Введение
Нам крупно повезло. Волею истории и судьбы мы стали свидетелями одного из крупнейших исторических поворотов за последние 200 или 300 лет. Однако присутствовать, а тем более участвовать в таком «сгустке» истории — дело нелегкое, а порой даже невыносимое. Трудно что-то понять и еще труднее что-то делать с понятым. Приходится восстанавливать или искать заново смысл человеческого существования. Относится это и к нашей экономике, и к нашему хозяйству.
Народное хозяйство на наших глазах возрождается, оживает, как конь, освобожденный от тягла и сбруи. Каждый из нас делает свой посильный вклад в это дело — воссоздание народного хозяйства страны. В этой задаче есть много аспектов и направлений работы. Наряду с чисто практическими аспектами следует иметь в виду и некоторые другие. Помимо воли и практической инициативы людей необходима и философия хозяйства как комплекс идеальных оснований, ценностей, этических норм и ориентиров для разворачивания многообразия хозяйственной жизни.
Философия хозяйства, несмотря на свой идеальный характер и некоторую отвлеченность своих построений — вещь немаловажная, ибо она дает необходимые условия возникновения новой идеологии, нового содержания образования, столь необходимых при всяком крупном историческом повороте. С другой стороны, философия хозяйства должна стать базой для развертывания большого круга исследований и прикладных разработок в русле теории хозяйства переходного периода.
Скажем два слова об этой теории, она достаточно специфична и не похожа на то, что у нас до сих пор было по теоретической части. Речь идет не просто о теории в рамках определенного предмета. Это скорее квазипредметная теория, которая должна свернуть в себе опыт философии и теории хозяйства, политэкономии, теории управления за последние 150-200лет. В этом смысле теория хозяйства переходного периода синтетична или эклектична. Это во-первых. Во-вторых, эта теория, говоря словами X. Ортеги-и-Гассета, есть «окказиональная» теория, или теория к определенному случаю. Это — теория хозяйства переходного периода. Причем речь идет о том переходном периоде, который мы переживаем, и только. Однако при определенных условиях и в определенных пределах ряд положений этой теории может быть включен в более широкий контекст, в том числе исторический. В-третьих: теория хозяйства переходного периода — не стремящийся к завершенности или к системности «яйцеголовый» конструкт, хотя ей и не должны быть чужды логика и определенная строгость теоретизирования. Для нас, однако, важно то, что она не соответствует принятым стандартам и нормам академического теоретизирования. Нам важно сделать эту теорию открытой для ее прикладного использования. Такая открытость теории предполагает возможность ее применения и для разработки содержания образования на современном этапе (для будущих коммерсантов, предпринимателей, менеджеров), и для консультирования или экспертных работ по проблемам экономики и хозяйства.
Таково наше кредо. Мы далеки от мысли, что все сказанное можно осуществить силами малой группы людей и за короткий срок. Здесь пока важно наметить отправные точки, обозреть поле для возделывания, выделить и прописать некоторые возможные направления движения. Для начала мы попробуем разобраться с некоторыми основными понятиями и представлениями, имеющими отношение к хозяйству, и попробуем взглянуть через эту призму на то, что творится вокруг нас.
Заметка первая
Обратимся, в первую очередь, к анализу сложившегося на начало 90-х годов положения дел. Стало уже традиционным и даже банальным называть текущий период кризисом. Делается это уже не первый год, и, если вдуматься, получается, что мы уже десять лет живем в обстановке кризиса. И, похоже, нам еще предстоит жить в этих, как нам говорят, кризисных условиях еще лет пять или восемь. Звучит, согласитесь, несколько странно, даже абсурдно: жизнь в условиях кризиса. Эта странность формы выражения и наталкивает на мысль, что на самом деле никакого кризиса нет. Или мы его уже миновали, или он нам еще предстоит. Не думается, что общество в состоянии так долго жить в условиях кризиса, и не может кризис длиться столь долго, какой бы затяжной он не был. Возникают вопросы: следует ли рассматривать «кризис» как конструктивное понятие или может быть это просто идеологема, сформированная и транслируемая определенными общественными кругами или силами? Как отличить кризис от нормального положения дел? Как можно зафиксировать и в чем выразить нормальное положение дел, по отношению, к которому мы можем, смело квалифицировать нечто как кризис, социальный, экономический или какой-либо другой? Или нам следует признать несостоятельность наших представлений об обществе и основных этапах или фазах его эволюции? Несостоятельность в том смысле, что мы не имеем адекватных средств описания этой общественной эволюции и понятия вынуждены подменять идеологическими конструкциями.
Представляется, что заявления о кризисе нашего общества или об экономическом кризисе лежат в идеологической плоскости. Это — неплохой прием для политиков, осуществляющих политизацию общественного сознания и раскачивание социальной массы, кризис — хороший лозунг в этой политической борьбе. Заявления о кризисе — это также благоприятная почва для спекуляций на слабостях человеческих, чем грешат все средства массовой информации. Кризис — это также своего рода форма самооправдания человеком бессмысленности собственного существования или недееспособности.
Однако с теоретической точки зрения это все не значит, что «кризис» и весь комплекс связанных с этим понятием представлений нужно выбросить на свалку. Вполне возможно и даже необходимо отделять здесь идеологический план от квазитеоретического, формировать понятие «кризис» и обсуждать с точки зрения этого понятия различные идеальные типы кризисных состояний или ситуаций в обществе.
Видимо, понятие «кризис» можно применять при анализе и описании кратковременных (от нескольких недель до нескольких лет) и локализованных состояний общественной жизни. В основном кризисными можно называть такие состояния общественной жизни, когда нарушены фундаментальные условия жизни или деятельности человека, когда перестают работать основные механизмы нормального воспроизводства. Это те случаи, когда невозможно или крайне затруднено физическое воспроизводство человеческого рода, когда нарушена инфраструктура жизнеобеспечения и налицо угроза традиционной для этой территории жизни определенной социокультурной группы людей.
Впрочем, не следует слишком быстро пытаться решать этот вопрос. Следует для начала составить перечень ключевых терминов и понятий, применяемых для описания состояний общества, отдельных сфер общественной жизни, отличных от нормальных. Этот перечень понятий уже при поверхностном рассмотрении достаточно широк и сложен:
кризис, бедствие, катастрофа, реформа, перестройка, переходный период и т.д. Все эти термины еще должны быть преобразованы в теоретический инструментарий, стать средствами анализа, описания и квалификации.
Следует признать, и это нас заставляет сделать наша собственная история, что жизнь общества только в течение небольшого периода времени протекает как нормальная. Она на 3\5 или 9\10 состоит из череды кризисов, реформ, перестроек, бедствий. Все это следует признать нормальным, неизбежным. Признав это, мы должны будем научиться точно, квалифицировать и описывать все разнотипные фазы или этапы общественной жизни. Такой подход сделает наши суждения более сдержанными и конструктивными, мы перестанем сами себя и других пугать.
С нашей точки зрения, ключевым на данном общественно-историческом этапе является понятие «переходный период». Именно переходный период — наиболее подходящее название для того, что у нас сейчас происходит. И мы дальше будем исходить из этого понятия как основного, прорисовывая некоторые представления о хозяйстве переходного периода.
Переходный период, при ближайшем рассмотрении, — это период жизни общества, когда преобладают текучие, неустойчивые, быстро меняющиеся формы и способы жизнедеятельности человека. Это период, когда общество живет вне той или иной системы нормального функционирования. И каждый отдельный человек, в общем-то, представлен самому себе. Это — время без систем, без систем идеологических, экономических, социальных. В нашем случае, хозяйство переходного периода — это хозяйство, живущее вне той или иной экономической системы или экономической модели. Не так давно на русском языке появилась очень интересная статья Теодора Шанина «Формы хозяйства вне систем» [11]. Так вот все наше хозяйство — это хозяйство вне систем, хозяйство-на-переходе. Это — хозяйство, переходящее от одних форм и стандартов к другим через специфическую промежуточную зону, промежуточные формы и способы хозяйственной деятельности.
Переходный период — это время преобладания естественных тенденций над искусственными образованиями, или конструктами.
Точнее всего переходный период фиксируется, наверное, не столько статистикой, сколько анализом состояния массового, коллективного и индивидуального сознания. Именно текучее, подвижное, не укорененное сознание — признак переходного периода. В этом смысле можно выделить специфические признаки переходного периода, именно в плане состояния сознания.
Какие же феномены сейчас ярче всего демонстрируют суть хозяйства переходного периода? Каковы в феноменальном срезе основные механизмы и законы хозяйственной жизни?
Первое: натурализация хозяйства — сведение его к более естественным и даже архаичным формам организации, вплоть до возрождения форм и технологий хозяйствования прошлых столетий. Хозяйство деиндустриализируется[1]*, теряет свою изощренную систему организации, рациональность инфраструктуры, кооперативные связи; основой хозяйственной организации становятся самые естественные потребности и здравый смысл.
Второе: автономизацш хозяйства — возникновение миниатюрных хозяйственных единиц с локальными кооперативными связями, локальной хозяйственной деятельностью.
Третье: насыщенная многоукладность хозяйства — хозяйство как бы начинает перетекать из двух-трех основных хозяйственных укладов переходного периода в зарождающиеся новые и многообразные уклады. Разрушается устоявшаяся иерархия укладов и складываются условия для выстраивания новой иерархии, возникают новые и возрождаются старые уклады.
Четвертое: деэкономизация хозяйства — выпадение хозяйства из форм экономической организации, из экономических норм и стандартов. В частности, резко снижается роль финансовой системы, фискальной политики, правового регулирования. Деньги перестают быть одним из необходимых условий хозяйственной деятельности и вытесняются на периферию хозяйства или же заменяются на всякого рода суррогатные формы, несущие на себе функцию знакового выражения результатов товаро — или продуктодвижения в хозяйстве. В нашем случае более или менее деньгами является относительно узкий набор потребительских и промышленных товаров (бытовая техника, машины, бумага, лес). Как пишет Дж-Харрис [10], в Германии в предвоенный период, в 30-е годы, вместо денег использовались сигареты.
Пятое: для хозяйства переходного периода является характерным маневрирование потребностями (как определенная стратегия потребительского жизнеобеспечения). Это означает резкие колебания уровня жизни людей, изменение структуры и состава потребностей. Начинают изменяться представления о качестве и стандартах жизни, возникает явление, которое можно назвать «потребительским дрейфом».
Шестое: в социальном плане хозяйство переходного периода организуется мегасемейно. В основе единичного хозяйства лежит семья того или иного размера, хозяйственная жизнь которой тесно переплетена с хозяйствами ряда других семей — родственников или соседей. Именно это мегасемейное основание ( а не другие: профессиональные, производственные, возрастные, территориальные) лежит в качестве социальной платформы хозяйства переходного периода.
Наконец, седьмое: для хозяйства переходного периода свойственно специфическое хозяйственное самосознание, с помощью которого человек, начиная сознавать себя, скажем, свободным хозяином, на основе этого хозяйственного самоопределения формирует в дальнейшем смысл своей жизни в целом. Хозяйственное самосознание становится опорой для всего сознания в целом. Хозяйственное самосознание позволяет человеку динамично переориентироваться от паники к надежде, от полного безверия к самым различным символам веры.
Наверное, перечисленные здесь семь феноменов не исчерпывают весь перечень феноменальных проявлений хозяйства переходного периода. Нужны более глубокий анализ и описание этих феноменов. Такая феноменография — необходимейший этап в теоретической работе над проблемами хозяйства. Феноменальный план должен быть проработан всесторонне и доведен до своего рода «карты» феноменов, или феноменотипов.
В заключение первой заметки укажем на одно интересное обстоятельство. Дело в том, что все перечисленные пункты — натурализация и автономизация хозяйства, насыщенная многоукладность (насыщающаяся многоукладность), квазиэкономичность хозяйства, мегасемейная организация и хозяйственное самосознание — указывает на своего рода приспособительные механизмы жизнеобеспечения людей в условиях переходного периода. За перечисленными пунктами стоят определенные пути и способы, позволяющие человеку выбрать наиболее подходящую хозяйственную единицу и режим хозяйствования, вспомогательный промежуточный вариант хозяйства.
Заметка вторая
На первом шаге собственно теоретического рассмотрения хозяйства мы должны ввести набор рамок, или горизонтов, в свете которых хозяйство можно осмысленно и продуктивно рассматривать. Вводимые нами рамки являются выражением важнейших оснований, детерминирующих хозяйство. Всякое хозяйственное явление должно рассматриваться последовательно в свете каждой из рамок.
Первой для рассмотрения хозяйства является этнокультурная рамка. Исходя из нее, хозяйство должно рассматриваться как обусловленное спецификой того или иного народа, этнотипом, культурно-историческими особенностями жизни народа, спецификой его расселения на территории. В большой степени рассмотрение хозяйства в этнокультурной рамке облегчается наличие» Льва Гумилева, в том числе и так «Этногенез и биосфера Земли» [5]
Второй рамкой для рассмотрения хозяйства является биоэнергетическая рамка. Исходя из нее, мы должны рассматривать обусловленность хозяйства той живой природой (животные, растения, биокомплексы), в «теле» которой это хозяйство ведется.
Третья, геоклиматическая определяет хозяйство с точки «неживой» природы — ландшафта климата. Великолепным пример рассмотрения в этой рамке жизни o6щества является книга мало у нас известного Льва Мечникова «Цивилизация и великие исторические реки» [7].
Локально-космическая и глобально — космическая рамки определяют хозяйство с точки зрения влияния на него Солнца, Луны, планет, созвездий, космических лучей и энергий. Эти рамки вводились и использовались, в частности, работах А Л. Чижевского.
Вот минимальный набор рамок (или горизонтов) — этнокультурная, биоэнергетическая, геоклиматическая, локально и глобально-космическая — для рассмотрения всех вопросов, связанных с хозяйством. Логически необходимо вводи рамки последовательно, от первой до последней. Однако в конкретных случаях, при анализе конкретного хозяйственного явления, та или иная рамка будет лидирующей, ведущей, и их иерархия и последовательность введения будут не столь простыми и прямыми.
Так, например, геоклиматические условия жизни поморов побережья Северного Ледовитого океана в значительной степени, для организации и ведения ими своего хозяйства, являются определяющими. Все остальные рамки по отношению к этой ведущей, будут вторичными. С другой стороны, можно привести много примеров, когда два различных народа, живущих в сходных геоклиматических условиях (например, два кавказских народа), в силу этнокультурных особенностей, этнокультурного горизонта, как ведущего, имеют совершенно разное хозяйство и хозяйственные ориентации.
Все это касается хозяйства в целом. Но поскольку мы ведем здесь речь хозяйстве переходного периода, то должны указать на некоторые специфические моменты относительно рамок в этом контексте. Переходный период для хозяйства — это время пересмотра oпорной ведущей для данного хозяйства рамки и изменения всей иерархии рамок. Если в нашем конкретном случае хозяйственная деятельность была детерминирована, в основном, геоклиматическими условиями (в связи с тем, что хозяйство было сориентировано на добычу сырья), то в переходный период происходит замена этой рамки как ведущей на другую или ведущей остается прежняя рамка, но меняется иерархия всех остальных рамок. Переходный период с этой точки зрения есть поиск новой опорной рамки для хозяйства и изменение иерархии рамок хозяйства.
На втором шаге нашего теоретического движения мы введем и охарактеризуем ключевое понятие хозяйственная единица. Это — единица хозяйствования или хозяйства, кирпичик, хозяйственный микрокосм, пользуясь терминологией Николая Кузанского. С одной стороны, понятие хозяйственной единицы лежит в ряду других понятий: хозяйственная единица-хозяйство, или хозяйственный уклад — народное хозяйство. С другой стороны, хозяйственная единица — это ядро, которое логически должно быть нами помещено внутрь той рамочной конструкции, о которой шла речь выше.
Разные культурно-исторические условия, разные региональные особенности порождали разномасштабные и разнокачественные хозяйственные единицы. И хотя все это именно единицы, это тем не менее, указывает на необходимость разработки типологии хозяйственных единиц, кирпичиков целого народного хозяйства.
Однако сейчас будет уместно рассмотреть это понятие абстрактно, по принципу. Всякая хозяйственная единица включает в свой состав хозяйствующего субъекта (семью, общину, Робинзона), его производственно-технологическую машину (оборудование, инструменты), культурные нормы и стандарты хозяйствования, согласно которым живет хозяйственная единица и которые составляют тот хозяйственный уклад, в рамках которого она существует. Любое народное хозяйство предполагает многоукладность, выражающуюся в наличии множества разнотипных хозяйственных единиц. В ходе хозяйственной деятельности между этими разными хозяйственными единицами возникают кооперативно-конкурентные связи и взаимодействия, поскольку одна хозяйственная единица создает в результате хозяйствования нечто, что является ресурсом для хозяйствования другой, даже если это — хозяйственные единицы разных типов и принадлежат они разным хозяйственным укладам. Многоукладность народного хозяйства — нормальное явление, а вовсе не признак отсталости общества или народа. Народное хозяйство только тогда и становится по-настоящему жизнеспособным, когда внутри него существует разнообразие укладов.
Впрочем, можно и нужно рассматривать существование всякого рода вырожденных, или реликтовых, хозяйственных укладов как особого рода культурно-исторические редукции или превращенные хозяйственные формы. К таким редукциям или превращенным формам хозяйства можно отнести наш случай, когда все хозяйство (народное хозяйство), по сути дела, одна большая хозяйственная единица, представляющая один определенный уклад. Это и есть -автаркное хозяйство.
Заметка третья
Теперь мы отвлечемся от обсуждения хозяйственной единицы и коснемся не менее важного вопроса — соотношения двух понятий, «хозяйство» и «экономика». Уже этимологически это два разных слова, по-разному возникшие, по-разному употребляющиеся и имеющие разные смысловые поля. Русское слово «хозяйство» — производное от слова «хозяин», «господин»; «экономика» — по происхождению греческое слово, означающее «домострой» или «закон дома» (позднее «искусство ведения домашнего хозяйства»). Это — первый момент в не тождественности двух понятий.
Второй: хозяйство и экономика — две составляющие одного целого, а именно народного хозяйства. Хозяйство в большей степени естественная или даже естественно-природная составляющая, а экономика — искусственная или искусственно-техническая. Уже это требует от нас различать эти понятия и употреблять их как разные. Хозяйство в узком смысле связано с определенным местом, укоренено этнокультурно, биоэнергетически, геоклиматически. Хозяйство – реально, оно является непосредственной реальностью. Экономика — это действительность, на которую, как на экран, определенным образом отображается хозяйство за счет мышления, понимания, рефлексии. Экономика — это некоторая рационально- рефлексивная действительность, подкладываемая под хозяйственную реальность, как подушка.
Однако мы не можем не учитывать того, что сейчас во всем мире хозяйственная деятельность не является столь уж естественной и привязанной к месту. Мы имеем дело если и с хозяйством, то с хозяйством, прошедшим горнило индустриализации, рациональной организации. В результате в большинстве случаев хозяйство, с которым нам приходится иметь дело, это вторичное хозяйство, «завезенное» из другого места, «пришлое». Это хозяйство есть искусственно-технически организованное хозяйство, а не хозяйство, возникшее естественно-исторически или естественно-природно.
Учитывая наличие идеи индустрии и целой эпохи индустриализации с ее последствиями, мы можем рассматривать экономику и все от нее производные — экономическую политику, политэкономию — в качестве инструментов, приводных ремней индустриализации. Экономика как понятие и идея возникала в начале эпохи индустриализации и в русле индустриализации. И только в этом контексте экономика имеет смысл. Вне этой связки экономика не существует, и употребление слова «экономика» в контексте «хозяйства» — ошибка, которую надо признать и исключить.
Сейчас наметились тенденции ре-индустриализации и даже частичной деиндустриализации, особенно это связано с серьезными экологическими проблемами. Намечается как бы возврат хозяйства к его естественным основаниям. По некоторым сообщениям, в США многие хозяйственные программы строятся на базе «малых технологий», которые, по сути, являются производными от традиционно существовавших в той или иной местности ремесел и промыслов. Эти «малые технологии» и производство на их базе разворачиваются с учетом местной хозяйственной истории, традиций, ресурсов. В идеологии же индустриализации хозяйственная единица просто конструируется и «сажается» на территорию без особого учета местной специфики, истории и духа места. Сейчас возникает ситуация, когда традиционное хозяйство определенного места за счет современных средств модернизируется, но в принципе остается вполне самобытным. При этом традиционно сложившаяся хозяйственная структура не разрушается, а дополняется. Наверное, в этом и нужно видеть весь пафос постиндустриальной эпохи и ее смысл. При отказе от идеи и стратегии индустриализации, выражающихся в создании искусственных хозяйственных единиц, отпадает необходимость в экономике; экономика как бы растворяется, продолжая, правда, некоторое эфемерное существование в виде слов и знаков.
Итак, в основании народного хозяйства находятся с этой точки зрения хозяйственные единицы трех типов: реликтовое естественно-историческое (естественно-природное) хозяйство, искусственно созданное хозяйство (индустрия) и квазиестественное хозяйство нового типа. Последнее — это собственно хозяйственный слой в народном хозяйстве. Он организуется и нормируется, с одной
стороны, за счет действительности экономики, с другой стороны — за счет жизненного опыта, здравого смысла и традиций.
Хозяйственный слой — фундамент народного хозяйства, однако, он существует не в вакууме, а включен в ряд сфер общественной жизни, не являющихся в точном смысле слова хозяйственными; поверх хозяйства поэтому лежат нехозяйственные сферы: сфера предпринимательства, сфера коммерции, сфера сервиса, сфера производства и сфера оргуправления. Эти сферы связывают и соорганиэуют хозяйство в единое целое, а хозяйственные единицы — в цепи или сети. С точки зрения хозяйства это — его инфраструктура. С точки зрения этих сфер хозяйство и результаты хозяйствования — ресурс, материал для этих сфер, то, на чем они паразитируют (без негативной интонации). Все перечисленные сферы живут по собственным законам, «блокируются» между собой, взаимопересекаются и «трутся» о хозяйство.
На этом этапе нам теперь нужно отграничить понятие хозяйства от понятий предпринимательства, коммерции, сервиса, производства, оргуправления. Эти понятия нельзя смешивать или сводить друг к другу. Все они, как отдельно положенные, требуют специальной теоретической проработки и философского осмысления в рамках теории хозяйства переходного периода и философии хозяйства. Возможно, потребуется даже вводить такие конструкты, как философия предпринимательства, философия сервиса и т.д. Многое уже в этом направлении сделано (например, Иозефом Шумпетером относительно сферы предпринимательства [12]). Но многое еще предстоит сделать, учитывая весь опыт XX в.
Кратко охарактеризуем эти понятия и соответствующие сферы.
Предпринимательство тесно связано с идеей прогресса и развития. Оно базируется на четырех моментах: на предпринимательской ситуации, предпринимательской идее, воле предпринимателя и риске. В отличие от предпринимательства хозяйство живет в соответствии с естественно-природными циклами и в рамках идеи воспроизводства — это главная его ориентация.
Коммерция — самая древняя наряду с хозяйством сфера. Коммерция — это в большой степени игра (по меткому замечанию А.Вербицкого). Это игра между покупателей и продавцом, при этом важнейшую роль играет репутация партнеров в глазах друг друга. И описываться коммерция должна, видимо, в категориях и представлениях игры.
Производство, которое в данном случае нужно брать как самостоятельную сферу, а не как момент хозяйственной деятельности, строится на принципе машинной организации и центрируется на преобразовании материала. Машинная организация отличает сферу производства от ремесла, включенного в определенное хозяйство.
Сервис, обслуживание — это, образно говоря, умение понять и предоставить человеку то, чего ему не хватает, лучше, чем он сам способен это сделать.
Наконец, организация и управление. Этой сферы мы не будет здесь подробно касаться, в последнее время ей уделяется достаточно внимания. Сфера оргуправления более или менее хорошо представлена благодаря работам по теории оргуправления, по менеджеризму. В России эта проблематика обсуждалась, в частности, А.А. Богдановым в его работе «Тектология» [2].
Жизнеспособность общества и любого народного хозяйства зависит от развитости и соорганизованности перечисленных нами сфер, а также от их сообразности с хозяйством и хозяйственными единицами разных типов. Выстраивание этого взаимодействия сфер между собой, их с хозяйством, достижение баланса интересов — ключевая задача на пути общественного жизнеобеспечения. Однако это уже задача из другой области — области политики, и мы не будем на этом останавливаться.
В заключение остается сказать еще об одном. Коль скоро существуют разные хозяйственные уклады и хозяйственные единицы разных типов, коль скоро они живут на инфраструктуре, образуемой сферами предпринимательства, коммерции, сервиса, производства и оргуправления, то встает вопрос: а остается ли здесь место экономике? Есть ли сейчас у экономики место, и не изжило ли себя само понятие? Ведь возникало это понятие и связанные с ним теоретические и философские построения (А. Смит, К. Маркс и др.) в эпоху индустриального преобразования естественно сложившихся хозяйственных единиц и укладов. Само понятие, теория и философия экономики имели и имеют смысл в рамке индустриализации, в этом — историческая миссия экономики. Но сейчас, с переходом к постиндустриальному обществу, нам придется понятие экономики ввести в определенные логические и исторические границы. Таким образом, мы в значительной степени очистим наше мышление и сознание, облегчим себе понимание того, что с нами происходит.
Хозяйство переходного периода с точки зрения сказанного выше — это хозяйство без экономической надстройки и соответственно без экономической действительности, поскольку и то и другое оказались разрушенными. Отсюда видно, почему появляются утверждения об экономическом кризисе. Да, экономика оказалась несостоятельна, она уже не может выступать основой рациональной организации хозяйства, однако само хозяйство живет и местами даже лучше, как если бы экономического кризиса не было. Экономика в кризисе, а хозяйство интенсифицируется: средний человек сейчас занят на госпредприятии, во-первых; во-вторых, подрабатывает или работает в частном секторе (разными способами); в-третьих, заводит собственное хозяйство на дачном или каком-либо другом участке земли. В этом смысле хозяйство не находится в кризисе, а, наоборот, переживает подъем. Функции рефлексии, рационализации, выполняемые в обычных условиях экономикой, сейчас вытесняются традициями, здравым смыслом, интуицией, жизненным опытом. Обыденная рациональность начинает заменять негодную, т.е. не соответствующую ситуации, экономическую рациональность. Экономическая рациональность показала свою несостоятельность во всех смыслах: и в возможности планировать и программировать хозяйственную деятельность, и в обеспечении кооперации и инфраструктуры, и в анализе и описании того, что сейчас происходит в народном хозяйстве. Экономические методы анализа и статистика говорят нам сейчас о падении производства. А на деле хозяйственная деятельность просто происходит в формах, скрытых от «экономического взгляда», и нет адекватных методов экономического анализа, позволяющих это «скрытое» хозяйствование как-то описывать. Вот и получается, что вмешательство на данном этапе в эти вопросы профессиональных экономистов, и ортодоксов и неортодоксальных, лишь затуманивает картину, а не проясняет. Это не их вина, это беда, идущая от самой идеи экономики и от упования на ее могущество.
Итак, хозяйство переходного периода — это хозяйство, осуществляющееся вне экономики. Другое дело, что хозяйство не может выжить без перечисленных нами выше сфер: без коммерции, предпринимательства, сервиса, особенно информационного. Смысл переходного периода и заключается, с одной стороны, в деэкономизации и деиндустриализации хозяйства, а с другой — в формировании сфер и инфраструктур, страхующих экономически неорганизованное хозяйство.
Заметка четвертая
Это — последняя и самая трудная заметка. Теперь нам требуется от теории хозяйства переходного периода, характеристики современного положения дел перейти к более фундаментальным вопросами, к собственно философии хозяйства. Но сначала мы подведем некоторые итоги и сформируем своего рода категориально-понятийный реестр.
Итак, мы разграничили понятия хозяйства и экономики, выделили представления о нехозяйственных, не сопряженных с хозяйством сферах — коммерции, предпринимательства, производства, сервиса, оргуправления. Вырисовались основные звенья понятийной цепи: хозяйственная единица — хозяйство, или хозяйственный уклад — народное хозяйство. В плане рамок, необходимых для рассмотрения хозяйства, мы наметили следующий их набор: этнокультурная, биоэнергетическая, геоклиматическая, локально-космическая и глобально-космическая.
Однако вступление в область философии хозяйства требует от нас не только категориально-понятийной определенности, но и онтологического фундамента. Теперь нужно поставить и отвечать на вопрос о том, можем ли мы говорить о хозяйственной деятельности и мыслить хозяйство как мыследеятельность, используя мыследеятельность в качестве базовой онтологии. Или нам нужна другая базовая онтология и другая категория, не мыследеятельностная? Если мы принимаем деятельностную онтологию, то хозяйствование превращается в хозяйственную деятельность, а хозяйство — в систему деятельностей. Движение же хозяйства при этом происходит в разворачивании некоторых ситуаций. Но это только один возможный путь. Его, конечно, нельзя отвергать голословно и сразу. Однако нужно допускать саму возможность и пробовать другие онтологические пути.
Все сказанное выше указывает нам на то, что в рамках проблематики хозяйства мы сталкиваемся с разного рода феноменами естественного, спонтанного, квазирационального порядка, в то время как деятельностная онтология предполагает рациональность, целесообразность, дискретность, искусственную организацию. Можно ли впихнуть хозяйство в деятельностные схемы и конструкции, не подменяя хозяйство индустрией при этом, не вытесняя ряд существеннейших моментов в хозяйстве? Применима ли к хозяйственной проблематике схема «ситуация — принятие решения»? Это приводит к тому, что представления о собственно хозяйстве и хозяине мы заменяем на представления об управленческих ситуациях и лицах, принимающих решения. Вообще, применимы ли категории субъекта и объекта к области вопросов о хозяйстве? Кто или что стоит за выражением «субъект народного хозяйства», например? Не является ли специфическим моментом хозяйства именно принципиальная неразделенность субъекта и объекта? Эти вопросы можно продолжать и дальше. Нам еще предстоит провести критический анализ этой философско-методологи-ческой линии — рассмотрения хозяйства в деятельностных категориях. Это — особая, очень важная и интересная задача. Здесь нам важно наметить саму возможность другого хода онтологию жизни. С этой точки зрения мы можем говорить только о хозяйственной жизни, а не о хозяйственной деятельности. Точно так же мы должны, по-видимому, заменить категорию ситуации на категорию события и говорить о событиях хозяйственной жизни.
Категория жизни, соответствующие онтологические построения и понятийный аппарат за последние сто лет были неплохо проработаны — и в философской жизни, и в экзистенционализме, и в ряде направлений философии в России. Несмотря на то, что эти философские результаты получены при работе в ином историческом контексте, мы не можем их игнорировать, это наше наследие, особенно, на наш взгляд, работы П. Флоренского, С. Булгакова, С. Франка, Г. Федотова. И европейская философия, и русская философская и обществоведческая мысль — та реальная опора, которая послужит нам для построения современной философии хозяйства.
Итак, хозяйство мы будем мыслить не как деятельность, а как хозяйственную жизнь, протекающую в виде особых сгустков — событий. Если мы принимаем эту онтологию, нам необходимы иные логика и методология. Хозяйство, взятое в виде хозяйственной жизни, будет просачиваться сквозь формально-логические схемы и предметные модели. Более реален феноменологический подход, в частности особая феноменография хозяйства как событий хозяйственной жизни. События хозяйственной жизни — как уже было сказано — это сгустки, узлы хозяйствования, характеризующиеся особой полнотой и тонусом. В определенной степени именно события хозяйственной жизни конституируют целостность хозяйства и хозяйственное самосознание. Мы не можем здесь осуществить развернутую феноменографию хозяйственных событий, мы лишь наметим этот ход.
Таким образом, на разных позициях предложенного понятийного ряда (хозяйственная единица — хозяйственный уклад — народное хозяйство) будут располагаться разного рода события хозяйственной жизни. Если мы возьмем уровень хозяйственных единиц и, в частности такую хозяйственную единицу, как крестьянская семья, то одним из таких событий хозяйственной жизни для нее являлось рождение теленка. Этот событийный сгусток сворачивал и нес в себе многие предыдущие усилия и потенциальное будущее этой хозяйственной единицы. В рамках хозяйственного уклада таким событием являлась ежегодная ярмарка, например, одна из тех, которые были ведущими в России до революции. На уровне народного хозяйства будет разворачиваться свой событийный ряд. Пока трудно представить, какие именно события конституируют целостность и полноту хозяйственной жизни на уровне народного хозяйства. Возможно, к такого рода событиям могут быть отнесены крупные реформы. В нашем случае, такое событие в хозяйственной жизни в его народного хозяйства отдаленно напоминает то, что происходило в период обмена сто- и пятидесятирублевых купюр, в период повышения цен в апреле 1991 г. Здесь нужно заметить, что событиями являлись не собственно обмен купюр и не повышение цен, а все то, что происходило вокруг этого. Нужно отделять еще само событие и причину, повод, подоплеку, стартовый механизм и т.д.
События хозяйственной жизни — это то, что мобилизирует, инициирует человеческую волю. Событие служит пространством для самосознания и осознания человеком себя или своего предназначения. События каким-то образом (пока не очень понятным) связаны с символами, организующими сознание человека. Эти символы воплощаются или предъявляются в событиях. Событие — это то, что открывает новые горизонты свободы человека, это то, что фиксирует поворот на его жизненном пути. Хозяйство, и в этом его отличие от производства, не живет монотонно и размеренно, оно событийно, ярко, неповторимо. Событием является большой, неожиданный урожай, событием являются засуха и следующий за ней голод. События откладываются в традициях, в исторической памяти народа, в опыте поколений, ими создается история (в частности, в ее хозяйственном аспекте).
На этом шаге в движении к философии хозяйства мы выходим на квазиэкзистенциальные и эзотерические вопросы. В хозяйственном событии в один узел связываются жизнь человека, линия его судьбы и действие сверчеловеческих сил, рок. Хозяйственной магии посвящено множество исторических и этнокультурных исследований. Небезынтересны замечания С. Булгакова, содержащиеся в его книге «Свет невечерний»[3]: он прямо ставит вопрос о магических элементах хозяйства. Думается, что с точки зрения хозяйственной магии можно посмотреть и на современное хозяйство. Наверняка мы увидим удивительную картину, в которой в причудливом сочетании находятся и здравый смысл, и формы экономической рациональности, и элементы магического отношения, и даже магические ритуалы. Впрочем, это особая, очень важная и интересная область в рамках философии хозяйства, которой следует специально заниматься.
В определенной степени события хозяйственной жизни и есть собственно хозяйство. Настолько, насколько есть события, есть хозяйство. С этой точки зрения до сих пор наша жизнь была не очень богата событиями хозяйственной жизни. Запуск очередного космического корабля, последние рельсы, уложенные на БАМе, пуск атомной станции нельзя считать таковыми. Ранг событий нашей хозяйственной жизни уже долгое время был не выше получения квартиры или постройки дачи. Переходный период есть своего рода реакция на эту событийную бедность, выражение тоски человека по событиям. В переходный период случаются, однако, скорее квазисобытия, нечто, что по прошествии некоторого времени вызывает только недоумение. С другой стороны, переходный период — это целый пучок событий, следующих порой лавиной, в которой человеческое сознание просто теряется. Подлинные события — это всегда то, что сообразно человеческому сознанию, близко ему. События переходного периода, скорее, являются превращенными формами событий, особенно благодаря специфике наших средств массовой информации. События переходного периода — это, скорее, эрзацы, намеки на подлинно хозяйственные события, на подлинное хозяйство. Эти события нам еще предстоит пережить. Но и эти эрзац-события — тоже неплохи, с их помощью человек событийно открывается, становится способным переживать, чувствовать. У него появляется «вкус» к событиям, вкус к жизни, причем уже не как у зрителя, а как у непосредственного участника.
На этом мы заканчиваем наши заметки. Они являются, скорее, конспектом, планом дальнейших работ, картой, по которой мы можем двигаться далее. Мы надеемся, что это как-то оправдает в глазах наших читателей краткость, бездоказательность и логическую невыдержанность этих заметок.
____________________________________________________________________
- Бердяев Н. А. Человек и машина. — «Путь». Париж, 1933, N38, май.
- Богданов А.А. Тектология. Всеобщая организационная наука. В 2-х mm. M.,
- Булгаков С. Свет невечерний. Созерцания и умозрения., 1917.
- Булгаков С. Философия хозяйства. 1912.
- Гумилев Л. Этногенез и биосфера Земли. Л.,
- Мелман С. Прибыли без производства., 1987.
- Мечников Л. Цивилизация и великие исторические реки. [Б.м.],
- Федотов Г.П. Рождение свободы. — «Новый мир», 1989, N 4.
- Федотов Г.П. Россия и свобода. — «Знамя», 1989, N 12.
- Харрис Дж. Денежная теория, М.,
- Шанин Т. Формы хозяйства вне систем. — «Вопросы философии», 1990, N 8. ,
- Шумпетер И. Теория экономического развития. M,
[1] *Индустрия (лат.) — букв. «промышленность»: заранее обдуманное, промысленное дело.