К философии хозяйства и теории хозяйства переходного периода

Главная / Публикации / К философии хозяйства и теории хозяйства переходного периода

К философии хозяйства и теории хозяйства переходного периода

Введение

Нам крупно повезло. Волею исто­рии и судьбы мы стали свидетелями одного из крупнейших исторических поворотов за последние 200 или 300 лет. Однако присутствовать, а тем более участвовать в таком «сгустке» истории — дело нелегкое, а порой даже невыноси­мое. Трудно что-то понять и еще труднее что-то делать с понятым. Приходится восстанавливать или искать заново смысл человеческого существования. Относится это и к нашей экономике, и к нашему хозяйству.

Народное хозяйство на наших гла­зах возрождается, оживает, как конь, освобожденный от тягла и сбруи. Каж­дый из нас делает свой посильный вклад в это дело — воссоздание народного хо­зяйства страны. В этой задаче есть мно­го аспектов и направлений работы. На­ряду с чисто практическими аспектами следует иметь в виду и некоторые другие. Помимо воли и практической инициати­вы людей необходима и философия хо­зяйства как комплекс идеальных основа­ний, ценностей, этических норм и ориен­тиров для разворачивания многообразия хозяйственной жизни.

Философия хозяйства, несмотря на свой идеальный характер и некоторую отвлеченность своих построений — вещь немаловажная, ибо она дает необходи­мые условия возникновения новой идео­логии, нового содержания образования, столь необходимых при всяком крупном историческом повороте. С другой сторо­ны, философия хозяйства должна стать базой для развертывания большого круга исследований и прикладных разработок в русле теории хозяйства переходного периода.

Скажем два слова об этой теории, она достаточно специфична и не похожа на то, что у нас до сих пор было по теоре­тической части. Речь идет не просто о теории в рамках определенного предмета. Это скорее квазипредметная теория, которая должна свернуть в себе опыт фи­лософии и теории хозяйства, политэко­номии, теории управления за последние 150-200лет. В этом смысле теория хозяй­ства переходного периода синтетична или эклектична. Это во-первых. Во-вто­рых, эта теория, говоря словами X. Ортеги-и-Гассета, есть «окказиональная» тео­рия, или теория к определенному случаю. Это — теория хозяйства переходного периода. Причем речь идет о том пере­ходном периоде, который мы пережива­ем, и только. Однако при определенных условиях и в определенных пределах ряд положений этой теории может быть включен в более широкий контекст, в том числе исторический. В-третьих: теория хозяйства переходного периода — не стре­мящийся к завершенности или к систем­ности «яйцеголовый» конструкт, хотя ей и не должны быть чужды логика и опре­деленная строгость теоретизирования. Для нас, однако, важно то, что она не соответствует принятым стандартам и нормам академического теоретизирова­ния. Нам важно сделать эту теорию отк­рытой для ее прикладного использова­ния. Такая открытость теории предпола­гает возможность ее применения и для разработки содержания образования на современном этапе (для будущих ком­мерсантов, предпринимателей, менед­жеров), и для консультирования или экс­пертных работ по проблемам экономики и хозяйства.

Таково наше кредо. Мы далеки от мысли, что все сказанное можно осущес­твить силами малой группы людей и за короткий срок. Здесь пока важно наме­тить отправные точки, обозреть поле для возделывания, выделить и прописать некоторые возможные направления дви­жения. Для начала мы попробуем разоб­раться с некоторыми основными поня­тиями и представлениями, имеющими отношение к хозяйству, и попробуем взглянуть через эту призму на то, что творится вокруг нас.

Заметка первая

Обратимся, в первую очередь, к ана­лизу сложившегося на начало 90-х годов положения дел. Стало уже традицион­ным и даже банальным называть теку­щий период кризисом. Делается это уже не первый год, и, если вдуматься, получа­ется, что мы уже десять лет живем в обстановке кризиса. И, похоже, нам еще предстоит жить в этих, как нам говорят, кризисных условиях еще лет пять или восемь. Звучит, согласитесь, несколько странно, даже абсурдно: жизнь в услови­ях кризиса. Эта странность формы выра­жения и наталкивает на мысль, что на самом деле никакого кризиса нет. Или мы его уже миновали, или он нам еще предстоит. Не думается, что общество в состоянии так долго жить в условиях кризиса, и не может кризис длиться столь долго, какой бы затяжной он не был. Возникают вопросы: следует ли рассмат­ривать «кризис» как конструктивное по­нятие или может быть это просто идеологема, сформированная и транслируе­мая определенными общественными кругами или силами? Как отличить кри­зис от нормального положения дел? Как можно зафиксировать и в чем выразить нормальное положение дел, по отношению, к которому мы можем, смело квали­фицировать нечто как кризис, социаль­ный, экономический или какой-либо дру­гой? Или нам следует признать несосто­ятельность наших представлений об обществе и основных этапах или фазах его эволюции? Несостоятельность в том смысле, что мы не имеем адекватных средств описания этой общественной эволюции и понятия вынуждены подме­нять идеологическими конструкциями.

Представляется, что заявления о кризисе нашего общества или об эконо­мическом кризисе лежат в идеологичес­кой плоскости. Это — неплохой прием для политиков, осуществляющих политиза­цию общественного сознания и раскачи­вание социальной массы, кризис — хоро­ший лозунг в этой политической борьбе. Заявления о кризисе — это также благоп­риятная почва для спекуляций на слабос­тях человеческих, чем грешат все средст­ва массовой информации. Кризис — это также своего рода форма самооправда­ния человеком бессмысленности собст­венного существования или недееспо­собности.

Однако с теоретической точки зре­ния это все не значит, что «кризис» и весь комплекс связанных с этим понятием представлений нужно выбросить на свалку. Вполне возможно и даже необхо­димо отделять здесь идеологический план от квазитеоретического, формиро­вать понятие «кризис» и обсуждать с точ­ки зрения этого понятия различные иде­альные типы кризисных состояний или ситуаций в обществе.

Видимо, понятие «кризис» можно применять при анализе и описании крат­ковременных (от нескольких недель до нескольких лет) и локализованных сос­тояний общественной жизни. В основ­ном кризисными можно называть такие состояния общественной жизни, когда нарушены фундаментальные условия жизни или деятельности человека, когда перестают работать основные механиз­мы нормального воспроизводства. Это те случаи, когда невозможно или крайне затруднено физическое воспроизводст­во человеческого рода, когда нарушена инфраструктура жизнеобеспечения и налицо угроза традиционной для этой территории жизни определенной социокультурной группы людей.

Впрочем, не следует слишком быст­ро пытаться решать этот вопрос. Следу­ет для начала составить перечень ключе­вых терминов и понятий, применяемых для описания состояний общества, от­дельных сфер общественной жизни, от­личных от нормальных. Этот перечень понятий уже при поверхностном рас­смотрении достаточно широк и сложен:

кризис, бедствие, катастрофа, реформа, перестройка, переходный период и т.д. Все эти термины еще должны быть пре­образованы в теоретический инструмен­тарий, стать средствами анализа, описа­ния и квалификации.

Следует признать, и это нас застав­ляет сделать наша собственная история, что жизнь общества только в течение небольшого периода времени протекает как нормальная. Она на 3\5 или 9\10 состо­ит из череды кризисов, реформ, перестро­ек, бедствий. Все это следует признать нормальным, неизбежным. Признав это, мы должны будем научиться точно, ква­лифицировать и описывать все разно­типные фазы или этапы общественной жизни. Такой подход сделает наши суж­дения более сдержанными и конструк­тивными, мы перестанем сами себя и других пугать.

С нашей точки зрения, ключевым на данном общественно-историческом эта­пе является понятие «переходный пери­од». Именно переходный период — наибо­лее подходящее название для того, что у нас сейчас происходит. И мы дальше будем исходить из этого понятия как основного, прорисовывая некоторые представления о хозяйстве переходного периода.

Переходный период, при ближай­шем рассмотрении, — это период жизни общества, когда преобладают текучие, неустойчивые, быстро меняющиеся формы и способы жизнедеятельности человека. Это период, когда общество живет вне той или иной системы нор­мального функционирования. И каждый отдельный человек, в общем-то, предс­тавлен самому себе. Это — время без сис­тем, без систем идеологических, эконо­мических, социальных. В нашем случае, хозяйство переходного периода — это хо­зяйство, живущее вне той или иной эко­номической системы или экономичес­кой модели. Не так давно на русском языке появилась очень интересная статья Теодора Шанина «Формы хозяй­ства вне систем» [11]. Так вот все наше хозяйство — это хозяйство вне систем, хозяйство-на-переходе. Это — хозяйство, переходящее от одних форм и стандар­тов к другим через специфическую про­межуточную зону, промежуточные фор­мы и способы хозяйственной деятель­ности.

Переходный период — это время преобладания естественных тенденций над искусственными образованиями, или конструктами.

Точнее всего переходный период фиксируется, наверное, не столько ста­тистикой, сколько анализом состояния массового, коллективного и индивиду­ального сознания. Именно текучее, под­вижное, не укорененное сознание — приз­нак переходного периода. В этом смысле можно выделить специфические призна­ки переходного периода, именно в плане состояния сознания.

Какие же феномены сейчас ярче всего демонстрируют суть хозяйства переходного периода? Каковы в феноме­нальном срезе основные механизмы и законы хозяйственной жизни?

Первое: натурализация хозяйства — сведение его к более естественным и даже архаичным формам организации, вплоть до возрождения форм и техноло­гий хозяйствования прошлых столетий. Хозяйство деиндустриализируется[1]*, те­ряет свою изощренную систему органи­зации, рациональность инфраструктуры, кооперативные связи; основой хозяйст­венной организации становятся самые естественные потребности и здравый смысл.

Второе: автономизацш хозяйства — возникновение миниатюрных хозяйст­венных единиц с локальными коопера­тивными связями, локальной хозяйст­венной деятельностью.

Третье: насыщенная многоукладность хозяйства — хозяйство как бы на­чинает перетекать из двух-трех основ­ных хозяйственных укладов переходно­го периода в зарождающиеся новые и многообразные уклады. Разрушается устоявшаяся иерархия укладов и склады­ваются условия для выстраивания новой иерархии, возникают новые и возрожда­ются старые уклады.

Четвертое: деэкономизация хозяй­ства — выпадение хозяйства из форм экономической организации, из эконо­мических норм и стандартов. В частнос­ти, резко снижается роль финансовой системы, фискальной политики, право­вого регулирования. Деньги перестают быть одним из необходимых условий хозяйственной деятельности и вытесня­ются на периферию хозяйства или же заменяются на всякого рода суррогатные формы, несущие на себе функцию знако­вого выражения результатов товаро — или продуктодвижения в хозяйстве. В нашем случае более или менее деньгами являет­ся относительно узкий набор потреби­тельских и промышленных товаров (бытовая техника, машины, бумага, лес). Как пишет Дж-Харрис [10], в Германии в предвоенный период, в 30-е годы, вместо денег использовались сигареты.

Пятое: для хозяйства переходного периода является характерным маневри­рование потребностями (как определен­ная стратегия потребительского жизнео­беспечения). Это означает резкие коле­бания уровня жизни людей, изменение структуры и состава потребностей. На­чинают изменяться представления о качестве и стандартах жизни, возникает явление, которое можно назвать «потре­бительским дрейфом».

Шестое: в социальном плане хозяй­ство переходного периода организуется мегасемейно. В основе единичного хозяй­ства лежит семья того или иного разме­ра, хозяйственная жизнь которой тесно переплетена с хозяйствами ряда других семей — родственников или соседей. Именно это мегасемейное основание ( а не другие: профессиональные, производ­ственные, возрастные, территориаль­ные) лежит в качестве социальной плат­формы хозяйства переходного периода.

Наконец, седьмое: для хозяйства переходного периода свойственно специфическое хозяйственное самосоз­нание, с помощью которого человек, на­чиная сознавать себя, скажем, свобод­ным хозяином, на основе этого хозяйст­венного самоопределения формирует в дальнейшем смысл своей жизни в це­лом. Хозяйственное самосознание ста­новится опорой для всего сознания в целом. Хозяйственное самосознание позволяет человеку динамично переори­ентироваться от паники к надежде, от полного безверия к самым различным символам веры.

Наверное, перечисленные здесь семь феноменов не исчерпывают весь перечень феноменальных проявлений хозяйства переходного периода. Нужны более глубокий анализ и описание этих феноменов. Такая феноменография — необходимейший этап в теоретической работе над проблемами хозяйства. Фено­менальный план должен быть прорабо­тан всесторонне и доведен до своего рода «карты» феноменов, или феноменотипов.

В заключение первой заметки ука­жем на одно интересное обстоятельство. Дело в том, что все перечисленные пунк­ты — натурализация и автономизация хозяйства, насыщенная многоукладность (насыщающаяся многоукладность), квазиэкономичность хозяйства, мегасемейная организация и хозяйст­венное самосознание — указывает на своего рода приспособительные меха­низмы жизнеобеспечения людей в усло­виях переходного периода. За перечис­ленными пунктами стоят определенные пути и способы, позволяющие человеку выбрать наиболее подходящую хозяйст­венную единицу и режим хозяйствова­ния, вспомогательный промежуточный вариант хозяйства.

Заметка вторая

На первом шаге собственно теоре­тического рассмотрения хозяйства мы должны ввести набор рамок, или гори­зонтов, в свете которых хозяйство мож­но осмысленно и продуктивно рассмат­ривать. Вводимые нами рамки являются выражением важнейших оснований, детерминирующих хозяйство. Всякое хозяйственное явление должно рассмат­риваться последовательно в свете каж­дой из рамок.

Первой для рассмотрения хозяйст­ва является этнокультурная рамка. Исхо­дя из нее, хозяйство должно рассматри­ваться как обусловленное спецификой того или иного народа, этнотипом, куль­турно-историческими особенностями жизни народа, спецификой его расселе­ния на территории. В большой степени рассмотрение хозяйства в этнокультур­ной рамке облегчается наличие» Льва Гумилева, в том числе и так «Этногенез и биосфера Земли» [5]

Второй рамкой для рассмотрения хозяйства является биоэнергетическая рамка. Исходя из нее, мы должны рассматривать обусловленность хозяйства той живой природой (животные, растения, биокомплексы), в «теле» которой это хозяйство ведется.

Третья, геоклиматическая определяет хозяйство с точки «неживой» природы — ландшафта климата. Великолепным пример рассмотрения в этой рамке жизни o6щества является книга мало у нас известного Льва Мечникова «Цивилизация и великие исторические реки» [7].

Локально-космическая и глобально — космическая рамки определяют хозяйство с точки зрения влияния на него Солнца, Луны, планет, созвездий, космических лучей и энергий. Эти рамки вводились и использовались, в частности, работах А Л. Чижевского.

Вот минимальный набор рамок (или горизонтов) — этнокультурная, биоэнергетическая, геоклиматическая, локально и глобально-космическая — для рассмотрения всех вопросов, связанных с хозяйством. Логически необходимо вводи рамки последовательно, от первой до последней. Однако в конкретных случаях, при анализе конкретного хозяйственного явления, та или иная рамка будет лидирующей, ведущей, и их иерархия и последовательность введения будут не столь простыми и прямыми.

Так, например, геоклиматические условия жизни поморов побережья Северного Ледовитого океана в значительной степени, для организации и ведения ими своего хозяйства, являются определяющими. Все остальные рамки по отношению к этой ведущей, будут вторичными. С другой стороны, можно привести много примеров, когда два различных народа, живущих в сходных геоклиматических условиях (например, два кавказских народа), в силу этнокультурных особенностей, этнокультурного горизонта, как ведущего, имеют совершенно разное хозяйство и хозяйственные ориентации.

Все это касается хозяйства в целом. Но поскольку мы ведем здесь речь хозяйстве переходного периода, то должны указать на некоторые специфические моменты относительно рамок в этом контексте. Переходный период для хозяйства — это время пересмотра oпорной ведущей для данного хозяйства рамки и изменения всей иерархии рамок. Если в нашем конкретном случае хозяйственная деятельность была детерминирована, в основном, геоклиматическими усло­виями (в связи с тем, что хозяйство было сориентировано на добычу сырья), то в переходный период происходит замена этой рамки как ведущей на другую или ведущей остается прежняя рамка, но меняется иерархия всех остальных ра­мок. Переходный период с этой точки зрения есть поиск новой опорной рамки для хозяйства и изменение иерархии рамок хозяйства.

На втором шаге нашего теорети­ческого движения мы введем и охаракте­ризуем ключевое понятие хозяйственная единица. Это — единица хозяйствования или хозяйства, кирпичик, хозяйствен­ный микрокосм, пользуясь терминоло­гией Николая Кузанского. С одной сторо­ны, понятие хозяйственной единицы лежит в ряду других понятий: хозяйст­венная единица-хозяйство, или хозяйст­венный уклад — народное хозяйство. С другой стороны, хозяйственная единица — это ядро, которое логически должно быть нами помещено внутрь той рамоч­ной конструкции, о которой шла речь выше.

Разные культурно-исторические условия, разные региональные особен­ности порождали разномасштабные и разнокачественные хозяйственные еди­ницы. И хотя все это именно единицы, это тем не менее, указывает на необходи­мость разработки типологии хозяйст­венных единиц, кирпичиков целого на­родного хозяйства.

Однако сейчас будет уместно рас­смотреть это понятие абстрактно, по принципу. Всякая хозяйственная едини­ца включает в свой состав хозяйствую­щего субъекта (семью, общину, Робинзо­на), его производственно-технологичес­кую машину (оборудование, инструмен­ты), культурные нормы и стандарты хо­зяйствования, согласно которым живет хозяйственная единица и которые сос­тавляют тот хозяйственный уклад, в рамках которого она существует. Любое народное хозяйство предполагает многоукладность, выражающуюся в наличии множества разнотипных хозяйственных единиц. В ходе хозяйственной деятель­ности между этими разными хозяйст­венными единицами возникают коопе­ративно-конкурентные связи и взаимо­действия, поскольку одна хозяйственная единица создает в результате хозяйство­вания нечто, что является ресурсом для хозяйствования другой, даже если это — хозяйственные единицы разных типов и принадлежат они разным хозяйствен­ным укладам. Многоукладность народ­ного хозяйства — нормальное явление, а вовсе не признак отсталости общества или народа. Народное хозяйство только тогда и становится по-настоящему жиз­неспособным, когда внутри него сущест­вует разнообразие укладов.

Впрочем, можно и нужно рассмат­ривать существование всякого рода вы­рожденных, или реликтовых, хозяйст­венных укладов как особого рода куль­турно-исторические редукции или прев­ращенные хозяйственные формы. К та­ким редукциям или превращенным фор­мам хозяйства можно отнести наш слу­чай, когда все хозяйство (народное хо­зяйство), по сути дела, одна большая хо­зяйственная единица, представляющая один определенный уклад. Это и есть -автаркное хозяйство.

Заметка третья

Теперь мы отвлечемся от обсужде­ния хозяйственной единицы и коснемся не менее важного вопроса — соотноше­ния двух понятий, «хозяйство» и «эконо­мика». Уже этимологически это два раз­ных слова, по-разному возникшие, по-разному употребляющиеся и имеющие разные смысловые поля. Русское слово «хозяйство» — производное от слова «хо­зяин», «господин»; «экономика» — по про­исхождению греческое слово, означаю­щее «домострой» или «закон дома» (позд­нее «искусство ведения домашнего хо­зяйства»). Это — первый момент в не тождественности двух понятий.

Второй: хозяйство и экономика — две составляющие одного целого, а именно народного хозяйства. Хозяйство в боль­шей степени естественная или даже ес­тественно-природная составляющая, а экономика — искусственная или искусст­венно-техническая. Уже это требует от нас различать эти понятия и употреблять их как разные. Хозяйство в узком смысле связано с определенным местом, укоре­нено этнокультурно, биоэнергетически, геоклиматически. Хозяйство – реально, оно является непосредственной реаль­ностью. Экономика — это действитель­ность, на которую, как на экран, опреде­ленным образом отображается хозяйст­во за счет мышления, понимания, реф­лексии. Экономика — это некоторая раци­онально- рефлексивная действитель­ность, подкладываемая под хозяйствен­ную реальность, как подушка.

Однако мы не можем не учитывать того, что сейчас во всем мире хозяйст­венная деятельность не является столь уж естественной и привязанной к месту. Мы имеем дело если и с хозяйством, то с хозяйством, прошедшим горнило индус­триализации, рациональной организа­ции. В результате в большинстве случаев хозяйство, с которым нам приходится иметь дело, это вторичное хозяйство, «завезенное» из другого места, «пришлое». Это хозяйство есть искусственно-технически организованное хозяйство, а не хозяйство, возникшее естественно-исторически или естественно-природно.

Учитывая наличие идеи индустрии и целой эпохи индустриализации с ее последствиями, мы можем рассматри­вать экономику и все от нее производные — экономическую политику, политэконо­мию — в качестве инструментов, привод­ных ремней индустриализации. Эконо­мика как понятие и идея возникала в начале эпохи индустриализации и в рус­ле индустриализации. И только в этом контексте экономика имеет смысл. Вне этой связки экономика не существует, и употребление слова «экономика» в кон­тексте «хозяйства» — ошибка, которую надо признать и исключить.

Сейчас наметились тенденции ре-индустриализации и даже частичной деиндустриализации, особенно это свя­зано с серьезными экологическими проб­лемами. Намечается как бы возврат хо­зяйства к его естественным основаниям. По некоторым сообщениям, в США многие хозяйственные программы стро­ятся на базе «малых технологий», которые, по сути, являются производными от традиционно существовавших в той или иной местности ремесел и промыслов. Эти «малые технологии» и производство на их базе разворачиваются с учетом местной хозяйственной истории, тради­ций, ресурсов. В идеологии же индустри­ализации хозяйственная единица прос­то конструируется и «сажается» на терри­торию без особого учета местной специ­фики, истории и духа места. Сейчас воз­никает ситуация, когда традиционное хозяйство определенного места за счет современных средств модернизируется, но в принципе остается вполне самобыт­ным. При этом традиционно сложивша­яся хозяйственная структура не разруша­ется, а дополняется. Наверное, в этом и нужно видеть весь пафос постиндустри­альной эпохи и ее смысл. При отказе от идеи и стратегии индустриализации, выражающихся в создании искусствен­ных хозяйственных единиц, отпадает необходимость в экономике; экономика как бы растворяется, продолжая, правда, некоторое эфемерное существование в виде слов и знаков.

Итак, в основании народного хозяй­ства находятся с этой точки зрения хо­зяйственные единицы трех типов: релик­товое естественно-историческое (естес­твенно-природное) хозяйство, искусст­венно созданное хозяйство (индустрия) и квазиестественное хозяйство нового типа. Последнее — это собственно хозяй­ственный слой в народном хозяйстве. Он организуется и нормируется, с одной

стороны, за счет действительности эко­номики, с другой стороны — за счет жиз­ненного опыта, здравого смысла и тра­диций.

Хозяйственный слой — фундамент народного хозяйства, однако, он сущест­вует не в вакууме, а включен в ряд сфер общественной жизни, не являющихся в точном смысле слова хозяйственными; поверх хозяйства поэтому лежат нехо­зяйственные сферы: сфера предприни­мательства, сфера коммерции, сфера сервиса, сфера производства и сфера оргуправления. Эти сферы связывают и соорганиэуют хозяйство в единое целое, а хозяйственные единицы — в цепи или сети. С точки зрения хозяйства это — его инфраструктура. С точки зрения этих сфер хозяйство и результаты хозяйство­вания — ресурс, материал для этих сфер, то, на чем они паразитируют (без нега­тивной интонации). Все перечисленные сферы живут по собственным законам, «блокируются» между собой, взаимопересекаются и «трутся» о хозяйство.

На этом этапе нам теперь нужно отграничить понятие хозяйства от поня­тий предпринимательства, коммерции, сервиса, производства, оргуправления. Эти понятия нельзя смешивать или сво­дить друг к другу. Все они, как отдельно положенные, требуют специальной тео­ретической проработки и философского осмысления в рамках теории хозяйства переходного периода и философии хо­зяйства. Возможно, потребуется даже вводить такие конструкты, как филосо­фия предпринимательства, философия сервиса и т.д. Многое уже в этом направ­лении сделано (например, Иозефом Шумпетером относительно сферы предпринимательства [12]). Но многое еще предстоит сделать, учитывая весь опыт XX в.

Кратко охарактеризуем эти понятия и соответствующие сферы.

Предпринимательство тесно связа­но с идеей прогресса и развития. Оно базируется на четырех моментах: на предпринимательской ситуации, предп­ринимательской идее, воле предприни­мателя и риске. В отличие от предприни­мательства хозяйство живет в соответ­ствии с естественно-природными цикла­ми и в рамках идеи воспроизводства — это главная его ориентация.

Коммерция — самая древняя наряду с хозяйством сфера. Коммерция — это в большой степени игра (по меткому заме­чанию А.Вербицкого). Это игра между покупателей и продавцом, при этом важ­нейшую роль играет репутация партне­ров в глазах друг друга. И описываться коммерция должна, видимо, в категори­ях и представлениях игры.

Производство, которое в данном случае нужно брать как самостоятель­ную сферу, а не как момент хозяйствен­ной деятельности, строится на принципе машинной организации и центрируется на преобразовании материала. Машин­ная организация отличает сферу произ­водства от ремесла, включенного в опре­деленное хозяйство.

Сервис, обслуживание — это, образно говоря, умение понять и предоставить человеку то, чего ему не хватает, лучше, чем он сам способен это сделать.

Наконец, организация и управление. Этой сферы мы не будет здесь подробно касаться, в последнее время ей уделяется достаточно внимания. Сфера оргуправления более или менее хорошо представ­лена благодаря работам по теории оргуправления, по менеджеризму. В России эта проблематика обсуждалась, в част­ности, А.А. Богдановым в его работе «Тектология» [2].

Жизнеспособность общества и любого народного хозяйства зависит от развитости и соорганизованности пере­численных нами сфер, а также от их сообразности с хозяйством и хозяйст­венными единицами разных типов. Выстраивание этого взаимодействия сфер между собой, их с хозяйством, дос­тижение баланса интересов — ключевая задача на пути общественного жизнео­беспечения. Однако это уже задача из другой области — области политики, и мы не будем на этом останавливаться.

В заключение остается сказать еще об одном. Коль скоро существуют разные хозяйственные уклады и хозяйственные единицы разных типов, коль скоро они живут на инфраструктуре, образуемой сферами предпринимательства, коммер­ции, сервиса, производства и оргуправления, то встает вопрос: а остается ли здесь место экономике? Есть ли сейчас у эко­номики место, и не изжило ли себя само понятие? Ведь возникало это понятие и связанные с ним теоретические и фило­софские построения (А. Смит, К. Маркс и др.) в эпоху индустриального преобразо­вания естественно сложившихся хозяй­ственных единиц и укладов. Само поня­тие, теория и философия экономики имели и имеют смысл в рамке индустри­ализации, в этом — историческая миссия экономики. Но сейчас, с переходом к постиндустриальному обществу, нам придется понятие экономики ввести в определенные логические и историчес­кие границы. Таким образом, мы в значи­тельной степени очистим наше мышле­ние и сознание, облегчим себе понима­ние того, что с нами происходит.

Хозяйство переходного периода с точки зрения сказанного выше — это хозяйство без экономической надстрой­ки и соответственно без экономической действительности, поскольку и то и дру­гое оказались разрушенными. Отсюда видно, почему появляются утверждения об экономическом кризисе. Да, экономи­ка оказалась несостоятельна, она уже не может выступать основой рациональ­ной организации хозяйства, однако само хозяйство живет и местами даже лучше, как если бы экономического кризиса не было. Экономика в кризисе, а хозяйство интенсифицируется: средний человек сейчас занят на госпредприятии, во-пер­вых; во-вторых, подрабатывает или ра­ботает в частном секторе (разными спо­собами); в-третьих, заводит собственное хозяйство на дачном или каком-либо дру­гом участке земли. В этом смысле хозяй­ство не находится в кризисе, а, наоборот, переживает подъем. Функции рефлек­сии, рационализации, выполняемые в обычных условиях экономикой, сейчас вытесняются традициями, здравым смыслом, интуицией, жизненным опы­том. Обыденная рациональность начи­нает заменять негодную, т.е. не соответ­ствующую ситуации, экономическую ра­циональность. Экономическая рацио­нальность показала свою несостоятель­ность во всех смыслах: и в возможности планировать и программировать хозяй­ственную деятельность, и в обеспечении кооперации и инфраструктуры, и в ана­лизе и описании того, что сейчас проис­ходит в народном хозяйстве. Экономи­ческие методы анализа и статистика говорят нам сейчас о падении производ­ства. А на деле хозяйственная деятель­ность просто происходит в формах, скрытых от «экономического взгляда», и нет адекватных методов экономическо­го анализа, позволяющих это «скрытое» хозяйствование как-то описывать. Вот и получается, что вмешательство на дан­ном этапе в эти вопросы профессиональ­ных экономистов, и ортодоксов и неор­тодоксальных, лишь затуманивает кар­тину, а не проясняет. Это не их вина, это беда, идущая от самой идеи экономики и от упования на ее могущество.

Итак, хозяйство переходного пери­ода — это хозяйство, осуществляющееся вне экономики. Другое дело, что хозяйст­во не может выжить без перечисленных нами выше сфер: без коммерции, предп­ринимательства, сервиса, особенно ин­формационного. Смысл переходного периода и заключается, с одной стороны, в деэкономизации и деиндустриализации хозяйства, а с другой — в формирова­нии сфер и инфраструктур, страхующих экономически неорганизованное хозяй­ство.

Заметка четвертая

Это — последняя и самая трудная заметка. Теперь нам требуется от теории хозяйства переходного периода, характе­ристики современного положения дел перейти к более фундаментальным воп­росами, к собственно философии хозяй­ства. Но сначала мы подведем некото­рые итоги и сформируем своего рода категориально-понятийный реестр.

Итак, мы разграничили понятия хозяйства и экономики, выделили предс­тавления о нехозяйственных, не соп­ряженных с хозяйством сферах — коммер­ции, предпринимательства, производст­ва, сервиса, оргуправления. Вырисова­лись основные звенья понятийной цепи: хозяйственная единица — хозяйство, или хозяйственный уклад — народное хозяй­ство. В плане рамок, необходимых для рассмотрения хозяйства, мы наметили следующий их набор: этнокультурная, биоэнергетическая, геоклиматическая, локально-космическая и глобально-кос­мическая.

Однако вступление в область фило­софии хозяйства требует от нас не толь­ко категориально-понятийной опреде­ленности, но и онтологического фунда­мента. Теперь нужно поставить и отве­чать на вопрос о том, можем ли мы гово­рить о хозяйственной деятельности и мыслить хозяйство как мыследеятельность, используя мыследеятельность в качестве базовой онтологии. Или нам нужна другая базовая онтология и другая категория, не мыследеятельностная? Если мы принимаем деятельностную он­тологию, то хозяйствование превраща­ется в хозяйственную деятельность, а хозяйство — в систему деятельностей. Движение же хозяйства при этом проис­ходит в разворачивании некоторых ситу­аций. Но это только один возможный путь. Его, конечно, нельзя отвергать го­лословно и сразу. Однако нужно допус­кать саму возможность и пробовать дру­гие онтологические пути.

Все сказанное выше указывает нам на то, что в рамках проблематики хозяй­ства мы сталкиваемся с разного рода феноменами естественного, спонтанно­го, квазирационального порядка, в то время как деятельностная онтология предполагает рациональность, целесо­образность, дискретность, искусствен­ную организацию. Можно ли впихнуть хозяйство в деятельностные схемы и конструкции, не подменяя хозяйство индустрией при этом, не вытесняя ряд су­щественнейших моментов в хозяйстве? Применима ли к хозяйственной пробле­матике схема «ситуация — принятие ре­шения»? Это приводит к тому, что предс­тавления о собственно хозяйстве и хозя­ине мы заменяем на представления об управленческих ситуациях и лицах, при­нимающих решения. Вообще, примени­мы ли категории субъекта и объекта к области вопросов о хозяйстве? Кто или что стоит за выражением «субъект на­родного хозяйства», например? Не явля­ется ли специфическим моментом хо­зяйства именно принципиальная неразделенность субъекта и объекта? Эти воп­росы можно продолжать и дальше. Нам еще предстоит провести критический анализ этой философско-методологи-ческой линии — рассмотрения хозяйства в деятельностных категориях. Это — осо­бая, очень важная и интересная задача. Здесь нам важно наметить саму возмож­ность другого хода онтологию жизни. С этой точки зрения мы можем говорить только о хозяйственной жизни, а не о хозяйственной деятельности. Точ­но так же мы должны, по-видимому, заменить категорию ситуации на катего­рию события и говорить о событиях хо­зяйственной жизни.

Категория жизни, соответствую­щие онтологические построения и поня­тийный аппарат за последние сто лет были неплохо проработаны — и в фило­софской жизни, и в экзистенционализме, и в ряде направлений философии в Рос­сии. Несмотря на то, что эти философс­кие результаты получены при работе в ином историческом контексте, мы не можем их игнорировать, это наше насле­дие, особенно, на наш взгляд, работы П. Флоренского, С. Булгакова, С. Франка, Г. Федотова. И европейская философия, и русская философская и обществовед­ческая мысль — та реальная опора, кото­рая послужит нам для построения совре­менной философии хозяйства.

Итак, хозяйство мы будем мыслить не как деятельность, а как хозяйственную жизнь, протекающую в виде особых сгустков — событий. Если мы принимаем эту онтологию, нам необходимы иные логика и методология. Хозяйство, взятое в виде хозяйственной жизни, будет про­сачиваться сквозь формально-логичес­кие схемы и предметные модели. Более реален феноменологический подход, в частности особая феноменография хо­зяйства как событий хозяйственной жизни. События хозяйственной жизни — как уже было сказано — это сгустки, узлы хозяйствования, характеризующиеся особой полнотой и тонусом. В опреде­ленной степени именно события хозяй­ственной жизни конституируют целост­ность хозяйства и хозяйственное само­сознание. Мы не можем здесь осущест­вить развернутую феноменографию хо­зяйственных событий, мы лишь наме­тим этот ход.

Таким образом, на разных позици­ях предложенного понятийного ряда (хозяйственная единица — хозяйствен­ный уклад — народное хозяйство) будут располагаться разного рода события хозяйственной жизни. Если мы возьмем уровень хозяйственных единиц и, в част­ности такую хозяйственную единицу, как крестьянская семья, то одним из таких событий хозяйственной жизни для нее являлось рождение теленка. Этот собы­тийный сгусток сворачивал и нес в себе многие предыдущие усилия и потенци­альное будущее этой хозяйственной еди­ницы. В рамках хозяйственного уклада таким событием являлась ежегодная ярмарка, например, одна из тех, которые были ведущими в России до революции. На уровне народного хозяйства будет разворачиваться свой событийный ряд. Пока трудно представить, какие именно события конституируют целостность и полноту хозяйственной жизни на уровне народного хозяйства. Возможно, к тако­го рода событиям могут быть отнесены крупные реформы. В нашем случае, такое событие в хозяйственной жизни в его народного хозяйства отдаленно напоми­нает то, что происходило в период обмена сто- и пятидесятирублевых купюр, в период повышения цен в апреле 1991 г. Здесь нужно заметить, что событиями являлись не собственно обмен купюр и не повышение цен, а все то, что происходи­ло вокруг этого. Нужно отделять еще само событие и причину, повод, подопле­ку, стартовый механизм и т.д.

События хозяйственной жизни — это то, что мобилизирует, инициирует чело­веческую волю. Событие служит прост­ранством для самосознания и осознания человеком себя или своего предназначе­ния. События каким-то образом (пока не очень понятным) связаны с символами, организующими сознание человека. Эти символы воплощаются или предъявля­ются в событиях. Событие — это то, что открывает новые горизонты свободы человека, это то, что фиксирует поворот на его жизненном пути. Хозяйство, и в этом его отличие от производства, не живет монотонно и размеренно, оно событийно, ярко, неповторимо. Событи­ем является большой, неожиданный уро­жай, событием являются засуха и следу­ющий за ней голод. События откладыва­ются в традициях, в исторической памя­ти народа, в опыте поколений, ими соз­дается история (в частности, в ее хозяй­ственном аспекте).

На этом шаге в движении к филосо­фии хозяйства мы выходим на квазиэк­зистенциальные и эзотерические вопро­сы. В хозяйственном событии в один узел связываются жизнь человека, линия его судьбы и действие сверчеловеческих сил, рок. Хозяйственной магии посвяще­но множество исторических и этнокуль­турных исследований. Небезынтересны замечания С. Булгакова, содержащиеся в его книге «Свет невечерний»[3]: он прямо ставит вопрос о магических элементах хозяйства. Думается, что с точки зрения хозяйственной магии можно посмот­реть и на современное хозяйство. Навер­няка мы увидим удивительную картину, в которой в причудливом сочетании нахо­дятся и здравый смысл, и формы эконо­мической рациональности, и элементы магического отношения, и даже магичес­кие ритуалы. Впрочем, это особая, очень важная и интересная область в рамках философии хозяйства, которой следует специально заниматься.

В определенной степени события хозяйственной жизни и есть собственно хозяйство. Настолько, насколько есть события, есть хозяйство. С этой точки зрения до сих пор наша жизнь была не очень богата событиями хозяйственной жизни. Запуск очередного космического корабля, последние рельсы, уложенные на БАМе, пуск атомной станции нельзя считать таковыми. Ранг событий нашей хозяйственной жизни уже долгое время был не выше получения квартиры или постройки дачи. Переходный период есть своего рода реакция на эту событий­ную бедность, выражение тоски человека по событиям. В переходный период слу­чаются, однако, скорее квазисобытия, нечто, что по прошествии некоторого времени вызывает только недоумение. С другой стороны, переходный период — это целый пучок событий, следующих порой лавиной, в которой человеческое созна­ние просто теряется. Подлинные собы­тия — это всегда то, что сообразно челове­ческому сознанию, близко ему. События переходного периода, скорее, являются превращенными формами событий, осо­бенно благодаря специфике наших средств массовой информации. Собы­тия переходного периода — это, скорее, эр­зацы, намеки на подлинно хозяйствен­ные события, на подлинное хозяйство. Эти события нам еще предстоит пере­жить. Но и эти эрзац-события — тоже неплохи, с их помощью человек собы­тийно открывается, становится способ­ным переживать, чувствовать. У него появляется «вкус» к событиям, вкус к жизни, причем уже не как у зрителя, а как у непосредственного участника.

На этом мы заканчиваем наши заметки. Они являются, скорее, конспек­том, планом дальнейших работ, картой, по которой мы можем двигаться далее. Мы надеемся, что это как-то оправдает в глазах наших читателей краткость, без­доказательность и логическую невыдер­жанность этих заметок.

____________________________________________________________________

  1. Бердяев Н. А. Человек и машина. — «Путь». Париж, 1933, N38, май.
  2. Богданов А.А. Тектология. Всеобщая организационная наука. В 2-х mm. M.,
  3. Булгаков С. Свет невечерний. Созерцания и умозрения., 1917.
  4. Булгаков С. Философия хозяйства. 1912.
  5. Гумилев Л. Этногенез и биосфера Земли. Л.,
  6. Мелман С. Прибыли без производства., 1987.
  7. Мечников Л. Цивилизация и великие исторические реки. [Б.м.],
  8. Федотов Г.П. Рождение свободы. — «Новый мир», 1989, N 4.
  9. Федотов Г.П. Россия и свобода. — «Знамя», 1989, N 12.
  10. Харрис Дж. Денежная теория, М.,
  11. Шанин Т. Формы хозяйства вне систем. — «Вопросы философии», 1990, N 8. ,
  12. Шумпетер И. Теория экономического развития. M,

[1] *Индустрия (лат.) — букв. «промышленность»: заранее обдуманное, промысленное дело.