения (в нем участвовали Линар Закиров, Ирина Рузаева, Петр Шилов, Саша Петров, Марат Латыпов, Анвар Гатауллин, Каусар Яхин и др.), стал разбираться с категориальными и понятийными основаниями этой сферы, с тем, как она разворачивалась в истории. Рассказал о семинаре и своих планах ГП. Он слушал меня молча, раз десять подмигнул и в конце сказал: «люблю нахальных»!... Но чувство недостаточности, неполноты происходящего оставалось: я испытывал дискомфорт от того, что на играх требовал от членов группы определить позицию по отношению к их рабочим ситуациям, но сам практически такой позиции «по жизни» не имел. Семинар – это все-таки коммуникативная структура, а мне недоставало дела.

С 1990 г. на игры почти не ездил. В Казани создал с друзьями консультативную фирму. По нашей инициативе и контракту с республиканским Минздравом мы организовали коммерческий банк (под страховые деньги), я предполагал, что смогу, оставаясь консультантом, использовать его в качестве опорной точки, из которой будет возможность влиять на отрасль. Банк быстро стал коммерчески успешным – и мы тут же потеряли управление над ним. Я понял, что если и дальше буду только консультировать, то так всегда и будет.

В следующем году я создал Фонд развития здравоохранения, сумев наполнить его вполне приличными деньгами. Далее стратегия была следующая: после анализа той или иной (по обстоятельствам) предметной области мы определяли некий ход, который сами могли организовать и осуществить по отношению к ней. Это не было трансформацией актуально осуществляемой деятельности – это каждый раз было нововведение, задающее новую перспективу для практики. Благодаря нашим усилиям появились научно-производственное объединение по разработке и производству эндохирургического оборудования и обучению хирургов, служба раннего выявления больных сахарным диабетом, школы для больных сахарным диабетом, служба гуманитарной поддержки онкологических больных, служба реабилитации для больных после инсульта и мозговых травм и др.

Мы организовали кампанию по актуализации для населения проблемы ВИЧ/СПИД и разработали комплексный проект деятельности для недавно созданного СПИД-центра. Вместе с Ириной Рузаевой провели комплексное обследование деятельности типовой городской поликлиники и построили проект ее системной модернизации. Думаю, что эта разработка до сих пор значительно опережает все то, что делается в рамках «национального проекта», но тогда нам реализовать ее не удалось. Эта инициатива уже не была нововведением в «чистом поле», и Минздрав побоялся дать мне карт-бланш. Кроме того, мы провели несколько всероссийских концептуальных сессий, на которых весьма плодотворно обсуждали историческую проблематику медицины и здравоохранения, задачи и перспективы понятийной работы в этой области. (Лучшее понятие здоровья ввел О.И. Генисаретский: «Здоровье – это то, что люди при встрече желают друг другу»).

Во всех работах этого периода я активно сотрудничал с Тимофеем Сергейцевым. Именно благодаря ему все, что мы делали тогда, действительно было на переднем крае здравоохранения. Считаю, что все наши инициативы были практикой методологии – по методу каждый раз это было «проектирование на базе проблематизации». Также в работах этого периода участвовали О. Генисаретский, С. Котельников, С. Есельсон, Р. Шайхутдинов, И. Подчуфарова.

В 95-м (или 96-м) году я пригласил Петра Щедровицкого прочитать в Казанском университете цикл лекций по теме «СМД методология как гуманитарная программа». Такой тематический «заказ» был для меня неслучайным: я уверен, что практика, которую строил ГП (вся, не только игровая), была ориентирована на какой-то новый – и очень мощный – образ человека и человеческого существования. Мне казалось перспективным разобраться в том, что качественно нового – в культурном плане – несла в себе «мечта о человеке» в версии ГП. Что из этой мечты было озвучено и написано, а что осталось в молчании? Насколько удалось ему продвинуться к этой мечте? В чем недостаточность развернутых им практик (в т.ч. игровых)? Каковы возможные приложения CМД методологии именно в гуманитарном залоге? Как можно увидеть практику здоровья в этом ключе? К сожалению, Петр вместо лекций по заказанной теме рассказал о тех заказах, которыми он в последние годы занимался. Может, все же стоит вернуться к теме?

В 1998 г. Т. Сергейцев пригласил меня участвовать в президентской избирательной кампании на Украине, предложив спроектировать и организовать работу с медиками. Я с радостью согласился (давно искал возможность перейти от локальных инновационных проектов к работе с «большой системой»), предложив организовать коммуникацию врачей и кандидата (в то время действующего президента страны) по поводу комплексного плана реформы здравоохранения. Ядром проекта был «договор сторон» – в обмен на гарантии реформ кандидату была обещана политическая лояльность врачей. Все получилось: и реформы спроектировали, и общественное движение (энтузиазм участников был подлинный) организовали, и всенародное обсуждение планов устроили, и кандидата реально включили в переговорный процесс, и получили нужный электоральный эффект (за год провели десятки публичных и, при этом, предельно содержательных мероприятий, в т.ч. ОДИ).

В разработке проекта (помимо Тимофея) участвовал Дмитрий Куликов (так началось наше сотрудничество), а в его реализации мне помогали Марина Захарченко, Татьяна и Андрей Губановы, Саша Нечипоренко, Семен Есельсон. Кстати, проект получил продолжение и после выборов: лидеры созданного нами общественного движения («Пульс Украины») вошли в комиссию по реформе здравоохранения кабинета министров, были подготовлены соответствующие законопроекты… (процесс был остановлен «делом Гонгадзе» и кризисом власти в 2001 г.).

В 2002 г. я принял предложение Т. Сергейцева и Д. Куликова стать их третьим партнером. С тех пор мы провели несколько масштабных избирательных кампаний. Для меня это был новый опыт: «дело врачей» хотя и являлось частью избирательной кампании, но было все же проектом, реализация которого в значительной мере шла в своей логике и своем ритме. Избирательная кампания в целом тоже проектируется, но управлять надо уже не проектом, а сложно и многомерно организованным «сражением», что требует другого искусства, в том числе способности работать в совершенно других скоростных режимах. И я, честно говоря, не понимаю, как можно было бы справиться с этой работой без методологической и игротехнической квалификации (благо есть партнеры, у которых можно продолжать интенсивно учиться; мы, помимо выборов, занимались и реорганизацией крупного бизнеса, и организацией сложной юридической защиты активов российской компании за рубежом, и другими, не избирательными, политическим проектами).

Я не порываю отношений с коллегами из нейрофизиологической школы, с кем-то из них дружу, но движемся мы по совершенно разным траекториями. Всякий настоящий путь открывает новые перспективы и новые пути, в движении по которым возникают новые сцепления. Важно заметить, не проскочить. Решиться, сделать ставку. Или, наоборот, миновать…

 
© 2005-2012, Некоммерческий научный Фонд "Институт развития им. Г.П. Щедровицкого"
109004, г. Москва, ул. Станиславского, д. 13, стр. 1., +7 (495) 902-02-17, +7 (965) 359-61-44