eng
Структура Устав Основные направления деятельности Фонда Наши партнеры Для спонсоров Контакты Деятельность Фонда за период 2005 – 2009 г.г. Публичная оферта
Чтения памяти Г.П. Щедровицкого Архив Г.П.Щедровицкого Издательские проекты Семинары Конференции Грантовый конкурс Публичные лекции Совместные проекты
Список изданных книг
Журналы Монографии, сборники Публикации Г.П. Щедровицкого Тексты участников ММК Тематический каталог Архив семинаров Архив Чтений памяти Г.П.Щедровицкого Архив грантового конкурса Съезды и конгрессы Статьи на иностранных языках Архив конференций
Биография Библиография О Г.П.Щедровицком Архив
История ММК Проблемные статьи об ММК и методологическом движении Современная ситуация Карта методологического сообщества Ссылки Персоналии
Последние новости Новости партнеров Объявления Архив новостей Архив нового на сайте

Ожигин Алексей Валерьевич

Мою жизнь разделили на две части: до и после Попова. До встречи с Сергеем я был честным, порядочным, смелым, упрямым и, как все советские люди, возмущался сплошным лицемерием, которое окружало мою жизнь. И, конечно, хотел все изменить. И, конечно, не знал о рефлексии. После Попова я остался таким же, но добавилось знание о том, что рефлексии у меня нет. Зато я познакомился с удивительными людьми. Они «лицемерили» целенаправленно.

А произошло это знакомство так же случайно, как и у всех. Увидел объявление в газете о каком-то конкурсе, где потом должны платить 260 рублей против моих 140. Побеседовал с Олегом Алексеевым, попал на какую-то «игру», где боролся против всех участников за конкурсное место, и попал в какую-то социологическую группу. А до этого я был фигуристом (кандидат в мастера спорта), физиком (Московский инженерно-физический институт) и думал, что все знаю. Но слова об «управлении» завораживали, я поверил в этих людей и… сошел с «правильного» жизненного направления. Так что проблематизировали меня конкретно. Хотя ради объективности добавлю, что в стране шла «перестройка», появлялась «свобода слова», прошли первые выборы директора завода RAF и какого-то «штаба» на БАМе, да и 260 руб. сыграли не последнюю роль в моем выборе.

Про штаб БАМа надо рассказать отдельно.

По телевизору показали минутный сюжет про выборы штаба, где какой-то человек говорил у доски со схемами «правду» про нашу жизнь. По содержанию. Это был Попов. А на отборочных собеседованиях на конкурс (их было три: с Галей Харитоновой, с Олегом Алексеевым и с Тимофеем Сергейцевым) я узнал, что эти люди и были организаторами выборов штаба. Это меня зацепило. Однако смущало слово «игротехник». Несерьезная профессия.

Три года пролетели в постоянных мучительных ломках. Особенно на многочисленных играх: ЖКХ в Риге, Управление на РАФе, Социально-экономическая экспертиза на Байкале и еще штук 10-15.

Эти люди, Сергей Попов и Петр Щедровицкий, не только резко открывали для меня новый мир, но они и жестоко мучили. Я находился в состоянии вечной проблематизации. Но рядом со мной были тоже такие же, как я. И мы вместе и по отдельности все равно не сдались под напором взвалившихся на наши плечи «социокультурных» проблем. Павел Мрдуляш, Руслан Кожура, Дима Волков, Роман Максишко, Семен Немировский, а потом много других после нас.

А какие слова окружили мою жизнь! «Категориальная проблематизация» – самое простое выражение из всех, которые теперь не могу вспомнить. Из-за них я мало спал, постоянно находился в какой-то внутренней борьбе, которую все-таки проиграл. До сих пор главное место на книжной полке занимает философ Милль, которого я взял почитать у Петра Щедровицкого и которого не могу с нее убрать, т.к. надежда на реванш еще не угасла.

Ради справедливости надо сказать, что параллельно я узнавал много нового и интересного. Для меня открывался великий мир понятий. Я стал постепенно по-другому «видеть». Эти люди открывали мне «третий глаз» в иное измерение.

А как они проблематизировали! Это отдельная песня. Невозможно описать все то, что я испытывал, когда мне безапелляционно в любой ситуации указывали на полное отсутствие какой-либо рефлексии. И ситуационной, и содержательно-методологической, и всех других. И когда я не выдерживал и в «лоб» спрашивал, почему ее у меня нет, меня выгоняли и заставляли идти «ставить» рефлексию. А я возвращался и спрашивал: Как? Научите? А они опять выгоняли.

В Чите был замечательный случай. Меня Попов послал «организовывать» игру по развитию Байкальского региона. Надо было собрать в одном месте весь руководящий состав (первых секретарей обкомов!..) трех административных образований – Бурятской АССР, Иркутской и Читинской областей. До этого они, в силу своих исторических амбиций, вместе никогда не собирались. Поэтому на недельку надо было их поместить в отдельный пансионат и поговорить с ними о Байкале. И все…

Как это мне удалось – до сих пор загадка. Но ведь я это сделал! Собрались мы под Читой и стали пытаться обсуждать проблемы Байкальского региона. Приехали новенькие молодые игротехники из Ленинграда, Иркутска и других городов СССР. Второй и третий набор. Так, желторотые птенчики.

И началась «игра». И хотя я продолжал решать организационные вопросы, мне надо было лично включаться в игру и «быть в теме»: я же чувствую, что игра идет куда-то не туда. Проблематизации нет, игротехники не «тянут», участники не выходят на проблемы региона, не приобщаются к социально-культурной ценности региона озера Байкал. И мне приходится на игротехнических рефлексиях внушать и постоянно напоминать многочисленной молодежи о необходимости проблематизации ценностных оснований участников игры. И на очередной рефлексии, во время моей очередной реплики для этих желторотых игротехников, которые не выходят в группах на обсуждение ценностей, Попов обрывает меня на полуслове и приказывает… снять штаны!

И все – мои социокультурные ценности были «обсуждены»! Уехать из Читы я не решился, но и в игре больше не появлялся.

Вот так, с шутками и прибаутками, я постигал основы методологического мышления. И, как сказал кто-то из революционных писателей: «мне не мучительно больно за бесцельно прожитые игротехнические годы».

Попов и Щедровицкий стали настоящими учителями «жизненной школы» для меня. Заложенные ими основы игротехнического и методологического знания определили всю мою дальнейшую судьбу. Я не стал методологом ни в каком понимании, однако еле приоткрытый «третий глаз» позволяет мне многое понимать в этой жизни так, как никогда бы я не смог, не увидь моя жена тогда, в 88-м году, маленькое объявление в «Московском комсомольце» о проведении игротехнического конкурса.

Дальнейшая моя профессиональная судьба в банковской деятельности (ценные бумаги, руководитель филиала, руководитель банка) сложились благодаря этим знаниям, которые позволяли в организационном плане думать и работать чуть впереди планеты всей.

Хотя рефлексия осталась недоразвитой…

 
© 2005-2012, Некоммерческий научный Фонд "Институт развития им. Г.П. Щедровицкого"
109004, г. Москва, ул. Станиславского, д. 13, стр. 1., +7 (495) 902-02-17, +7 (965) 359-61-44