eng
Структура Устав Основные направления деятельности Фонда Наши партнеры Для спонсоров Контакты Деятельность Фонда за период 2005 – 2009 г.г. Публичная оферта
Чтения памяти Г.П. Щедровицкого Архив Г.П.Щедровицкого Издательские проекты Семинары Конференции Грантовый конкурс Публичные лекции Совместные проекты
Список изданных книг
Журналы Монографии, сборники Публикации Г.П. Щедровицкого Тексты участников ММК Тематический каталог Архив семинаров Архив Чтений памяти Г.П.Щедровицкого Архив грантового конкурса Съезды и конгрессы Статьи на иностранных языках Архив конференций
Биография Библиография О Г.П.Щедровицком Архив
История ММК Проблемные статьи об ММК и методологическом движении Современная ситуация Карта методологического сообщества Ссылки Персоналии
Последние новости Новости партнеров Объявления Архив новостей Архив нового на сайте

Бахтурин Дмитрий Александрович

Я родился и вырос в Ленинграде, в обычной советской семье: мама – медсестра, папа – инженер, он приехал из Вологды поступать в институт, закончил, распределился, так семья здесь и осталась.

Одно из первых воспоминаний «в тему» – тайное чтение Маркса, Энгельса и Ленина. Восстановить всю цепочку – как это случилось – сложно, но факт есть факт: к 8-му классу всеми правдами и неправдами я осилил «Манифест компартии», «Тезисы о Фейербахе», «Анти-Дюринг», «Материализм и эмпириокритицизм», начало «Капитала». Осилил – разумеется, сильно сказано. Что мог понять там обычный школьник, которому не с кем об этом было поговорить? Да и сам факт чтения такой литературы приходилось скрывать. Философия иначе как по разряду «болтология» в семейных кругах не проходила. Тем не менее: «мир познаваем, но никогда не познаем до конца», «электрон также неисчерпаем, как и атом», «Д – Т – Д’», «познать мир vs изменить мир» впервые – оттуда. (я к сожалению не читала вышеуказанных авторов, поэтому не могу понять, все ли здесь верно? особенно насчет ДДТ и vs…)

Питерский «Военмех» начала 80-х. Основы моего технического образования были заложены там; в общем, его и сейчас достаточно, чтобы общаться с самыми разными технарями и производственниками. Еще более важным был «дух» – дух советской инженерной школы, школы победителей – ракетный щит, космос. Всемогущество технической мысли специально даже не пропагандировалось, оно просто витало повсюду. «Нам нет преград…» Наряду с сильной технической школой – странная смесь пренебрежения и беспомощности в отношении гуманитарных наук.

Первая из «прокатившихся» по мне «интеллектуальных машин», оставившая неизгладимый след – ТРИЗ. К концу 80-х питерская школа Теории Решения Изобретательских Задач была на самом пике. Все основные свершения уже были позади, мэтры вкушали заслуженную славу и почет. Занятия университета ТРИЗ собирали до ста человек. Я слушал и общался практически со всеми корифеями – Митрофанов, Литвин, Злотин, Герасимов, Фейгенсон, Викентьев. Кроме собственного содержания, важнейшее для меня значение имела этическая норма ТРИЗ: «Творцом может стать каждый». Она до сих пор мне ближе, нежели элитарные установки методологии.

Воспоминание тех лет: еду в троллейбусе, размышляю о пользе от обучения. «Если ТРИЗ учит делать изобретения «на заказ», то сделай его сейчас. Прямо сейчас!» Взгляд упал на проезжавший рядом автомобиль. «Так, колесо. Берем принцип динамизации…» И ведь сделал! Простенькое, наверняка уже известное – но по заказу (читай – по методу), полезное и красивое.

Пик перестроечных лет – 92-93 годы – я пролежал с тяжелой травмой, «без отрыва» от больничной койки. Нет худа без добра – остался жив в те буйные годы и освоил «Экономический образ мышления». Многие читали эту замечательную книгу П.Хейне, но, думаю, мало кто мог позволить себе не спеша прорабатывать по главе в неделю, решать все задачи, да еще и обсуждать со старшим учителем. Таковым для меня был А.П. Ляликов – изобретатель, педагог, философ, раз в неделю навещавший меня и даривший общение. 23 главы, 23 недели.

После такой подготовки не составило труда переквалифицироваться. Освоившись после травмы, я в феврале 94-го уже работал финансовым директором в совместном предприятии, а через полгода попал в орбиту предпринимательской деятельности участников методологического сообщества. Первые работы по оценке стоимости бизнеса и расчету инвестиционных эффектов сделаны именно тогда. Вот так – через редкую для того времени квалификацию – я попал в «питерскую» ветвь сообщества, в те годы разворачивавшую свою активность на базе философского факультета Санкт-Петербургского университета в форме отделения конфликтологии. Это широко известные в сообществе имена: Р. Шайхутдинов, И. Постоленко, Ф. Александров. Именно благодаря этим людям я впервые узнал о Г.П. Щедровицком, послушал лекции П.Г. Щедровицкого, начал ездить на Чтения.

Как мне представляется, сообщество тогда для зачерпывания нового материала «пошло в массы».  Объективно – благодаря становлению нового поколения методологов с лидерскими амбициями, и субъективно – в силу ухода Георгия Петровича. Мне, к сожалению, не довелось его лично увидеть и услышать.

Характерное воспоминание. Середина 90-х. Петр Щедровицкий читает лекции на философском факультете Санкт-Петербургского университета. Устав от моих вопросов, он задает свой: «Когда же ты мыслить-то начнешь?» Ответ выскочил сам собой: «Да тОпко, Петр! Не опереться». Недоверие к мышлению – чужому, своему – доминанта «доисторического» периода. Вот понимание – это да! Пока я не могу выявить, откуда этот примат понимания над мышлением в моей доистории. Факт налицо – существовал какой-то внутренний запрет на самостоятельное мышление и действие на его основе – в ожидании какого-то «полного понимания». Действие же без такого понимания представлялось этически недопустимым и – в глубине души – недопустимо опасным. С другой стороны, не устраивало и «понимание до конца» – тогда мир становился невообразимо скучным. Планка вновь сдвигалась. В полной мере этот цикл развернулся на играх серии «Гуманитарные технологии». Они так и прошли для меня: в отчаянных попытках понять, разрешить себе действие – и разрушить понимание. Хотя сражение было скорее трагикомичным – стандартно подкованный технарь «с креативом» против гуманитарного фронтира. Я почти не помню даты, названия игр, темы выступлений. Все слилось в некий единый фон, сплющилось – видимо, именно вследствие этих попыток связать все воедино, свести и вывести.

Деятельностный слой жизни в доистории существовал отдельно. С конца 90-х, выйдя в «свободное плавание», я поработал изобретателем, выпускал заводскую многотиражку, возглавлял инжиниринговый центр при «Военмехе», проводил семинары по управлению и экономике, исследовал инновационную деятельность, консультировал, руководил проектами развития в разных корпорациях. С 2003 г. начал проводить игры («игры по делу», как я их называю), все более и более «оргдеятельностного типа». За последние годы по мне проехалась еще одна «машинка» – школа тренеров-инструкторов практической психологии адлерианского толка. Для невстроенного ни в какую систему субъекта – грех жаловаться на судьбу, карьеру и заработки.

2006-й оказался во многом поворотным. Осознана и принята простая мысль: понимая, мы понимаем результаты чужого мышления. Т.е. в любом случае опираемся на его (мышления) результаты – свои или чужие. И глубина освоения мира этим мышлением – не более булавочного укола, шахта «Распадская» по отношению к толще земной коры. Не страшно. И радостно, что скучно не будет.

Сфера интересов: инновации и игра, интеграция процессов и превращенная форма. Одной из своих практических задач на ближайший период ставлю «рекультивацию» ТРИЗ и ее переосмысление с использованием методологического аппарата.

 

 
© 2005-2012, Некоммерческий научный Фонд "Институт развития им. Г.П. Щедровицкого"
109004, г. Москва, ул. Станиславского, д. 13, стр. 1., +7 (495) 902-02-17, +7 (965) 359-61-44