Смыкун Эмануил Мордкович

В кружок меня ввел в 1965 году друг детства Виталий Дубровский. С первых же посещений семинаров на Моховой меня поразила и привлекла не столько проблемно-содержательная, сколько внешняя социально-организационная их сторона, прежде всего добровольный и полуподпольный характер кружка и вся та атмосфера противоборного свободомыслия, которую нельзя было не увидеть на его заседаниях и в кафе Прага, где проходил послесеминарский «клуб». Но вскоре оказалось, что и в кружке для свободомыслия были границы.

Г.П. Щедровицкий предложил мне, выпускнику МГПИ иностранных языков им. М. Тореза, проанализировать Соссюра (“Курс общей лингвистики”) в свете актуальной в то время идеи естественно-искусственных знаковых систем. В ходе нескольких бесед с ним я постепенно сформулировал тезис намечавшегося доклада. А именно: центральным процессом в лингвистике Соссюра было не развитие языка за счет реализации и инновации его норм путем обучения грамматике, а непроизвольное изменение образующих язык частных структур синтагматических и ассоциативных отношений как значимостей (языковых ценностей), которыми собеседники целенаправленно обмениваются в процессе осмысленной межличностной или групповой речевой деятельности, в которой безличные грамматические нормы играют роль условий. Из этого я делал вывод о необходимости различения между нормативными рамками деятельности и ее эталонами как ценностями.

ГПЩ отверг мою трактовку деятельности как психологическую вместе с ее выводом, и запланированный доклад был отменен. Я истолковал это как минутное проявление тревоги со стороны ГПЩ о возможности массового ревизионизма в контексте происходившего в этот момент у всех на глазах громкого выхода из кружка Володи Лефевра, также трактовавшего деятельность иначе, чем ГПЩ. Вскоре после этого мне было предложено войти в группу Б.В. Сазонова и В.М. Розина в ЦНИИЭП торговых зданий, перед которой стояла задача разработать на базе теории деятельности градостроительную социологию. Институт находился на задворках Ленинской библиотеки, где я и проводил значительную часть рабочего времени, осваивая социологическую литературу. Приглашение в группу Сазонова и Розина я расценил как весьма почетное для неофита и хорошую компенсацию за отмену моего доклада. При этом у всех у нас сохранялись с Юрой теплые дружеские отношения. Перепалки происходили только на семинарах, где жесткая критика «по содержанию» была нормой поведения.

Мое участие в ММК прекратилось в 1971 году, когда я эмигрировал из СССР. В США получил докторскую степень по социологии (New School for Social Research) и продолжал развивать идеи деятельности как первой мезосоциальной реальности, по отношению к которой как макро- так и микросоциальные процессы и структуры выступают в качестве подсобных аналитических абстракций. Истолковав понятие ММК о воспроизводстве как приобщение к ценностям наряду с нормами (т.е. как социализацию), я расширил список важнейших макропроцессов, включив в него также достижение социального положения (статуса), формирование социальной ориентации и сохранение образа жизни. В таком представлении закрепленные в социальных институтах нормы (причем не только культуры) выступают не как штампы, а как условия и границы осуществления выдвигаемых целей.

Я отверг категориальную пару «норма – реализация» как незаконно сплющивающую две другие – цели и их реализация, с одной стороны, и нормы и их соблюдение, с другой. Нормы всегда оставляют меру свободы в форме определенной степени эластичности или допусков, а также в виду противоречий между множеством норм относительно одних и тех же актов. Помимо этой отрицательной свободы от общепринятых норм любой акт деятельности предполагает свободу и в положительном смысле, что может потребовать изменения самих норм или создания новых. Это происходит в применении особых способов деятельности, где ценности, как рефлексия высоких оценок результатов уже осуществленных актов, оттесняют нормы на задний план. Нормы превалируют над ценностями в использовании средств деятельности.

Эти идеи были изложены в докладе на VII Чтениях под заглавием «Почему в ММК нет социологии» (http://v2.circleplus.ru/frontier/read7) и в нескольких последующих выступлениях на сайте Г.Г. Копылова. Центральным для методологического движения я считаю принцип деятельностного подхода и теорию деятельности как общую методологию, построенную на базе общественных наук. Если поворот к ОД играм был практическим приложением разработанных в семинарский период средств, то эти средства нельзя считать эффективными в осуществлении выдвинутых в ММК целей эпохального развития, о чем ярко свидетельствуют дискуссии по поводу невостребованности методологии и даже «ненужности методологов самим себе».

Достойная область методологической практики – в управлении социальными процессами путем воздействия на их механизмы обмена и распределения с помощью актов правозащитной работы и поддержки справедливых общественных движений. Пользуясь приемами рефлексивного оборачивания (стратегией сплавщика), можно успешно добиваться реального расширения правовых институциональных рамок там, где этого позволяет прогресс социальной справедливости, а также повышения уровня социальной справедливости там, где этого позволяет расширение гражданских прав и свобод. Такая взаимосвязанность деятельности по расширению свободы и справедливости предполагает высоко дифференцированные представления о текущем изменении как классовых, так и стратовых социальных структур (см. http://v2.circleplus.ru/reflexum/archive/43/print).

 Социологические понятия о динамике социально-значимых ценностей можно приложить и к самой методологии науки. В этом смысле ее объектом можно считать деятельность в интересах расширения нормативных логических рамок в коммуникации новых знаний и методов их получения там, где это позволяет повышение степени открытости направлений, школ, дисциплин и других сообществ ученых, и повышение уровня непредвзятости (процессуальной справедливости) распредмечивающей и перепредмечивающей критики теорий и понятий там, где этого позволяет расширение логической свободы научной коммуникации. Методология как теория и практика общественно-значимой деятельности будет лучшим воплощением деятельностного принципа ММК.