Наумов Сергей Валентинович

* От составителя. В сообществе не нашлось автора, который согласился бы написать статью о Наумове от начала и до конца, поэтому я решил дать подборку текстов разных авторов: Г.Г. Копылова (фрагмент статьи «Портрет художника в юности» – «Кентавр», № 1, 1991), С.И. Котельникова (написано для данного сборника) и Н.А. Цветкова (фрагмент ранее написанной статьи). А из последнего во всей публикации абзаца станет ясно, почему указан только год рождения Сергея Валентиновича, который в 1977 г. после окончания МФТИ поступил в аспирантуру и спустя три года защитил кандидатскую диссертацию. Итак:

Сергей Наумов – «один из четырех московских “первых учеников” ГП героического периода эры ОДИ (79-86 гг.). Именно он стал инициатором приглашения ГП для чтения лекций на аспирантских курсах МФТИ и, стало быть, косвенным виновником появления в методологии целой когорты физтехов (С. Попов, В. Головняк, А. Павлов, Т. Сергейцев…). Попав на игры, я смотрел разинув рот на то, как виртуозно ГП и Сережа работают на пару. Специально “под Наумова” была с огромными усилиями создана лаборатория в головном НИИ Морфлота СССР. <…>

Когда в конце 87 г. после некоторого перерыва я снова начал контактировать с методологами, Наумова среди них уже не было. На вопрос, что с ним случилось, ГП ответил: “Сережа, к сожалению, оказался иррационалистом. Он рьяно работал, подготовил две диссертации – себе и жене – и подсел”.

Что еще? В связи с Наумовым произносились слова “игры на жизнедеятельность” и “семейные игры”. Странным был факт отказа всех, кто побывал на этих играх, что бы то ни было о них рассказывать. <…> Доносились слухи о странном образе жизни, который он ведет. Словом, мой изначальный интерес был подогрет, и в конце концов встреча состоялась. Но встретился я уже не с Сережей, а с Сергеем Валентиновичем Наумовым. Того, с кем я мечтал поговорить о героических временах, уже не было. <…> Говоря с ним, я невольно – ассоциации разыгрались – вспоминал Сережу Наумова, который в 82-83 годах сделал из себя точную копию – на слух, на вид, на ощущение – Георгия Петровича с его резкой жесткостью.

Конечно, было бы лучше привести здесь магнитофонную запись нашей беседы, но, к сожалению, в присутствии С.В. Наумова магнитофоны не работают, в чем я убедился дома, слушая не записавшуюся кассету (ему я, конечно, не поверил, и магнитофон включил).

Г.Г. Копылов

Наумов вошел в ММК первым из новой группы физтехов – до Сергея Попова, Геннадия Копылова, Владимира Головняка – и во «вторничном» семинаре Георгия Петровича сходу занял в коммуникации одно из ведущих мест. После «закрытия вторника» ГП пригласил его, Петра Щедровицкого и Юрия Громыко на семинар к себе домой. Скорее, это был уже не семинар, а подготовка к их персональным «полетам», которые вскоре и начались. В 84-м году, после известной игры по проблеме проектирования в Киеве, где ГП организовал «стрелку» поколений методологов,– Попов, Петр Щедровицкий и Громыко составили команду. Наумов пошел своим путем.

На Сергея, по слухам, повлияла его жена, экстрасенс. Случилось так, что в НИИ общей и прикладной психологии в соседней с лабораторией А.И. Прохорова комнате обосновались экстрасенсы во главе Игорем Чарковским, изобретателем родов в воду. Как мне рассказывали, время от времени они пытались совершить «экспансию» на семинар, который в лаборатории вел Георгий Петрович. Ему это надоело, и он командировал Наумова разбираться. По-видимому, консультантом в «командировке» была жена Сергея. Эта версия вполне правдоподобна – именно во время тех событий Наумов как-то посоветовал мне пройти сеанс лечения у жены, добавив, что я, возможно, обнаружу другую реальность…

На игре Сазонова по стратегии развития Москвы Сергей выставил на пленарный доклад гитариста с задушевной песней. Потрясенные градостроители спросили, зачем им это, на что Наумов невозмутимо ответил: «Чтобы вы увидели человека, для которого проектируете город». Некоторые не сразу его поняли и засомневались: обернитесь, уважаемый Сергей Валентинович, на плакат, у нас там человек нарисован. «Я специально заслоняю его собой»,– ответил Наумов.

В 1985 г. я попал на его игру с коллективом МЖК «Атом», где оказался натуральным «придурком в тарелке» и до сих пор помню шок от одной из сцен. С докладом вышла приглашенная Сергеем группа под названием «Семья» (или что-то в этом роде) и показала любительский фильм о родах в Черное море на восходе солнца. Когда физики спросили Наумова, зачем они это смотрели, он ответил что-то вроде: «Чтобы вы увидели то, чего вы никогда не сделаете»…

Насколько я знаю, Наумов не держал учеников. Он очень торопился (по-видимому, был болен), и потому не мог ими заниматься. Казалось, он все время ищет главное, словно у него нет времени на детали. Как Таль в шахматах, Наумов был непредсказуем на играх и семинарах, он был, как однажды сказал о нем ГП, «теоретик от Бога». С одной стороны, он был по дружески открыт, с другой – категоричен в оценках и поступках, затмевая в этом самого ГП и разыскивая способ оппонировать учителю.

Для меня он остался воплощением типа гениальности с запредельной непонятностью и непредсказуемостью. Я бы даже сказал, что ряд интеллектуальных функций, которые культивировались в семинаре, при встрече с Наумовым необходимо было для профилактики отключать или чем-то дополнять, чтобы не «перегорели пробки». Нужно было быть «больше» собственного понимания. Почти, как у Кастанеды с дон Хуаном.

Казалось бы, таким субъективным впечатлениям о Наумове противоречит предельно рациональная статья в «Кентавре» о программировании, которым он занимался в начале 80-х. И действительно противоречит: впечатления «говорят», что текст о программировании был (возможно) попыткой обуздать себя.

Георгий Петрович создавал вокруг себя ситуацию инопланетного гостя. У Наумова это получалось как бы естественно – не потому ли со временем стало чуть не основным проявлением его личности (см. комментарий Копылова «Портрет художника в юности», предваряющий публикацию наумовской статьи в «Кентавре»). Не могу исключить, что в этом комментарии сохранились следы шока редактора альманаха от его последней встречи с Сергеем.

Почему составитель сборника «ММК в лицах» не нашел никого, кто бы взялся за статью о Наумове? Не потому ли, что он был не до конца понятен? Ничего не поделаешь, Наумов уже легенда, а не человек.

Римляне оставили Европе право, военную организацию и дороги. А Возрождение почему-то наследовало легенды Греции.

С.И. Котельников

На ОД играх, проводимых Г.П. Щедровицким, работать приходилось с раннего утра до позднего вечера, кто не выдерживал многочасового напряжения, из игры выключался, а с некоторыми и вовсе случались странные истории (мне приходилось слышать байку про одного из них: в какой-то момент он выбежал на улицу, а дело было зимой, и с криком «караул – развивают!» бросился с головой в сугроб). Георгий Петрович в помощь таким игрокам стал приглашать психологов и врачей, они с поставленной задачей не справлялись, и на знаменитой И-50 в Красноярске она была перепоручена Наумову, который организовал «школу жизнедеятельности» – или «скорую психологическую помощь» выпадающим из игры игрокам (с тех пор он, если я не ошибаюсь, в играх ГП не участвовал).

Для начала Наумову надо было ответить на вопросы, к каким видам деятельности и мышления люди приспособлены и как приспосабливаются, а к каким не приспособлены в принципе, как устроены ограничения и как с этими ограничениями бороться? А затем построить практическую дисциплину, позволяющую готовить людей к пограничным областям жизнедеятельности?

То, чем он стал заниматься, Сергей Валентинович называл антропотехникой (потом функциональной медициной), стал проводить антропотехнические игры, участники которых домой возвращались совсем другими. Изменения не имели никакого отношения к делам и проблемам, ради которых проводились игры – у прошедших их людей менялись представления о ценностях и смысле жизни, другими становились эмоции и мотивы поведения, а люди самостоятельными и ответственными…

Мне много раз приходилось слышать рассказы о том, чем «на самом деле» занимался С.В. Наумов. И как-то удивительно получалось, что занимался, оказывается, Сергей Валентинович именно тем, в чем преуспевает рассказчик.

Поняв это, я перестал даже ссылаться на Наумова, хотя по-прежнему думаю, что вся моя работа – лишь частичная рефлексия того, чему я успел у него научиться и что сумел подглядеть. Поэтому предупреждаю: это текст не о Наумове, а о том, что я про него понял и что сумел отрефлектировать.

Пройдя через ОД игры, мы привыкли, что рефлексия – это разновидность трепа. В такой манере началась в свое время рефлексия работ Наумова. Затем в качестве ее средств и материала была выбрана педагогика. Здесь уже кое-что начало получаться. Благо проведение игровых занятий со школьниками – это почти ОДИ.

Когда и здесь пришлось признать поражение, были придуманы письменные игры «антропотехнической» направленности (материалы одной из них опубликованы в «Кентавре»). В 94-м году вышла монография страниц на пятьсот, где приводились тексты письменных игр, которые были первой, еще слабой и беспомощной попыткой рефлексии и воспроизводства «Антропотехники». Средства и материал были слабоватыми: всего лишь письменность.

Но в результате всех этих метаний материалом рефлексии стала медицина. А где еще, если подходить к вопросу серьезно, может быть воспроизведена «Антропотехника»?! С тех пор мы создали инструменты и приборы, позволяющие не только фиксировать наумовские онтологии, но воздействовать ими (онтологиями) на людей. Провели кучу экспериментов, получили «антропотехнические» результаты медикаментозными средствами. Об этом можно почитать на сайте www.medfdv.ru. Там же приведены номера газеты, в которых очень умные и симпатичные люди пишут о своих исследованиях, не называя их словом «Антропотехника» и почти не цитируя Наумова. Среди этих газет есть и 30-страничный чисто медицинский отчет об экспедиции 2000 г. «По следам С.В. Наумова» в Индию.

Но это все можно прочитать на сайте, а я лишь процитирую (с сокращениями) начало одной из статей Т.Е. Сафоновой (2001 г.) об «антропотехнических» разработках

Адаптация к заболеванию как способ терапии.

В 1990 г. были опубликованы первые описания видов деятельности, необходимых для выживания <человека>. К 1996 г. это направление теории деятельности накопило большой экспериментальный материал. Эксперименты проводились в трех направлениях:

- Активно велись т.н. «антропотехнические игры», созданные С.В. Наумовым в 1988-89 гг. В них отрабатывался ряд приемов и методов организации поведения и деятельности людей. Организуемая деятельность и поведение, согласно С.В. Наумову, должны были быть ориентированы на самостоятельное выживание и развитие каждого участника игры. Результаты игр носят весьма спорный характер, несмотря на огромную активность последователей. Но именно эти игры дали начало интересному научному аппарату анализа поведения людей.

- Стало развиваться медицинское направление экспериментирования. Ряд авторов стал интерпретировать ранее описанные разновидности поведения как гомеопатические препараты, после чего виды поведения стали конструироваться (из препаратов), конструкции – испытываться на пациентах и животных, результаты – анализироваться медицинскими (амбулаторными и клиническими) средствами, а затем использоваться для терапии различных заболеваний.

- Начало развиваться направление исследований, в которых изучались изменения поведения людей под воздействием гомеопатически сконструированных видов поведения, а методы организации и анализа поведения, заимствованные из «антропотехнических игр», совмещались с медицинскими приемами терапии и диагностики.

К 1996 г. практически сформировалось направление, впоследствии названное «физиологией поведения». Ее предметом была терапия и профилактика различных заболеваний (в Москве). Именно государственный (а не коммерческий) заказ на терапию и профилактику привел к сегодняшнему уровню «физиологии поведения». Пациентами были дети из неблагополучных семей, инвалиды и другие социально незащищенные группы населения, а результаты работы однозначны:

- терапия и профилактика методами «физиологии поведения» оказывалась более удачной и эффективной, чем другие методы лечения;

- при этом длительное наблюдение за пациентами показало, что болезни полностью проходили лишь в том случае, если пациент менял свои поведенческие стереотипы и социальный статус, не только перестав отождествлять себя с той или иной социально неблагополучной группой, но и реально приобретал успешный социальный статус;

- среди сменивших свой социальный статус на успешный более 90 % пациентов приобретали именно тот, который был им предписан гомеопатически сконструированным видом деятельности, примененным для терапии или профилактики.

Это привело к необходимости учитывать в постановке диагноза и терапии не только заболевание, но и способ адаптации (деятельности и поведения) пациента, что нашло выражение в афористической формулировке: «Все люди заражены примерно одинаково, а болеют лишь те, кто не сумел адаптироваться к болезням».

Поскольку деятельность и поведение пациента (как способ адаптации) были рассмотрены, описаны и учтены отдельно, то аналогичную акцию пришлось предпринять и по отношению к заболеваниям (как к предмету адаптации). К концу 2000 г. были описаны герпес, остеохондроз, артрит, артроз и другие заболевания, причем описаны не как круг симптомов и поражений, а как наборы гомеопатических препаратов, пригодные для конструирования поведения людей.

Именно это сформировало основную идею терапии, которой посвящена статья: предполагается, что если пациент освоит необходимые для выживания виды деятельности в рамках набора препаратов, характерных, например, для артрита, то артрит у него исчезнет. Исчезнет не потому, что проведена терапия, а потому, что будут выполнены необходимые условия выживания «человека с артритом». Выполнены не только в смысле отсутствия болевых ощущений, но и в смысле социальной успешности, настроения и всего того, что принято называть словом «здоровье»…

Далее идет специфический текст, интересный только специалистам. Но все, о чем пишет автор, реализовано и Минздравом сертифицировано – небольшая часть «Антропотехники», но хоть что-то. (Любопытный критерий качества проведенной рефлексии – свидетельство Минздрава! Смешно?)

Хотя сделано немало, нам осталось понять и воспроизвести высшие достижения Сергея Валентиновича. И хорошо бы выяснить, отчего он (Наумов) умер. Если он умер, конечно. Ведь распустить слухи о собственной смерти и «срубить наглецов с хвоста» – это шутка вполне в духе Сергея Валентиновича.

Н.А. Цветков