Попов Александр Анатольевич

Я принадлежу поколению людей, чье личностное и профессиональное самоопределение пришлось на 1990-е годы. Для страны это было жесткое время, сопровождавшееся многочисленными гуманитарными войнами, которые не обошли стороной и меня.

В 1986 г. я поступил в Томский политехнический институт на элитный в то время в стране физико-технический факультет, моя будущая специальность была связана с военно-промышленным комплексом. После 1-го курса, как и все студенты в то время, я ушел в армию, где получил, скажем так, начальное социально–антропотехническое образование, поскольку мне, как старшине роты, пришлось руководить составом в сто двадцать человек.

Еще до армии я понимал, что уйду из инженерной, физико-технической сферы. Столкновение же с «прелестями» неуставных отношений и попытка создания приемлемых человеческих условий жизни еще больше убедили меня в необходимости перехода в гуманитарные практики. И, вернувшись из армии, я перевелся в пединститут на физико-технический факультет, поскольку интересного мне антропологически ориентированного факультета не было. Учился по индивидуальной образовательной программе, к окончанию института два года проработал в одном из инновационных образовательных учреждений – преподавал физику одновременно на трех отделениях: физико-математическом, естественнонаучном и гуманитарном.

В итоге понял, что цепляет меня, и прежде всего в педагогической работе, именно интерес к феномену антропологического. В 1993 г., съездив на ОД игру, которую в Кемерово проводил В.Р. Лозинг, в то время руководитель Сибирской ШКП, я начал создавать собственный проект – Культурный центр.

Он прошел сложный путь: от дискуссионного клуба, вызывавшего агрессию чиновников, до достаточно известной в стране «Школы гуманитарного образования», получившей статус Федеральной экспериментальной площадки Министерства образования и имеющей гранты Министерства образования, Национального Фонда подготовки кадров, Института «Открытое общество» и др. Сегодня развернуто 6 площадок ШГО: в Москве, Санкт-Петербурге, Новосибирске, Красноярске, Междуреченске, Сургуте. Своеобразный вариант массового тренинга.

В 1999 г. я защитил кандидатскую диссертацию по специальности «Социальная философия», посвященную построению типологии образовательных систем в истории культуры и обоснованию антропопрактики самоопределения – того подхода, в рамках которого сегодня работает наша группа.

Мне кажется, что с методологией у меня случилось несколько встреч. Первая – еще в школе, когда я интенсивно занимался шахматами. Это было не просто увлечение, это была встреча с миром, захватившим меня полностью, в котором не только шахматная партия, но и сама профессиональная жизнь шахматиста представлялась чем-то абсолютно интеллигибельным. Но особенно меня интересовало, где проходит грань между образцом, нормой, правилом игры – и тем, что можно назвать действием в игровой ситуации, или собственно игрой. Дело в том, что в шахматном мире я постоянно сталкивался с проблемой, которую впоследствии мне неоднократно приходилось решать и в науке, и в методологии, и в антропопрактиках, и в собственном образе жизни, – это проблема поиска оптимального соотношения между существующей нормой и индивидуальным решением или, если хотите, между антропологией и технологией. Судя по моим партиям, записи которых у меня хранятся до сих пор, я не решил эту проблему в пользу индивидуального. По-видимому, дело было не в моей неоспособленности, а в пиетете перед Культурой: я боготворил Таля, но знал, что самым «правильным» был Капабланка.

Следующая встреча случилась в вузе, когда я начал заниматься дипломной работой. Она была связана с методологией физико-математического знания и состояла из двух частей: одна была посвящена методологическим аспектам организации естественнонаучного знания, другая – антропологическим принципам организации знаниевых систем.

Третья встреча случилась благодаря знакомству с философией и методологией Канта. Заинтригованный его движением к педагогике, я не мог понять, как у него научный предмет сочетается с гуманитарно-антропологическим контекстом. Начал читать его основные работы и был так увлечен, что в то время мощь кантовского мышления захватила меня практически полностью.

Четвертая встреча произошла в 1993 г. – знакомство с СМД подходом. Тот год вообще для меня очень памятен: я прослушал цикл лекций П.Г. Щедровицкого про СМД педагогику, после чего стал читать стенограммы ОД игр, «Вопросы методологии», «Кентавр», работы из архива ММК. Думаю, что к той встрече я уже был не то чтобы готов, но предрасположен – точно.

Сегодня я нахожусь в ситуации пятой встречи с методологией, и в отличие от предыдущих она обусловлена интересом к тому, что может быть названо «гуманитарно-методологической перспективой» (О.И. Генисаретский) и антропологией «открытого действия» (Б.Д. Эльконин).

Время эзотерического – не по содержанию, а по форме – существования методологии прошло, хотя, конечно, сама по себе методологическая культура, как и вообще любая настоящая культура, эзотерична. Сегодня мы являемся свидетелями и в той или иной степени участниками своеобразной социальной «легитимизации» методологии, прежде всего, в плане ее влияния на появление новых практик в сфере образования, политики, бизнеса, искусства, управления. Опыт гуманитарно-технологической корпорации ШКП – наглядная демонстрация этого тезиса.

На мой взгляд, поиск новых форм участия методологического мышления в постановке и решении современных проблем будет способствовать созданию новых форм организации мыследеятельности, рефлексия которых, отслаиваясь от материала, даст обновленную методологию практического знания. Например, я полагаю, что мы находимся на пороге создания новых – гуманитарных – способов конструирования, а значит, на пороге открытия новых Реальностей. Компаративное исследование «Г.П. Щедровицкий и М.К. Мамардашвили: на пути к практической антропологии», которое мы выполняли с Ириной Проскуровской по гранту ШКП, во многом посвящено осмыслению этой возможности.

Любой профессионализм, особенно в гуманитарной сфере, – это некоторая экстраполяция, овнешнение собственных внутренних ощущений. Проблема свободы и свободопользования и состоит в том, что свобода не абсолютна, что существуют такие парадоксальные «кентавры», как «машины свободы». Поэтому тема превращения дисциплинарных институтов в институты Человека (и в целом тема практической антропологии, а значит, и самоопределения, поскольку по смыслу «практическая антропология» связана для нас, прежде всего, с теорией и практикой самоопределения) является для меня во многом экзистенциальной, личностной, переведенной в культурный план.

Это с одной стороны. А с другой, мы чувствуем, что в рамках процессов, которые происходят в нашей стране, эти темы крайне важны и актуальны, поскольку сегодняшняя, во многом все еще постсоветская система, имеет парадоксальный тоталитарный оттенок: массовое сознание остается предельно редуцированным, социальные институты – дисциплинарными, а рынок во многом – всего-то псевдоформой. И лишь только отдельные ростки, появление зародышей институциональных форм начинают как-то решать и преодолевать эту ситуацию. Я думаю, что эти темы одновременно и поколенческие, культурно-исторические, поскольку имеют смысл и значение в перспективе больше, чем жизнь, например, моего поколения.

То, чем мы занимаемся, трудно назвать педагогикой в традиционном смысле слова. А если иметь в виду ряд последних постмодернистских работ, вышедших на Западе, то наше направление вообще можно отнести к тому, что, например в Германии, называется «антипедагогикой».

Скорее, это связано с антропным содержанием, или антропной составляющей современных практик и институтов, и, прежде всего, этот аспект интересует нас в содержании реформ, проводимых в нашей стране. Мы считаем, что одна из ключевых идей современного этапа реформирования в России – это перевод основных социальных институтов из тоталитарно-дисциплинарных в институты свободопользования, где человек начинает жить как мыслящее, самоопределяющееся, свободное существо, то есть осуществляет миссию, которую и должен осуществлять, – бытийствовать в качестве Человека. Отсюда интерес нашего коллектива к проработке представлений о развитии человеческого потенциала, а в прикладном аспекте – к современным антропологическим критериям оценки территории. Просто так исторически сложилось, что мы начали с педагогики. Я, например, в самом начале своей деятельности прошел стажировку в трех профессиональных образовательных проектах. Это проект Г.З. Асиньярова и группы «Нооген» (я считаю, что методики, разработанные этим коллективом, были и остаются одними из наиболее продвинутых разработок в плане постановки предметного мышления в подростковой школе). Это проект В.Р. Лозинга «Школа управления», предполагающий использование ОД форм для постановки управленческого мышления у юношей. И третий проект – открытого начального высшего образования (под руководством П.Г. Щедровицкого), реализованный одновременно в Мирном, Междуреченске и Бийске.

А затем стартовал наш собственный проект. Десять лет мы проработали в институциональных рамках т.н. «дополнительного образования», на самом деле разрабатывая содержание и технологии открытых образовательных систем. И как выясняется, наш опыт оказался сегодня достаточно востребованным в самых разных отношениях. Например, мы получали заказы от Института образовательной политики «Эврика» на оформление и издание «кейса» по модульной организации гуманитарно-управленческого образования, в его основу легла программа открытого образования, которую мы реализовывали в различных регионах страны. Она построена в очно-заочном режиме, предполагает 4-5 интенсивных модулей (сессий) в год и межсессионный период в дистанционном режиме по системе электронного диалога с тьютором-консультантом и экспертами.

Сейчас мы совместно с Б.М. Островским и коллегами много занимаемся реализацией кадровых программ, задавая МД переорганизацию бизнес-тренингов, с Николаем Верховским разрабатываем и реализуем программы подготовки лидеров муниципального управления страны.

Уже пять лет в Красноярском крае по заказу краевой администрации я совместно с Ириной Проскуровской реализую региональную программу модернизации системы дополнительного образования, имеющую все шансы стать федеральным экспериментом в области реформирования региональных образовательных систем.

Также сегодня совместно с В.Н. Княгининым мы начали программу повышения эффективности управления НИР и НИОКР в российских вузах.

По заказу Национального Фонда подготовки кадров разработали (совместно с И. Проскуровской и А. Султановой) учебный курс для старшей профильной школы «География человеческих перспектив», в рамках которого издан полный учебно-методический комплект нового поколения, включающий хрестоматию, методическое пособие, пакет электронных интерактивных карт и т.д. Его программа строится на введении антропогеографических, как мы их называем, понятий, презентирующих реальность возможностей и перспектив и выступающих своеобразными «каркасами» процессов современного самоопределения. Ученики выстраивают свое образовательное движение в рамках 4-х модулей: «Технологические уклады современной России», «Культурные ландшафты современной России», «Ментальные модели современной России» и «Антропотоки» современной России». Эти тематизмы задают нашу (авторов курса) версию ключевых метапроцессов современности, относительно которых продуктивно современное самоопределение, и аналитически структурируют для молодых людей пространство современной жизни. Другая особенность курса – использование методов т.н. «гуманитарной картографии», помогающей соотносить существующие сценарии пространственного развития страны с собственными жизненными сценариями. У каждого участника к концу курса есть карта своей траектории движения в стране: где учиться, работать, создавать семью, когда и как уезжать из страны или оставаться и оседать.

На наш взгляд, линия самоопределения связана с идеей практической организации мира. Конечно, идея самоопределения – это во многом метафора, но сегодня мы пытаемся технологически осмыслить и конструктивно описать акт самоопределения через овладение т.н. «социокультурными объектами», через осуществление актов реконструкции и деконструкции ключевых практик, определяющих жизненное пространство человека.

В отличие от дидактических логик, построенных на принципе «от простого к сложному», нас интересуют т.н. «политетические» логики вхождения человека в целостно организованный мир, т.е. в ту или иную культурно-историческую практику. В частности, мы разрабатываем технологии включения человека в процессы перемасштабирования и переформатирования собственной жизнедеятельности, что предусматривает ряд важных антропологических составляющих. В том числе – возможность рефлектировать собственную личность и собственную позицию, иметь то, что называется «персоной», целостно существовать в той или иной практике, возможность задавать индивидуальный, личностный, экзистенциальный, профессиональный путь и одновременно участвовать в различных процессах, на различных уровнях и этажах цивилизационного развития. По большому счету, для продуктивного вхождения человека в современный мир никакого другого пути нет.

… Я провел около 150 ОД игр и ОДИ-образных мероприятий; кандидат философских наук, доцент, научный директор Открытого корпоративного университета «Школа гуманитарного образования»; директор департамента образовательных проектов Фонда «Центр стратегических разработок “Северо-Запад”», а также редактор издательской серии «Философия и педагогика самоопределения», со-редактор альманаха «Архэ» и научный директор Агентства гуманитарных технологий «DEPO» (http://www.depo.org.ru/).

Основные публикации:

1. Социально-философские основания системной модели педагогической деятельности. – Дисс. на соискание уч. ст. кандидата философских наук. Томск, 1999.

2. Самоопределение – это философия поколения. Сб. статей и открытых лекций. Томск, 2002.

3. Возможности поколения и индивидуальные шансы: Модульная организация гуманитарно-управленческого образования юношей. Учебно-методическое пособие. М. – Томск, 2003 (в соавт. с И. Проскуровской).

4. Г.П. Щедровицкий и М.К. Мамардашвили: на пути к не-дикурсивной концепции мышления. Чтения памяти Г.П. Щедровицкого 2002-2003 гг. (доклады и дискуссии). М., Изд-во Школы культурной политики, 2004 (в соавт. с И. Проскуровской).

5. «Русские компетенции» и тренажеры корпоративных университетов // Технологический журнал для гуманитариев «Сообщение». 2006. № 9-10.

6. Образовательные программы нового поколения (раздел монографии). От 15-ти и старше: Новое поколение образовательных технологий. М., 2006 (в соавт. с И. Проскуровской и А. Султановой).

7. География человеческих перспектив. Учебно-методический комплекс. М., 2006 (в соавт. с И. Проскуровской, А. Султановой).