Мирзоев Сергей Бобоевич
Родился в Таджикистане, с отличием окончил юридический факультет Таджикского госуниверситета, образование продолжил в Москве, стажировался в Институте государства и права Академии наук СССР, там же учился в очной аспирантуре и в 1984 году защитил кандидатскую диссертацию по специальности «история политических и правовых и учений».
В 1984 г. впервые принял участие в Школе права (Юрмала), которую в рамках всесоюзной конференции молодых ученых-юристов проводили С. Попов, П. Щедровицкий, Т. Сергейцев, А. Павлов и др. Школа произвела глубокое впечатление, прежде всего возможностью свободного и необычного обсуждения, ни имеющего ничего общего с рутинными конференциями. Казалось, никаких преград для обсуждений нет. Было интересно, хотя и боязно (застойный «совок» царил!) обсуждать нечто, непосредственно не направленное на теоретическое обеспечение советской концепции государства и права. Некоторые юристы подсуетились и обсудили безобидный вариант – свою диссертацию. Потом это вошло у них в привычку. И спустя годы на каждой школе слушали одну и ту же занудь. Пусть обижаются, но куда интереснее было обсуждать нечто новое с методологами, например, идею авторского права, за которой ничего не стоит. Так ее и недообсудили – всё уперлось в признание юридической фикции авторства. А проблема осталась…
Первое же впечатление от Школы было композиционно завершено словами юриста С. Пашина, который на пленарном заседании конференции, в частности, прочел стихи о том, что «прервалась связь времен»… Видимо, хотел передать чувства, которые его обуревали после общения с методологами.
В 1985 г. удалось участвовать в почти не запомнившейся Школе в Звенигороде, а в 86-м – в конкурсе (ОДИ) и выборах штаба комсомольской стройки БАМа.
Запомнился вопрос, который Сергей Попов и Петр Щедровицкий обсуждали при стечении публики: а чего вы, методологи не можете? Насколько помню, ответа не прозвучало в простой определенности – ответ был многосложным и многозначным.
В 1987 (или 88-м) году в Свердловской области состоялась очередная Школа по праву, которую подготовили и провели С. Попов и П. Щедровицкий. К сожалению, ее итоги, кроме осознаваемой необходимости продолжить школы и далее, в моей памяти не удержались.
В 1989 (или 90-м) году состоялась еще одна Школа права с участием С. Попова в Таджикистане, в Душанбе, с обсуждением проекта республиканского закона о молодежной политике. За организацию школы отвечал я и более приятного задания не выполнял, до сих пор помню подъем, который испытывали участники школы: я – от возможности обсудить теоретические основания законопроекта и пообщаться с интересными людьми, многие другие – от гор, ущелья, реки, горного воздуха в сочетании с интересной темой обсуждений. Законопроект был обсужден в самом необходимом объеме. Собственно, это была и апробация концепции закона, которая продвинула вперед работу по нему.
Были также иные мероприятия, на которые меня приглашали или С. Попов или П. Щедровицкий; все они запомнились некоторыми моментами, отражающими существо переживаемого времени.
Посчастливилось присутствовать на одном из методологических съездов, в Киеве, послушать дискуссии, в которых принимал участие Г.П. Щедровицкий и другие методологи.
Уже в постсоветское время имел честь некоторое время сотрудничать с С. Поповым по проекту создания свободной экономической зоны.
Также принимал участие в постоянно действующем юридическом семинаре в ГПУ, который организовали Л. Карнозова и С. Пашин. Семинар был посвящен судебной реформе. Однако моя деятельность в этот период была посвящена иному: как выжить в новых условиях.
На мое становление как профессионального юриста (ныне я доцент и председатель Президиума коллегии адвокатов) оказали большое влияние взгляды моего учителя, философа права В.С. Нерсесянца, заложившего основы либертарно-юридической концепции правопонимания, базирующейся на различении права и закона.
Определенное влияние на меня и на мою профессиональную карьеру оказали ОДИ, тексты П. Щедровицкого (теперь они стали доступнее) и сотрудничество с Т. Сергейцевым, Д. Куликовым, П. Щедровицким, С. Поповым и другими. Я оцениваю эти отношения и опыт сотрудничества очень высоко. Если попытаться выделить главное, что дали мне ОДИ и общение, то это – результативная и профессионально ориентированная рефлексия, заточенность на выявление проблем, на их разрешение с помощью упорядоченных и заранее продуманных шагов и средств, нацеленность на понимание природы отношений и вещей, желание увидеть явления во взаимосвязях.
К сожалению, более плотному взаимодействию с методологическим сообществом мешает чрезмерная конкурентность и даже склочность отдельных представителей.