eng
Структура Устав Основные направления деятельности Фонда Наши партнеры Для спонсоров Контакты Деятельность Фонда за период 2005 – 2009 г.г. Публичная оферта
Чтения памяти Г.П. Щедровицкого Архив Г.П.Щедровицкого Издательские проекты Семинары Конференции Грантовый конкурс Публичные лекции Совместные проекты
Список изданных книг
Журналы Монографии, сборники Публикации Г.П. Щедровицкого Тексты участников ММК Тематический каталог Архив семинаров Архив Чтений памяти Г.П.Щедровицкого Архив грантового конкурса Съезды и конгрессы Статьи на иностранных языках Архив конференций
Биография Библиография О Г.П.Щедровицком Архив
История ММК Проблемные статьи об ММК и методологическом движении Современная ситуация Карта методологического сообщества Ссылки Персоналии
Последние новости Новости партнеров Объявления Архив новостей Архив нового на сайте

Лепский Владимир Евгеньевич

Полагаю, что членом ММК могу считать себя с 1966 года. Под руководством В.А. Лефевра я приступил к дипломной работе, связанной с компьютерным моделированием рефлексивных процессов в условиях локального конфликта ПВО с авиацией противника. В 68-м Лефевр познакомил меня с Г.П. Щедровицким и Э.Г. Юдиным, а В.Н. Садовский был у нас официальным начальником.

С тех пор я не прерывал контакты с отдельными членами кружка, а с Георгием Петровичем до конца его жизни. Под руководством Лефевра я проработал пять лет (1966-71). С 1974 года наши контакты полностью прервались в связи с его эмиграцией в США и спецификой моей работы. Последние 13 лет мы возобновили тесное сотрудничество и частые встречи в Москве и США.

Лефевра я считаю главным своим учителем. Он был активным участником кружка на этапе его становления. Владимир Александрович не столько попал под влияние ММК, сколько повлиял на него, последовательно отстаивая и развивая идеи рефлексивного подхода. Под влиянием Лефевра в работах кружка понятие «рефлексия» стало использоваться как одно из ключевых. А вышел он из ММК в связи с принципиальными содержательными разногласиями, сохранив дружеские и деловые контакты с Щедровицким и участниками кружка. В трудные периоды они протягивали руку помощи друг другу, демонстрируя образцы высочайшей личностной порядочности независимо от научных разногласий.

Приведу один пример. В 1971-72 гг. у Щедровицкого возникли проблемы с властями и как следствие проблемы с проведением публичных семинаров. Лефевр, ни с кем не согласовывая, под свою ответственность организует для ГП семинарскую площадку в Центральном экономико-математическом институте (ЦЕМИ) АН СССР. Готовность к поддержке Лефевра и его учеников неоднократно подтверждал конкретными действиями и Щедровицкий.

Возможно, Владимир Александрович, бдительно отслеживая самобытность своей личной научной линии, не поддержит мою точку зрения. Но я считаю, что развиваемые им идеи следует рассматривать как одну из линий ММК (рефлексивно-субъектную), которой сегодня участники и последователи кружка уделяют всё большее внимание и которая начинает интегрироваться с другими линиями методологии в версии ММК.

Щедровицкий также оказал на меня большое влияние, и я также считаю его своим учителем. Наша первая встреча произошла в 1968 году на конференции в Тбилиси. Мне было очень приятно, когда через много лет Георгий Петрович в беседе сказал, что запомнил мое выступление. Одним из ярких воспоминаний от встреч с ним является мой доклад на его семинаре в НИИ общей и педагогической психологии. Я продержался четыре выступления по два часа, излагая предварительные идеи и эскиз методологической конструкции организации конкретного вида профессиональной групповой деятельности. Щедровицкий последовательно затягивал меня в деятельностный подход. Анализируя эти выступления, я был поражен его педагогическим талантом – тем, как гибко и доброжелательно он мог корректировать линию выступающего, не разрушая в целом его начальный замысел. Несмотря на внешне жесткую (авторитарную) позицию, «скрытая» терпимость ГП к иным точкам зрения отмечается и другими его учениками.

Приведу еще одно воспоминание, поскольку оно видится мне полезным для понимания моего вклада в интеграцию идей Лефевра и Щедровицкого. По приглашению Георгия Петровича мне довелось участвовать в проводимых им, а позднее и его учениками, оргдеятельностных играх. Во мне постоянно возникало чувство протеста. Было в этих играх то, что я не принимал, что было несовместимо с моими взглядами на организацию совместной деятельности.

Это – гипертрофированная доминанта творца, организатора игры; представление участников винтиками интеллектуальной мегамашины, материалом для творца. И как следствие – игнорирование психологической комфортности и безопасности участников, тенденции на превращение их в интеллектуальные автоматы. В случае неприятия отдельными участниками предлагаемых технологий, либо неспособности овладеть ими, порой наблюдались случаи ярко выраженных деструктивных состояний психики. Но такова была строгая методологическая установка на игнорирование индивидуальности и субъектности (вне границ процесса коллективной мыследеятельности), и в ее рамках, видимо, нельзя было по-другому.

Меня постоянно мучила проблема: как соединить позитивы деятельностных схем и субъектную ориентацию? Проблема сложнейшая и допускающая многообразие частных решений. В конце 80-х я нашел свой вариант решения на примере организации конкретных видов деятельности в субъектно-ориентированном подходе (парадигме) к компьютеризации управленческой деятельности (опираясь на практику создания автоматизированных систем организационного управления для высших звеньев управления страной). Это была попытка использовать идеи формально деятельностного подхода, методологию оргдеятельностных игр и, вместе с тем, подчинить всю методологическую конструкцию ориентации на поддержку субъектности участников совместной деятельности. При этом были введены и принципиально новые субъектно-ориентированные методологические схемы.

На одной из организуемых Щедровицким конференций (кажется, в МИНХ и ГП) он «дал право на жизнь» предложенной мною концепции, несмотря на принципиально иное отношение к субъектности. Почему? Может быть, в связи с уважением моей позиции, а скорее, потому что к этому времени его позиция претерпела существенные изменения.

Идеи субъектно-ориентированного подхода к организации управленческой деятельности были представлены мной в монографии (1998), защищены в МГУ в рамках докторской диссертация по психологии (2000), сегодня эти идеи органично вписываются в современные представления о социальном управлении с позиций постнеклассической науки (2005).

Своим вкладом в развитие идей ММК также считаю следующие успешные научно-организационные проекты. Международный научно-практический междисциплинарный журнал «Рефлексивные процессы и управление», издаваемый с 2001 г. на русском и английском языках. Специализированный сайт в области рефлексивных исследований и разработок www.reflexion.ru (более 200 посетителей в день). Лабораторию психологии рефлексивных процессов Института психологии РАН (1996-2004). С 2005 года научная площадка создана в Институте философии РАН, что в значительной степени связано с усилением роли междисциплинарного подхода в рефлексивных исследованиях и практических работах. Регулярное проведение (пять с 1994 г.) Международных симпозиумов «Рефлексивные процессы и управление». Междисциплинарный научно-практический семинар (с 2001 г. по настоящее время), в работе которого участвуют многие из ведущих членов ММК (В.А. Лефевр, О.И. Генисаретский, О.С. Анисимов, В.М. Розин и др.).

В настоящее время я главный научный сотрудник Института философии РАН, главный редактор журнала, сайта и руководитель семинара «Рефлексивные процессы и управление», веду активную общественную работу по самоорганизации стратегической элиты.

Я считаю, что мне очень повезло в жизни: на моем пути повстречались В.А. Лефевр и Г.П. Щедровицкий, которые в значительной степени определили мои базовые ценности и миссию, за выполнение которой я в ответе перед ними и самим собой.

 

 
© 2005-2012, Некоммерческий научный Фонд "Институт развития им. Г.П. Щедровицкого"
109004, г. Москва, ул. Станиславского, д. 13, стр. 1., +7 (495) 902-02-17, +7 (965) 359-61-44