Верхоглазенко Владимир Николаевич

В конце 1990 г. я уехал из Москвы по делам на полтора месяца, не зная, что именно в это время стартовала пятимодульная система методологического обучения под руководством О.С. Анисимова (да и вообще ничего еще не зная о методологическом движении). На первый модуль этой системы случайно попали мои друзья А. Сафонов и Г. Маркин. Когда я вернулся, они все еще были под сильным впечатлением от услышанного: сопровождая свой рассказ схемами, не только требовали, чтобы и я все, что говорю, в них фиксировал (иначе отказывались меня слушать), но и добивались от меня различения, хотя бы в общении с ними, позиций «понимающего», «критика» и т.п. Мы были знакомы много лет, но такого «хамства» и занудства за ними я прежде не замечал. Попытался разобраться, что на них так подействовало, но из эмоциональных сбивчивых ответов ничего путного не извлек. И в январе 91-го отправился в Академию Агробизнеса (Косино) на серию вводных семинаров, которые проводили П. Мейтув и В. Буторин, работавшие тогда в семинаре Анисимова. Надо воздать им должное: семинары получились искрометными и интригующими – ребята вели их азартно, сопровождая загадочные коммуникации хитрыми улыбками, косвенно свидетельствующими о знании ими каких-то сокровенных тайн. Более всего меня поразила схемотехника – то, что все, даже ход мыслей, можно зарисовать в виде схематических изображений на доске…

Следующим откровением для меня стала ОД игра со слушателями Академии Агробизнеса «Проектирование учебного процесса». Форма работы (групповая, пленарная, рефлексия, консультация) покорила своей осмысленностью и неожиданной эффективностью. По ходу игры «схлопнулись» многие вопросы философского типа, волновавшие меня в последние годы. Главной причиной, как я теперь понимаю, стало осмысленное применение к разным проблемным содержаниям мощного различения «форма действия – содержание действия». К концу игры я нарисовал свою первую схему об «устройстве учебного процесса в игровой форме» и выступил с докладом от своей группы. Добавлю, что руководили игрой те же Мейтув с Буториным; Олег Сергеевич появился только на заключительной рефлексии игры, где ставил всех присутствующих в тупик, задавая докладчикам длинные, с обильной терминологией и множеством развилок, вопросы.

В марте того же года я участвовал во втором трехнедельном модуле по «логике восхождения». Надо ли говорить, что масштабность конструкции и «многоэтажная» сложность тематического содержания окончательно покорили меня и «сломили» остатки критического отношения к методологии, и я с энтузиазмом дошел до конца пятимодульной системы. Однако в 1992 г. по причине кризиса из анисимовского Московского методолого-педагогического кружка (ММПК) ушли Мейтув, Буторин, Ткаченко, а чуть ранее Пивоваров, Чернушевич и Комраков; словом, кружок впал в свой застойный период.

Тем временем я получил второе высшее (экономическое) образование. Однако в силу известных процессов в стране вынужден был зарабатывать на жизнь рисованием портретов на Арбате. Мое до-самоопределение в методологии затянулось до конца года, а в следующем году я впервые попробовал себя в качестве игротехника в играх Анисимова, а затем в знаменитом (в наших кругах) нижнетагильском модуле – первом без Олега Сергеевича. Модуль прошел «на грани срыва» и глубоко запроблематизировал всю нашу команду. Но обнаруженные игротехнические проблемы лишь укрепили меня в стремлении продолжить освоение этой новой профессии. С тех пор все методологические события стали для меня приоритетом № 1: я стал игротехником на всех анисимовских играх и модулях.

Однако количество игр с каждым годом заметно сокращалось, и приходилось искать дополнительные источники заработка. Поэтому в середине 90-х годов я (вместе с коллегой по ММПК А. Звезденковым) стал осторожно использовать методологические и игротехнические навыки в управленческом консультировании. Например, консультируя PR агентство «Михайлов и Партнеры» (наш первый опыт) и столкнувшись с «размытым» пониманием функции этой деятельности сотрудниками агентства, мы построили, используя понятийный аппарат Анисимова, концепцию «PR». Впоследствии с опорой на нашу концептуальную разработку мы опубликовали серию статей по PR, которые (по отзывам читателей) действительно помогали лучше понять суть и уровни развития этой деятельности.

Затем последовали другие консультационные проекты в разных сферах, от политических организаций до производственных предприятий. Но при всем разнообразии довольно быстро обнаружилось общее слабое место – большинство заказчиков имело весьма смутные представления о функциях своей кооперативной системы деятельности. Поэтому умение выявлять ее функциональную структуру (чем сильна методология Анисимова) позволяло добиваться эффективной коррекции любой системы деятельности.

Одной из любимых форм управленческого консалтинга для нас стала ОД игра, которая одинаково хорошо проявляла себя как для анализа проблемной ситуации, так и в разработке проекта оптимизации системы деятельности.

Со второй половины 90-х гг. я вел в различных вузах Москвы курсы по психологии управления, управленческому консультированию, PR и др. Содержание данных предметов я разрабатывал с опорой на онтологии О.С. Анисимова. Правда, здесь, как и в консалтинге, приходилось изрядно «напрягаться» в конкретизации абстрактных разработок Олега Сергеевича, доводя их до приемлемого для понимания другими уровня.

В эти годы я познакомился и с другими методологическими школами по публикациям и общению с их представителями. Бесспорно, каждая из них имеет свои достоинства и свою специализацию. Но мне кажется, что по фундаментальности разработок школа Анисимова не имеет себе равных, как говорится – вне конкуренции. Три его, с моей точки зрения, «кита» – ЯСИ (язык схемотехнических изображений), понятийно-категориальный аппарат («азбука») и, конечно, Метод Гегеля («Логика восхождения от абстрактного к конкретному»). Это – главное. Все разработанные им разнопредметные теории – лишь следствие использования названной «тройки». Но все теории Олега Сергеевича очень абстрактны, и чтобы их «взять», требуются годы напряженной работы и беспощадного саморазвития. Говорю это по собственному многолетнему опыту освоения этих средств и попыток проникновения в «методологическую кухню» лидера ММПК.

Данное обстоятельство и становится камнем преткновения взаимодействия кружка с внешними структурами. Все они, к сожалению, проходят примерно одни и те же этапы – от «восхищения и предвкушения больших перспектив» до «разочарования» из-за невозможности «быстро подхватить и использовать»… Со своей стороны я, уже начиная с конца 90-х гг., неоднократно призывал сподвижников всерьез озаботиться недостаточной вписанностью ММПК в мир деятельности, однако конструктивная попытка наладить регулярную трансляцию языка теории деятельности в виде четырехмодульной системы снова закончилась «одноразовым прогоном» (хотя планировалось доведение этих модулей до «модельности».) Полезными я считал и модули по принятию управленческого решения. Однако все разработки остаются на крайне абстрактном уровне и не могут эффективно использоваться даже наиболее продвинутыми учениками Олега Сергеевича. Направленность последних модулей на глобализм и вселенский масштаб при отсутствии стратегии вхождения в кооперацию мира деятельности – вот, на мой взгляд, главный недостаток направления Анисимова сегодня.

В настоящее время я – ведущий тренер-консультант компании «Современные стандарты управления». Провожу открытые и корпоративные управленческие тренинги, ОД игры для руководителей и потому объективно испытываю «вакуум» между инструментарием естественно-искусственного типа традиционного эмпирического менеджмента («управление качеством», «шесть сигм», «бережливое производство» и т.п.) и «искусственными» методологическими средствами Анисимова для управленца («семь уровней принятия решения», «технологический цикл управленческого мышления» и т.п.). Снятие данного «разрыва» и есть, как мне кажется, генеральная задача методологии сегодня. Только так можно преодолеть самоизоляцию методологии ММПК от «мира» управления и разрушить, наконец, «стену» взаимных претензий между методологами-теоретиками и управленцами-практиками. А глубинные методологические разработки можно продолжить после налаживания плодотворных связей с управленческой практикой.

Реализацию данной идеи я вижу в три этапа.

Системно оформить сам подход к менеджменту школы Анисимова, встроив его в историческую «канву» других школ и показав его основные преимущества.

Осуществить конкретизацию управленческих методов.

И наладить каналы трансляции «подхода»: управленческий консалтинг, ОДИ, тренинги, публикации, конференции и т.д.

Огромное значение я придаю и дальнейшей работе Олега Сергеевича над методологическим толковым словарем для управленцев. Уже сегодня, несмотря на недостаточное количество терминов, методологический словарь является самой востребованной из его книг, просто «методологическим бестселлером». Существенно дополненный нужными терминами, словарь также может послужить «мостом» между управленцами и методологами.

В «строительстве» таких мостов я и вижу свою задачу в методологическом движении.