И.Е. Винов "Схема как форма организации мыслительных процессов и атрибут символической функции"

Онтологический статус схемы  «понятие схемы и три уровня схематизации – подход, метод, методика»

1. Схема как форма организации мышления и атрибут символической функции.
2. Различие подхода, метода и методики и позиционирование схемы.
3. Схема и проблема взаимопонимания – трансдискурсивность схемы. 

Постановка вопроса и установление онтологического регистра схемы и схематизации

Схема и схематизм присущи любому типу мышления и мышлению  в целом, однако целевое использование схемы присуще лишь мышлению, которое овладело понятием и способно к его операциональному использованию. Схема онтологически необходима в ситуации, когда возникает необходимость в понимании (а не в так называемом познавательном процессе, где схемы выполняют по преимуществу иллюстративный или информационно-репрезентативный характер), когда необходим трансцендентальный переход – от одного способа мышления к иному, от знаемого к незнаемому.

И. Кант  осуществил трансцендентальную феноменологию схемы и показал ее функцию, прежде всего в плане экспликации способности суждения, в установлении структуры связей воображения и чистых категорий. В качестве одного из ключевых определений схемы может выступить понимание таковой как предметно определенное отношение трансцендентального субъекта к формам существования. Весьма важно в кантианском определении указания на временной параметр схемы. Именно схема связывает вневременные категориальные структуры с временным планом мышления. В этом контексте можно было бы также определить схему как категорию в действии. В горизонте метода снова-таки Кант различает схему в регистре технического и архитектонического единства. Если техническое единство схематизируется случайным (эмпирическим) образом, то архитектоническое единство является системным осуществлением идеи – идейной архитектоникой. В этом контексте схема конкретизирует мышление в его разумно-рассудочном пределе, связывая категориальные структуры с пространством и временем.

Если мы рассмотрим схему экзистенциально-онтологически, таковая будет выступать в качестве особой формы присутствия, а именно экзистенциала, который обеспечивает связь онтики с онтологией. Способ бытия обнаруживает и реализует себя в существовании посредством схемы. Схема, таким образом, формируется как экзистенциально-онтологическая состыковка пространства, времени и бытия сущего в его собственном существовании, в его Dasein. Следует также особо отметить то, что именно Хайдеггер ставит вопрос о всяком подходе к сущему и бытию как подходе как таковом, что для нас обретает особый смысл, в связи с проблемой понимания схемы и схематизма в свете функций понимающего себя бытия. По сути, схема может быть понята в своей сущности лишь тогда, когда мы ставим вопрос мышлении и бытии по ту сторону знания. Онтологическая потребность в схеме возникает, когда язык не удовлетворяет структуру существования в означенных возможностях, в существующей системе знаний, когда требуется радикальный пересмотр условий формирования знаний и определенной действительности. Схема в этом контексте эксплицирует набросок и таким образом формирует возможности понимания.  Dasein производит посредством схемы темпорализацию экзистенции и формирует время как условие понимающего себя бытия в мире. Возможность и действительность связываются и оформляются в схеме, открывая присутствие в собственном Вот, в своей бытийной возможности. Следует также отметить то, что схема здесь также организует отбор возможностей к осуществлению – переход возможного к действительному.          

В смысловом пространстве М. Мамардашвили схему можно понимать как связь первичных структур сознания с вторичными, связь, которая каждый раз устанавливается посредством рекуренции. В определенном смысле схема и есть символически представленная рекуренция. Для понимания схемы в ее собственном смысле здесь особенно значимо понимания символа. Символ как запечатленное усилие во времени является смысловым атрибутом схемы, так же, как схема является функциональным  атрибутом символа. Схема здесь это своего рода траектория символа в пространстве существования, символ это бытийно реализуемый смысл схемы. Суть символа мы можем ухватить, лишь выявляя схему его деятельности, схему работы символа, суть схемы мы обнаруживаем в символическом единстве того или иного факта сознания (метатеоретически понимаемого) и формы его осуществления. Схема здесь это также живой след сознания в структуре существования, в материале того или иного состояния сознания. В метатеории сознания Мамардашвили и Пятигорский формируют одно из базовых условий не только самой метатеории, но и схемы в ее онтологическом статусе – сферу сознания. Сфера сознания как область, в которой полагается сама бытийная возможность и, следовательно, топас чистого мышления, позволяет исследовать опыт и знания в их внепонятийной и асистемной связи. Сама связь этих онтологических структур и является схемой – наброском возможной системы и возможного категориального аппарата.  

В психоаналитической методологии Ж. Лакана схема может быть понята как  символическое различение воображаемого и реального, как мышление, которое мыслит себя в движении посредством символического объекта связи – специально построенной коммуникации. Сами схемы Лакана эпистемологичны и, как правило, создают условие самонаблюдения и рефлексии, какой угодно регулятивной системы мышления в ее отношении к истоку формирования. Именно в этом контексте формируется знаменитая лакановская символическая редукция и символическая констиляция. Мышление структурного психоаналитика, таким образом, должно осуществляться посредством символических схем и в рефлексии схем символической состыковки. Мышление движется от схемы к схеме, от связки к связке на материале осуществляемой в аналитической коммуникации символизации. Перефразируя Лакана, можно сказать: само психоаналитическое мышление (а не только бессознательное) структурировано как язык, а фиксируется исключительно посредством схем.

Наконец в системомыследеятельностной методологии Г. П. Щедровицкого мы обнаруживаем схему в качестве символического аппарата оперирования знаковыми формами знаний и изображениями мыслительных процессов в пространстве мыслекоммуникации. Схема при этом является метапредметом, который  формирует объекты связи и структуры мышления на многоплоскостной доске, на доске конфигурирующей мышление в отношении к мыслекоммуникации и мыследеятельности. Схема в этом контексте позволяет оперировать полиологическим и полиструктурным содержанием и фиксировать само мышление, порождающее те или иные знания и формы его изображения. Благодаря такой схематизации открывается возможность эпистемологии знаний (а не знания), то есть модальная методология. Бытийная множественность, мыследеятельностная определенность и коммуникативная связность обретают возможность изображения посредством базовой схемы мыследеятельности в силу топической автономности каждого пояса и понимания коммуникации как ортогональной по отношению к мышлению и мыследеятельности. Так функционирующая схема объективирует метаязыковые знаковые формы в их связях и отношениях в приуроченности к той или иной действительности. При этом особое семиотическое значение настоящая схема обретает, поскольку изображает автономную функцию самого знака. Знак, таким образом, переходит из плоскости естественно воспринимаемого значения в плоскость искусственно сформированного аппарата исследования функционирования знака, то есть осуществляется зримый переход от значения к смыслу. Одна из главных возможностей схемы в системомыследеятельностном подходе – возможность различения и взаимоперехода бытия и мышления на материале действительности.  Одна из прорисовок этой возможности установленная Щедровицким связь и различие онтологии и науки. 

Таким образом, во всех указанных выше онтологиях мы выявляем функцию схемы как предельную возможность символизации и уже в этом качестве средство обращения знания и познавательных процессов к пониманию. Как использовать схему именно в этом качестве относительно какой угодно формы мышления – вопрос модальной методологии.

1. В контексте поставленного вопроса схема может быть концептирована в формате организации мышления. Здесь схема, прежде всего, как след мыслительной активности обеспечивает рефлексию движения внезнакового содержания в знаковом пространстве. Мышление может себя увидеть посредством схемы как возможность существования в качестве знания до знаниевого эксперимента. Так организуется проблемный и гипотетический план мышления и обеспечивается переход в задачный регистр. 
2. Именно проблемный план мышления формирует подход и подходы. Коротко говоря, подход схематизирует само отношение к бытию и сущему или же само отношение знания к незнаемому, или же само движение в плане различения воображаемого и реального, или же само промысливание в коммуникации возможностей чистого мышления в автономных поясах мыследеятельности и их конфигурации.
3. Так концептированная схема может, как показал Г. П Щедровицкий быть использована: а) онтологически, очищая философствование от гносеологизма, б) методологически, обеспечивая связь организационно-деятельностного плана с индивидуальной мыследеятельностью, в) методически, обеспечивая формализацию и расформализацию знаний в применении таковых нетривиальным образом в той или иной действительности.  В этом же регистре обеспечивается связь и различие функции опыта и знаний. 

Завершая набросок к пониманию схемы в плане организации мыслительных процессов, определим таковую метафорически как след будущего в (бытийно размыкаемой) действительности.