Заметки к конструированию понятия «институт»

В процессе чтения материалов к Чтениям памяти Г.П.Щедровицкого у меня сложилось впечатление, что понятие институт для многих авторов – это что-то типа склада, куда можно помещать все, что угодно – суд, мышление и т.д. и т.п. И интересно, что если даже рассуждение начинается с конструирования понятия, именно последнее является основной методологической составляющей такого конструирования.

Но, на мой взгляд, в традиции ММК понятие в методологическом смысле – отнюдь не начало дискурса, оно скорее программа исследований и разработок. И здесь важно различать методологическое понятие, которое может служить средством для построения и развития теоретической картины объекта и само теоретическое понятие, которое служит средством для представления идеальной картины той или иной дисциплины. Есть еще один важный аспект разработок ММК. Это обсуждения смысла и назначения разработок, то есть деятельной позиции автора, без которой рассуждение рискует превратиться в еще одно натуралистическое представление, как говориться, ни уму, ни сердцу.   

Я попробую в данном тексте проследить как конструируется понятие «институт» в лекциях Г.П.Щедровицкого, посвященным системно-структурным исследованиям взаимоотношений в малых группах[1], которые на мой взгляд, является образцом конструирования методологических понятий в системодеятельностном подходе. Сложность моего рассуждения состоит в том, что автор демонстрирует метод системно-структурного исследования взаимоотношений людей в малых группах. Но работа выходит далеко за рамки данного предмета. В 9 лекции, на мой взгляд, можно выделить данный метод и в конструировании понятия «институт».

Г.П.Щедровицкий использует метод восхождения от абстрактного к конкретному в рамках системодеятельностной онтологии. Это значит, как отмечает Г.П.Щедровицкий (далее – автор) «мы задавали то, что называется нормой, и рассматривали ее, с одной стороны, как особое средство нашей исследовательской работы, а с другой стороны, как модель того элемента, который и в реальных социальных системах определяет, или детерминирует, протекание деятельности. Мы начали с того, что в этой системе норм задавали те преобразования объектов, которые должны быть обязательно осуществлены в деятельности, чтобы эта деятельность имела социальное значение и смысл»[2]. Очень важны здесь конфигурация системных представлений и деятельностных представлений, которые выводят с одной стороны в дальнейшем не просто на «вещное» или топическое представление об институтах, а на системное представление об институтах как результате процесса институционализации, заданном особой конфигурацией различных системодеятельностных процессов и соответствующих им структур деятельности. Без такого полагания, на мой взгляд, невозможно задать понятие «институт» в рамках системодеятельностного подхода.

Автор задает «преобразования объектов, которые должны быть обязательно осуществлены в деятельности, чтобы эта деятельность имела социальное значение и смысл» как исходную клеточку в рамках метода восхождения от абстрактного к конкретному. Каким же образом можно в рамках данного метода вывести процесс институционализации. На первом этапе автор задает деятельность как систему из двух или более структур преобразования объекта, которые должны осуществляться. Тем самым, мы имеем схему сведения:

 И уже в этой клеточке заложено многое, что далее может разворачиваться в различных направлениях. Прежде всего, здесь показана структура нормировки человеческой деятельности. Здесь автор утверждает, что данная клеточка может разворачиваться в различных направлениях в зависимости от задачи исследования. «Таким образом, наши нормативные изображения деятельности ¾ я специально подчеркиваю: не имеющие прямой связи с индивидами ¾ развертывались бы дальше и становились более полными и более конкретными. Таким путем мы получаем первую линию развертывания всех этих схем, первую линию необходимого усложнения нормативных изображений деятельности»[3].

Здесь важным является понятие «средства деятельности», за счет которых нормируется человеческая деятельность и данный процесс нормировки задает специфическую «природу» социальной деятельности. Далее автор вводит человеческие группы (клубные структуры) как элемент деятельности, обеспечивающей в ряду других элементов ее осуществление.

Прикрепление людей к деятельности в свободном режиме создает возможности для разрывов в процессе преобразований объектов.   «Мы предположили с вами сначала, что каждый индивид приносит свои средства с собой, и сначала они никак не определены и не нормированы тем целым, в которое он попадает. Но тогда индивид оказывается слабо подготовленным к участию в жизни той социальной структуры, в которую он попадает или вступает. Чтобы приспособить индивида к выполнению кооперированной социальной деятельности, мы должны лишить его той свободы, которой мы его сначала наделили. Мы больше не можем полагаться на него самого, мы не можем разрешить ему осуществлять части кооперированной деятельности теми средствами, которые есть у него самого и им самим выработаны. Мы начинаем все больше и больше нормировать те средства, которые определяют деятельность индивидов. Эта нормировка реализует требования, идущие к отдельному индивиду от всех остальных элементов системы деятельности и от ее целостности. Но благодаря этой нормировке, кроме свободного человека появляется еще собственно «место» ¾ место, которое приготовлено в социальной системе для этого индивида. А приготовлено оно благодаря тому, что мы нормировали его специальным набором средств, которым этот индивид обязательно должен обладать, чтобы иметь возможность осуществить соответствующую часть кооперированной социальной деятельности»[4].

Таким образом, системодеятельностный подход задает онтологическое пространство для процесса институционализации деятельности, как процесса нормировки действий индивида через места. «В рабочем порядке я могу здесь задать понятие института. Это ¾ система нормировки мест в социальной системе и деятельности через места. В той мере, в какой это существует в какой-либо социальной системе, существуют и социальные институты»[5]. Фактически место – указывает на два типа нормировок, с одной стороны, на определенные средства осуществления деятельности, с другой – на нормировку организационных структур. Институты в таком подходе не имеют собственной жизни вне деятельности и клубных структур, они не развиваются и не функционируют сами по себе, вне культурной и человеческой составляющей. И наоборот попытки рассмотрения институтов вне связи с важнейшими элементами деятельности приводят к обессмысливанию самой деятельности.

Таким образом, культурная и организационная составляющая являются основой институтов[6]. Третьим шагом в конструировании понятия «институт» является введение структур руководства и управления, как таких социальных мест, которые усложняют уже сами социальные институты.

Механизмом же создания и изменения институтов являются  клубные структуры, которые обеспечивают развитие человеческой деятельности и по сопричастности к ней социальные институты. Но развитие деятельности и новых институтов приводит к новым разрывам и новым клубным структурам и возникает новый цикл создания институтов. Соответственно развиваются сами клубные структуры являясь, с одной стороны, фактором развития, с другой – результатом усложнения самой деятельности и ее институтов. «Но как вы понимаете и как было определено, социальный институт ¾ это особая форма нормировки человека и человечества. Поэтому человек как таковой не может существовать только в институтах и через институты. Как я уже говорил, человек существует лишь в той мере, в какой он, освоив социальные институты, преодолевает их. Он может это делать и делает благодаря механизмам группы и группового существования. Поэтому группы есть второй необходимый элемент всякой социальной системы, вторая действительность человеческого существования. Таким образом, мы можем сказать, что отношения между институтом и группой, между существованием человека в социальном институте и его существованием в группе и образуют реальную действительность, т.е. более конкретную действительность социального существования.

Из изложенного выше вы должны понять, что институты и группы образуют как бы пересекающиеся друг с другом, вклинившиеся друг в друга действительности социального существования. И в той мере, в какой каждый индивид оказывается одновременно и элементом институтов, и элементом групп, он является человеком»[7].

И здесь, видимо, чтобы задать целостное представление об институтах нужно конфигурировать два типа схем, которые порождаются в ходе реализации двух вариантов метода восхождения от абстрактного к конкретному. Чтобы сделать шаг для задания оснований собственно теоретических представлений об институтах необходимо рассмотреть схемы выведения клубных структур из деятельностных и деятельностных из клубных. В ходе реализации первого варианта мы сможем понять как усложняются клубные структуры. В ходе реализации второго варианта – как усложняются институты.

       Таким образом, реализация одного варианта метода восхождения от абстрактного к конкретному, когда мы центрируемся на клубах как единице дает нам определенную схему взаимосвязи клуба и деятельности вместе с социальными институтами, где можно вывести механизм усложнения клубных структур. «Если обозначить схемы деятельности буквой А, а взаимоотношения, выведенные из схем деятельности ¾ буквой S1, более конкретную или синтезированную группу факторов ¾ буквой AB, а взаимоотношения выведенные из этой структуры ¾ буквой S2, и если учесть формально выраженный принцип восхождения, то весь этот процесс можно будет изображать последовательностью схем.

Каждая схема S не будет соответствовать той эмпирической картине взаимоотношений, которую мы будем наблюдать в реальности, но вместе с тем каждое следующее изображение будет схватывать все большее число сторон и свойств того, что мы наблюдаем в реальности. Таким образом, строя таким методом все новые и новые схемы, мы будем все больше приближаться к описанию реального положения дел и будем останавливаться на таком шаге восхождения, который будет давать нам

приближение или, иначе говоря, заранее определенную точку. Эта точность будет задаваться нашими практическими задачами»

. Здесь фактически автор задает два полюса: деятельность в производственных системах (знак А) и деятельность в клубных системах (знак

). Нижняя линия дает усложнение деятельности вместе с ее институциональной составляющей, верхняя – усложнение клубных структур.

Параллельно этой схеме можно вывести схему усложнения деятельности и социальных исходя из усложненных клубных структур.  

Данная схема задает основу для исследований механизма усложнения и создания новых институтов  за счет клубных структур. Но мы знаем, что отнюдь не всякие клубные структуры участвуют в развитии деятельности, а только те, что обеспечивают запуск мышления по поводу деятельности. И если «история мышления может рассматриваться как история все более усложняющихся средств кооперированной деятельности, обеспечивающих в своем развитии все более усложняющиеся формы самой кооперации деятельности»[9] какие и каким образом клубные структуры создают новые средства и институты. На этот вопрос и должны ответить данные исследования.

В данном подходе мы уже не можем говорить об институтах мышления, поскольку мышление создает институты, обеспечивающие осуществление деятельности. Являются ли ММК и подобные ему феномены человеческого мышления институтами. Конечно нет. Институциональная составляющая была довольно слабой, скорее мы можем говорить об столкновении различных систем нормировок (в том числе и этической), которые описаны Г.П.Щедровицким в статьях и выступлениях посвященных механизмам работы ММК. Если использовать мыследеятельностные представления, ММК культивировал  столкновение и конфигурацию различных способов мышления, коммуникации и мыследействования.

Так зачем же нам нужно конструировать понятие «институт», изучать институты, проектировать новые институты и содействовать изменению существующих? Я думаю в связи с тем, что многие институты в современной России имеют свое название лишь по инерции (как, например, правоохранительные органы), многие из данных «институтов» оторвались от своей деятельностной составляющей и работают в основном на функционирование своих организационных структур. Поэтому в этом случае речь может идти о становлении институтов связанных с осуществлением осмысленной деятельности и с клубными структурами, обеспечивающих протекание разнообразных процессов в деятельности и наоборот тормозящих другие процессы. Видимо разработка в ММК понятия «сфера деятельности» была связана именно с этой задачей. И здесь возникает новая задача – анализ проблематики институтов в рамках идеи сферы и сферного подхода.