Дизайнерское проектирование

Главная / Публикации / Дизайнерское проектирование

Дизайнерское проектирование

Дизайнерское проектирование. (В соавторстве с О.И. Генисаретским). Научный отчет по теме 1(1) 3. ВНИИТЭ ГКНТ. 1967 // Теоретические и методологические исследования в дизайне. Избранные материалы. Ч. I. Труды ВНИИТЭ. Техн. эстетика. Вып. 61. М., 1990 [Теоретические и методологические исследования в дизайне. Избранные материалы. М., 2004].

 

Предметная среда как объект дизайнерского проектирования

Термин «предметная среда» и связанное с ним понятие появились в результате переноса на мир человека и человеческой деятельности представлений, выработанных при исследовании животных организмов и их поведения. В основе соответствующего биологического понятия — «природная среда» — лежало расчленение объекта изучения на «организм» и «среду», причем среда составляла природные, естественные условия жизни организма, к которым, по мысли биолога, организм должен был приспосабливаться. Природная среда в рамках этой абстракции не зависит от жизнедеятельности и поведения животных организмов; если она и менялась, то не в связи с ними. В свою очередь, поведение организма определялось его отношением к природной среде и вместе с тем создавало это отношение: животные могли избегать неблагоприятных условий или, наоборот, находить благоприятные. Даже в тех случаях, когда жизнедеятельность и поведение животных изменяли среду, то это все равно выступало для животных как стихийный, не зависящий от них, естественный процесс изменения самой природы.

Подобные представления об обособленном животном организме и его отношении к природной среде подразумеваются и тогда, когда речь идет о предметной среде человека. Хотя в этом понятии вместо животного организма фигурирует человек, а вместо природы — предметность, окружающая человека, характер абстракции остается тот же: человек мыслится приспосабливающимся к предметной среде, а среда — независимой от человека.

Надо заметить, что подобный перенос понятия оказался возможным лишь на особом историческом этапе развития общества, когда отдельный человек стал настолько независимым от социума и приобрел такую мощь, благодаря экономическому или политическому управлению им, что стал действовать вопреки другим членам общества и против них, когда такое поведение стало своеобразной нормой жизни. Отдельный человек, при этом понимании, рассматривался как независимый организм, а все окружающее его — как среда его поведения и жизнедеятельности. Здесь налицо пример совершенно неадекватного осознания новых условий жизнедеятельности. Приобретенная свобода осознается как рабская зависимость. Вполне естественно поэтому, что вскоре же такое представление начало с самых разных сторон обнаруживать свою неадекватность реальному положению дел.

Прежде всего, было отмечено различие между природной и социальной средой человека. Стало очевидно также, что сама социальная среда очень неоднородна: отношение человека к другим людям существенно иное, нежели отношение к вещам. Именно эта последняя составляющая социальной среды и была названа предметной средой.

Отмечалось также, что человек не просто приспосабливается к предметной среде, но и непрерывно изменяет ее своим поведением и деятельностью, что эти изменения осуществляются не столько стихийно, как у животных, сколько сознательно и целенаправленно. Последнее, естественно, привело общественную мысль к следующему принципиальному выводу: человек не просто изменяет предметную среду — он ее производит, творит в соответствии со своими идеями, идеалами и планами. Это обстоятельство существенно отличает предметную среду человека от природной, которая изначала дана людям и не является продуктом их деятельности. Имея это в виду, предметную среду человека стали называть «второй природой».

Фиксация искусственности предметной среды, или второй природы, по сути дела, коренным образом изменила само понимание взаимодействия между организмом и средой. Человек оказывался таким организмом, который по отношению к предметной среде выступал уже не как приспосабливающийся, а как производитель и творец предметности, как ее источник. Предметная среда в силу этого перестала пониматься в качестве среды и была осознана в виде продукта человеческой производящей деятельности, в частности промышленного производства.

Но характеристики искусственного, будучи совершенно верными, не исключали и иных определений: в другом плане предметный мир, созданный и создаваемый людьми, выступал по отношению к ним как среда, к которой они должны таки были приспосабливаться и в соответствии с которой должны были строить свое поведение и свою деятельность. Поэтому определение мира вещей, созданных людьми и окружающих их, как предметной среды, т. е. как естественного, продолжало сохраняться, несмотря на очевидную правильность характеристик искусственного.

В основании этих двух разных характеристик, внешне приводящих к противоречию, лежит исключительно важная и принципиальная двойственность в положении и деятельности самого человека.

Своеобразие существования человека состоит как раз в том, что каждый отдельный человек является не только отдельным и самостоятельным человеком, живущим в природной и социальной среде, но всегда также определенным органом более сложного, социального организма — человеческого общества, элементом сложной социальной системы. При этом, как выясняется, именно это второе качество — органа социальной системы — является главным и определяющим для человека, а существование его в качестве отдельного и независимого организма является вторичным, определяется потребностями более широкой социальной системы и, как показывает история, встречается отнюдь не при всякой организации человеческого общества.

Один и тот же индивид в современном обществе выступает и в той и в другой роли. Но он разный в каждом из этих отношений и по-разному относится к своему предметному миру.

Отдельный человек может производить, создавать элементы предметного мира, и поэтому многие элементы последнего выступают для него не как продукты его сознательной и целенаправленной деятельности, а как нечто естественно данное, независимое от него и противоречащее ему, как то, с чем ему приходится считаться и к чему ему приходится приспосабливаться, т. е. как среда его жизнедеятельности,

Если мы говорим о создании или производстве предметного мира в целом, то можем и должны иметь в виду уже не отдельного человека, а всех людей, объединенных в человечество, или, точнее, Человечество — как единый социальный организм, создающий и производящий весь предметный мир. Но для организма этого рода, для Человечества, предметный мир выступает уже не как среда, к которой нужно приспосабливаться и которая живет по своим стихийным, естественным законам, а как продукт его деятельности, как его творение и в этом смысле — как полностью от него зависящий мир.

Подобное творческое отношение к предметному миру доступно и характерно не только для абстрактного социального организма, или Человечества, но и для каждого конкретного человека. Реальное существование — сознание и поведение отдельного человека — задано не только его положением в системе Человечества, его функциями в этой социальной системе. Являясь органом всей социальной системы, отдельный человек как бы перенимает всю ее мощь и, благодаря этому, встает на один уровень с природой и предметным миром. Если человек осуществляет в социальной системе функцию управления, то он как бы присваивает себе всю эту социальную систему и начинает относиться к первой и второй природе посредством этой системы. В таком положении отдельный человек может чувствовать и осознавать себя производящим весь предметный мир, ибо его цели и идеалы, реализованные социальной системой, изменяют и преобразуют мир. Осознание этого факта определяет отношение современного человека ко всем окружающим его предметам и позволяет ему рассматривать их не как среду, к которой надо приспособиться, а как мир, который надо изменить.

Очевидно, что практически это отношение возможно только в том случае, если отдельный человек действительно является органом и агентом Человечества, если он сознает себя таковым, если он действительно присваивает себе социальную систему и получает возможность распоряжаться ее мощью в ходе своей собственной индивидуальной деятельности. Очевидно, что это происходит не всегда, и не может происходить всегда. Уже один факт различий и разнообразия целей деятельности отдельных людей ставит этому преграду и заставляет их подчинять свои цели и желания интересам целого. Отсюда знаменитый тезис о свободе человека как осознанной необходимости. Реально предметный мир, как и все остальное в социальных структурах, выступает для всякого отдельного человека с двух, связанных между собой сторон: с одной — как предметный мир, который он в качестве органа и агента Человечества производит и изменяет в соответствии со своими идеалами, целями и потребностями, с другой — как предметная среда, к которой он должен и вынужден приспосабливаться, как независимая от него сила, обладающая своими естественными законами жизни, с которыми он должен сообразовать все свои сознательные действия, если действительно хочет быть свободным.

Указанная двойственность в отношении человека к предметам окружающего мира дает возможность различить в жизнедеятельности каждого отдельного человека поведение и собственно деятельность. Отношение приспособления к предметам окружающего мира задает функциональные характеристики поведения, а сами эти предметы превращает в предметную среду. Отношение сознательного и целенаправленного изменения и преобразования предметов окружающего мира, или же использование их в качестве средств и орудий такого преобразования, задает функциональные характеристики деятельности, а сами эти предметы превращает, соответственно, в предметы деятельности, ее продукты и средства. В поведении и в деятельности предметы окружающего нас мира живут, если можно так выразиться, разной жизнью и по разным законам.

Вещи предметного мира могут не удовлетворять людей и человечество и как среда поведения, и как элементы деятельности. Отношение неудовлетворенности предметной средой возникает в тех случаях, когда вещи начинают ограничивать поведение и деятельность людей, создают дискомфорт и напряженность в психическом состоянии. Это может происходить и происходит потому, что поведение и деятельность людей меняются, а предметная среда остается прежней и входит в противоречие с новыми процессами; потому, что предметы, являющиеся условиями и элементами деятельности и поведения разных людей, групп и коллективов, сталкиваются и пересекаются в одном и том же пространственно-временном ареале; потому, что предметный мир изменяется и преобразуется быстрее, нежели реальные связи и механизмы процессов деятельности; наконец, потому, что идеалы и требования человека к наилучшей организации деятельности и среды опережают реальные процессы преобразования предметного мира.

Но какими бы ни были причины, по которым возникает неудовлетворенность состоянием предметного мира, необходимо различать два ее плана: а) отношение предметной среды к человеку и процессам его жизнедеятельности и б) отношение предметной среды к нормативным структурам деятельности, к нормам ее. Оба плана предполагают совершенно разные линии как осознания и изучения социальных разрывов, так и практического социального преодоления их. Предметный мир получает совершенно различные характеристики в зависимости от того, берется ли он в отношении к абстрактным структурам деятельности, в частности производственной, или же в отношении к людям. В первом случае точкой отсчета становится производство, его максимальная продуктивность, а люди выступают как элементы производственного механизма, элементы, без которых, к сожалению, нельзя обойтись, которые должны обеспечить максимум производственной энергии и которых для этого приходится специально воспроизводить. Во втором случае точкой отсчета становятся люди, независимые от производственного механизма, смысл и цель существования которых состоит в непроизводственной деятельности и которым нужно создать предметную среду, наиболее соответствующую непроизводительным установкам.

Таковы две крайние, полярные точки зрения на человека, производство и предметный мир. Обе — достаточно бессмысленны из-за слишком абстрактного представления человека и производства и отсутствия действительного научного синтеза, дающего конкретное понятие о человеке. Но, к сожалению, многие философские и собственно научные осознания разрывов в отношениях между человеком, человеческой деятельностью и предметным миром до сих пор идут по этим крайним, полярным линиям, изображают их как разрывы либо только между человеком и предметной средой, либо только между деятельностью, чаще всего производственной, и ее вещественными элементами, т. е. нормами деятельности и их вещественными элементами.

Какой бы вид разрывов и противоречий ни осознавался отдельным человеком, его неудовлетворенность должна перерабатываться и преобразовываться в иные отношения, в отношения к иным элементам социальных структур. Какой бы плохой ни была предметная среда и какую бы неудовлетворенность она ни вызывала, из этого ничего не следует и ничего не вытекает, если мы относимся к ней только как к среде: ведь среда — это то, что живет по своим естественным законам, не зависящим от нашей деятельности, то, к чему мы, следовательно, должны и только можем приспосабливаться. Чтобы могла возникнуть мысль об изменении предметного мира и установка на это изменение, предметный мир нужно представить уже не как среду, а как продукт и творение человеческой деятельности, деятельности человечества в целом и различных коллективов людей. Тогда отношение к предметному миру оборачивается отношением к абстрактному процессу его производства или же отношением к определенным людям, социальным группам и коллективам людей, производящим его. Первое происходит тогда, когда отдельный человек ощущает себя причастным ко всей социальной системе в целом, присвоившим ее себе; второе — когда социальная система представляется ему расчлененной на классы и присвоенной классами, к которым он принадлежит.

В тех случаях, когда человек ощущает потребность изменить тот предметный мир, который его уже больше не устраивает, он обращает свою деятельность на процесс производства предметного мира и начинает перестраивать его так, чтобы это привело к производству другого предметного мира, другой предметной среды. Ясно, что это возможно не всегда, а только в случае, если этот отдельный человек не только ощущает себя, но и реально является органом социальной системы, имеющим возможность наметить, спроектировать и осуществить необходимое изменение системы производства. Ясно также, что подобный процесс является особым механизмом функционирования социальной системы и может происходить только в тех случаях, когда эта социальная система имеет необходимые для этого органы. Иначе говоря, целенаправленное и сознательное изменение предметного мира, рассчитанное на то, чтобы привести и постоянно приводить его в соответствие с изменяющимися процессами деятельности людей, их ценностями и отношениями к предметному миру, предполагает особые социальные структуры, особые органы, ни в коем случае не сводимые к одному лишь промышленному производству. Таким образом возникает социальный институт дизайнерского проектирования.

Для нас здесь важно только одно обстоятельство, а именно: объектом деятельности дизайнерского проектирования является предметная среда, но среда, понимаемая не биологически, т. е. как естественный объект, а синтетически — как носитель оппозиции «естественное — искусственное». Можно было бы заменить термин «предметная среда», и это, может быть, было бы самым удобным, но. во-первых, трудно придумать, другой, и, во-вторых, он достаточно привился в нашей литературе по дизайну. Мы думаем, что это достаточное основание для того, чтобы выбрать путь «насилия» над здравым смыслом.

2. Системность предметной среды и обособление дизайнерского проектирования

Предметная среда человека и человечества по необходимости является системным объектом Она такова даже вне зависимости от того, является ли она в данный момент практически идеальной или неидеальной средой. Идеальность же тем более предполагает системный, упорядоченный некоторым образом предметный мир, мир, подчиняющийся некоторому принципу целостности и соответствующий тем самым своему идеалу. Это очевидное предположение, однако, приводит к таким важным выводам относительно судеб дизайна, что его стоит рассмотреть подробнее.

Говоря о важных выводах, мы имеем в виду проблематику обособления и тотализации деятельности проектирования, обсуждение которой было открыто статьей К.М.Кантора «Пути изучения дизайна» («Техническая эстетика», 1966, № 1), а также полученные в процессе ее обсуждения результаты.

В чем же состоит смысл и значение процессов обособления и тотализации, каковы их возможные социальные последствия?

Под обособлением проектирования принято понимать его выход за узкие отраслевые рамки и перерастание в тотальное проектирование целостной предметной среды. К.М.Кантор в своей статье писал: «Теория дизайна, следуя логике ее собственного предмета, должна будет строиться как теория тотального промышленного проектирования». Ясно, что за понятиями обособления и тотализации скрывается нечто большее, чем количественный охват деятельностью проектирования всей промышленной продукции. В конце концов, любое изделие когда-то было спроектировано. По-видимому, понятия обособления и тотализации предполагают какой-то особый, специфический тип организации деятельности проектирования. Ключом к ее пониманию может служить тот факт, что тотальное проектирование пока всего лишь проект, теоретический замысел, предназначенный для решения какой-то практической социальной задачи. Очевидно, что именно в ее содержании скрыта искомая специфичность. Необходимо выяснить, какой разрыв в социальной системе породил ту задачу, для решения которой стал необходим проект тотального проектирования.

Знакомство с литературой по дизайну показывает, что разрыв этот не один. Их несколько, и притом весьма различных. Однако смысл терминов «тотальность» и «обособленность» для всех них один и тот же: тотальность всегда означает способ преодоления неорганизованности, хаоса предметной среды, способ избавления от эклектики и нецелесообразности современного предметного мира.

Предполагается, что удастся так построить сферу тотального проектирования, что в произведенной по ее проектам предметной среде все известные человечеству нецелесообразности, неупорядоченности и тому подобное будут заведомо отсутствовать. Но чтобы сделать так, нужно прежде всего знать, чего же не должно быть в будущем предметном мире, нужно выявить и исследовать существующие сегодня типы неупорядоченности и неорганизованности предметной среды.Только набрав максимальный набор таких типов, можно сформулировать обоснованное задание на проектирование тотального проектирования. Построение такого набора входит в задачу социально-философского исследования деятельности проектирования. Ниже мы обсудим некоторые типы неупорядоченности предметной среды, наиболее широко обсуждающиеся в литературе о проектировании,

Первая, с нашей точки зрения, и самая важная причина, требующая обособления проектирования, заключается в том, что идеал предметного мира не может формулироваться иначе, как в отношении к предметному миру в целом. А раз так, то и проектироваться предметный мир должен как целостная предметная среда человека.

Предметная среда, как было выяснено, является материальным условием человеческого существования, условием и предпосылкой его практической деятельности. Именно в этом качестве она и должна проектироваться. Проект предметной среды есть тогда проект будущих условий жизнедеятельности человека, и эти условия не должны противоречить проекту самой жизнедеятельности. Иначе говоря, предметные условия должны быть условиями формирования целостного, гармонического человека нашего завтра, а идеал предметной среды должен рассматриваться с точки зрения реализации в нем заданного общественного идеала (модель М7  — рис. 16).

Рис. 16

Общественный идеал есть продукт социального проектирования, которое, в свою очередь, опирается на социальные исследования. В сфере проектирования целостной предметной среды общественный идеал фигурирует как нормативное средство, как закон реализаций, которому должен удовлетворять проект (идеал) предметной среды. Хотя в сфере социального проектирования общественный идеал всегда относителен и может подвергаться изменениям, переделкам, дополнениям, в процессе проектирования предметной среды он выступает как абсолютная норма реализации, как закон. В этих условиях тотальность, помимо своего общего категориального содержания — быть средством гармонизации предметной среды, имеет еще специальное содержание: гармонизация осуществляется путем необходимой кардинальной перестройки среды, которая исходит из заданного общественного идеала. Сам идеал может быть сколь угодно тесно связан с действительным положением вещей. Важно, что эта связь осуществляется в социальной науке, а не в сфере проектирования. Акт проектирования будет адекватен действительности с точностью до совершенства методов этой науки. Ее проект материальной среды по способу своего построения всегда есть наилучший, наиадекватнейший и самый гуманистический вариант среды.

При этом многие проблемы преодоления разрывов и неупорядоченностей действительности оказываются перенесенными в сферу проектирования общественного идеала, а качество проекта предметной среды — существенно зависимым от разработанности и конкретности самого общественного идеала. Тотальным проектирование предметного мира оказывается потому, чтооно, реализуя заданный общественный идеал, реализует тем самым заданную в нем тотальность (целостность). Вместе с тем проект предметной среды, опирающийся на принцип реализации общественного идеала, не может быть проектом целостной предметной среды как условия реализации этого идеала. В нем должны быть исключены все источники, способные помешать реализации, должны быть ликвидированы все разрывы и неидеальности, которые на данном этапе способно зафиксировать человечество. Таким образом, тотальность проектирования в этом смысле означает интенцию на такое упорядочение предметного окружения человека, которое повышало бы ее человеческую ценность.

Проект целостной предметной среды человека содержит не проекты отдельных вещей, как изделий, а проект системы вещей, как условий жизни человека. Это не проектирование предметной среды в собственном смысле слова, а проектирование заказа на нее, построение системы функций, осуществление которых необходимо, а не вещей, их осуществляющих. Проект целостной предметной среды является, таким образом, конкретизацией и материализацией общественного идеала. Тотальное проектирование в этом смысле есть часть социального проектирования, ответственная за обеспечение материальных условий реализации общественного идеала. Оно опирается на средства социальных наук и не связано необходимо с теми художественными и техническими проблемами, которые ставят сегодня перед дизайном его практики и теоретики.

Совсем иные задачи встают перед сферой тотального проектирования, когда речь заходит о реализации проекта целостной предметной среды в конкретном социально-экономическом механизме. Необходимо выяснить, при каких изменениях в сложившейся социальной структуре реализация может осуществляться. В проектной постановке эта же проблема звучит так: каким должен быть институт проектирования предметного мира, чтобы он мог реализовать идеал целостной предметной среды?

Из попытки ответить на эти вопросы родилось представление о проектировании, обособившемся от производства и подчинившем его себе. Разумеется, речь идет не об административном или экономическом подчинении. Необходимость обособления института проектирования вытекает из конкретного социально-экономического противоречия между существующим в на стоящее время способом производства и новыми задачами, стоящими перед сферой проектирования. Предметная среда должна проектироваться целиком, так как должна быть целостной, гармоничной средой. Но отдельные ее элементы — вещи — изготовляются и, по-видимому, еще долго будут изготовляться в различных сферах производства, на отдельных и порой не связанных друг с другом предприятиях. Неудивительно что собранные везете, как элементы одной предметной среды, изделия эти не могут обеспечить искомую целостность и гармоничность Разрешение указанного противоречия лежит на пути обособления проектирования.

Сегодня отдельные отрасли производства обслуживаются своими собственными проектными организациями (модель М8 — рис. 17). В масштабах всего народного хозяйства эти отрасли координируются экономически на основе единого народнохозяйственного плана. Последний может рассматриваться в качестве программы деятельности сферы производства, которую в процессе планирования разрабатывают соответствующие организации и сферы управления производством.

Рис. 17

Помимо связей экономической организации отрасли производства организованы также техническими связями «техническое задание — продукт». Если в сфере потребления, реализации или в самом производстве возникает потребность в новом изделии, то одна из отраслей производства берет на себя функцию его проектирования и изготовления. В процессе реализации этой функции устанавливается связь «техническое задание — проект —продукт». Очевидно, что в реальной практике общественного производства техническая и экономическая организация системы производства взаимоскоординированы, хотя можно привести немало примеров, когда одна группа связей противоречит другой.

Однако на сегодняшний день между ними существует принципиальная разница в механизме реализации связей. Экономическая организация системы производства достаточно жестко централизована, и функция осуществления ее возложена на соответствующие социальные институты управления. Значительно меньше централизована техническая организация, хотя в последнее время и в этом направлении предприняты некоторые организационные усилия. Связи технической координации, как правило, не планируются, а возникают стихийно и удовлетворяются стихийно же в процессе развития общественного производства.

Удовлетворение каждой новой потребности в том или ином изделии наталкивается на естественное сопротивление сложившейся системы производства, которая до возникновения потребности была экономически уравновешена. Механизм экономической регуляции оказывает известное сопротивление тенденции технического прогресса. Для целей нашего исследования особенно то, что проектирование в сложившейся системе производства оказывается как бы зажатым между стихийным механизмом технической организации производства и централизованным механизмом его экономической организации. Институт проектирования находится, таким образом, в двойном подчинении, причем каждая из систем связей нередко выставляет ему противоположные требования.

Оставим в стороне внутренние потребности современного производства, которые в той или иной мере могут оправдывать такое печальное положение проектирования, и посмотрим на него с иной точки зрения: можно ли при подобной организации института проектирования создать целостную предметную среду? Ответ может быть только один: нельзя. Обосновать его — значит показать отличие дизайнерского проектирования с его идеалом целостной предметной среды от додизайнерского, технического проектирования.

3. О различии дизайнерского и додизайнерского проектирования

Додизайнерское проектирование обслуживало систему производства с вполне сложившимся способом разделения труда, который закреплялся в некоторой номенклатуре отраслей производства (рис. 18).

Рис. 18

В сфере К в существующей системе разделения общественного труда возникает потребность в вещи, удовлетворяющей определенным требованиям. Они фиксируются в знаковой форме, сложившейся исторически и принятой в это время в обществе. На ранних этапах развития производства требования могли формулироваться в естественном языке как описание того, что должна уметь делать некоторая машина (орудие). В современном производстве требования, как правило, сами имеют довольно сложное строение и выражаются совокупностью языков: чертежами, графиками, таблицами, математическими зависимостями, числами, являющимися значениями некоторых параметров, и т.д. Дело не в форме. Важно, однако, что какая-то знаковая форма есть и она используется как средство формулирования требований к вещи (машине, орудию), которая должна быть спроектирована и создана . Зафиксированные в какой-то канонической форме требования («техническое задание») поступают затем в сферу проектирования, продуктом деятельности которой и будет проект искомого изделия. Нам важно выделить наличие определенного круговорота объектов и продуктов деятельности: сфера К ® проектирование ® изготовление ® внедрение ® сфера К. Этот круговорот накладывает на деятельность проектирования весьма жесткие рамки. Как его частные следствия появляются: а) технический функционализм и б) решение проектных задач путем конструирования.

Технический функционализм как инженерная идеология есть прямое следствие обособления проектирования. Включенное в производство, оно не нуждается в специальных знаковых средствах для формулирования требований, как, впрочем, не нуждается и в самих требованиях. Во всяком случае. если они и существовали как особые содержания сознания, как промежуточная субъективная форма деятельности изобретателя, мы не имеем возможности выявить их в эмпирическом научном анализе.

Отделение проектировочного труда от труда производительного возможно, если выработан специальный язык — средство коммуникации между производством и проектированием. Категориальным содержанием этого языка и являются функциональные требования или свойства-функции изделия. Отсюда и термин «функционализм». Между прочим, дихотомии «форма — функция» и «структура — функция» также возникают лишь в связи с различением деятельности производства и проектирования, с одной стороны, и потребления — с другой.

Конструктивное решение технических проектных задач, в свою очередь, связано с такой совокупностью приемов проектирования, при которой проектировочный процесс осуществляется по линии: функциональные требования ® функциональная организация структуры ® морфологическая организация структуры. Обычно такое конструирование протекает при фиксированном конструктивном материале и технологии, например в условиях модульной технологии.

Дизайн дополнил техническое проектирование вещи до ее социального проектирования. В первую очередь это коснулось инженерной идеологии.

Рамки технического функционализма стали узки для дизайна. Он расширил их до функционализма антропологического и социального. Обычно о функционализме дизайна говорят вне связи с его антропологизмом или социологизмом, отмечая лишь абстрактную интенцию проектирования на последующее использование проектируемого изделия. Однако учет использования вещи или машины осуществлялся в проектировочной деятельности и до появления дизайна. В инженерии он всегда был одним из принципов проектирования, поскольку всякое проектирование обслуживает определенную область в системе разделения труда и создание определенного изделия с заданными техническими требованиями. Новые и специфические качества идеология проектирования приобретает, когда происходит рефлективное выделение антропологической и социологической сущности функционализма. Потребление вещи начинает рассматриваться как потребление ее человеком или человеческим обществом .

Более того, дизайн не ограничился утверждением антропологическою и социального функционализма в качестве новой проектной идеологии, он превратил его в проектировочный принцип. С методологической стороны это означало, прежде всего, смену объекта проектирования: отныне им перестала быть вещь как таковая, а стала система «человек — вещь». Казалось бы, что может изменить в громадном налаженном организме проектирования столь незначительное изменение? Однако его последствия коренным образом изменили статус проектирования в современной социальной системе. Еще больших перемен можно ожидать в недалеком будущем.

Рассмотрим некоторые изменения в структуре проектировочной деятельности, возникшие в связи с наложением на нее принципов антропологического и социального функционализма.

Первый эффект, на который необходимо указать, — это расширение поля деятельности проектирования, привлечение в нее новых сфер, интеграция дизайнерского проектирования с такими подразделениями в системе разделения деятельности, которые раньше лежали далеко вне сферы проектирования. Объектом проектирования перестала быть вещь как таковая. Вместо нее в сфере К в системе разделения труда (см. рис. 18) выделяется новая единица, элементами которой являются человек и вещь, поставленные друг к другу в некоторое отношение. Для общности будем пока характеризовать это отношение как деятельность, а саму единицу — как целостный фрагмент деятельности. Теперь в сфере К потребность фиксируется относительно единицы «человек — вещь» и все функциональные требования относятся не к вещи, а к этой единице. Как и раньше, требования описываются в какой-то знаковой форме, принятой на это время в обществе. Естественно предположить, и это предположение вполне соответствует действительности, что форма описания требований, относящихся к единице «человек — вещь», будет иная, чем требований, о которых мы говорили выше и которые относились к вещи. В самом общем виде здесь налицо различие между описанием человеческой деятельности, т.е. искусственного образования, и описанием естественных, природных образований.

В современном процессе переориентации науки и техники дизайн лишь одно, хотя и весьма яркое, звено. Он есть проявление более общей тенденции — по всему фронту человеческой практики происходит смена объектов деятельности. Ими перестают быть фрагменты первой природы и становится сама человеческая деятельность, внутри которой фрагмент природы является лишь одним, и не всегда главным, элементом. Наука также центрирована сегодня на изучении деятельности, это привело к существенной перестройке ее содержания и форм социальной организации. В частности, происходит интенсивная разработка языков описания деятельности, отличных от языков описания натуральных объектов. Они отличаются от прежних языков понятием и категориальным каркасом, не сводимым к старым понятиям и категориям, которые выработало человечество, оперируя с природными и морфологическими объектами. Чисто формально требования к единице «человек — вещь» могут фиксироваться в прежних знаковых формах, в языках, употребляемых в технике и точных науках. Однако тождество знаковых форм в до дизайнерском и современном дизайнерском проектировании не должно скрыть от нас принципиальной разницы между ними, а разница эта, как мы уже говорили, состоит в смене объекта проектирования. Со сменой же встает проблема материала, морфологии объекта проектирования. Одним из элементов этого объекта является человек или какая-то человеческая общность. Но проектирование человека не входит в компетенцию сферы материального производства и материальной культуры вообще: человек имеете со всеми его свойствами и особенностями — существо социальное, духовное. Здесь мы подходим к формированию одного из противоречий дизайнерского проектирования. Но прежде, чем сформулировать его, внесем небольшую поправку в то, что было сказано по поводу принципиального смысла проектирования в современном дизайнерском мире.

Выше уже отмечалось, что дизайн дополнил техническое проектирование вещи до ее социального проектирования. Такое утверждение, а точнее, его форма вытекала из принятой ранее логики рассуждения, ибо все. что говорилось раньше, относилось к вещам или вещной среде. Теперь, когда мы установили смену объекта проектирования и знаем, что таким объектом является вовсе не вещь, а единица «человек — вещь», этот тезис можно сформулировать иначе; смысл проектировочной деятельности дизайнера состоит в замене технического проектирования вещи на социальное проектирование системы «человек—вещь». А эта замена есть прямое следствие того, что дизайнеры приняли антропологический и социальный функционализм сначала как мировоззренческий, а затем и как проектировочный принцип.

В современном мире, хотя проектирование в значительной мере и обособилось от производства, хотя оно и оформилось в особую сферу социальной действительности и существует как особый социальный институт, проектирование все же находится в сильной, почти рабской зависимости от производства. Это и приводит к тому, что мы обозначили выше как противоречие дизайнерского проектирования. Краткий его смысл состоит в следующем. Объектом проектировочной деятельности стала система «человек — вещь», а объектом производственной деятельности, к которой привязано проектирование, остается вещь как таковая. Стратегия дизайнерского проектирования требует выделения и описания системы «человек — вещь» в целом, а проектирование располагает средствами выделения и описания только объектов вещного типа. Эта стратегия требует функциональной организации системы в целом, а проектирование располагает средствами функциональной организации лишь морфологических систем.

Перечисленные парадоксы проектирования легко преодолеть, если тенденция обособления проектирования приведет к его окончательному выделению из производства, если проектирование действительно оформится в самостоятельный социальный институт, подчиняющий себе производство и диктующий ему как формы, так и номенклатуру вещных компонентов систем типа «человек — вещь». В своих рассуждениях мы условно разделили два рода проектирования. Проектирование как раз и осуществляет то социальное проектирование системы «человек — вещь», которое свойственно дизайну и о котором упоминалось выше. Точнее, оно должно быть таковым, ибо в настоящее время мы еще не располагаем средствами анализа, описания, представления подобных единиц. Эти средства еще только должны быть выработаны и построены в той теории дизайна, которую предстоит создать.

Реально учет человеческого фактора происходил всегда. С тех пор как люди начали изготовлять орудия труда и вещи обихода, они неявно, часто неосознанно, но всегда и везде создавали вещи, приспособленные к употреблению человеком. Некоторые несоответствия, разрывы между производимыми вещами и потребностями в них возникают довольно поздно, как раз тогда, когда проектирование обособилось от производства. Раньше, до того, как произошло это обособление, человеческий фактор учитывался самим механизмом деятельности человека, притертым, подогнанным к человеку в процессе длительного исторического развития.

Первоначально и дизайнер начинает учитывать человеческий фактор, применять человеческий масштаб таким образом, что масштабом является он сам. Дизайнер выступал как агент Человечества, рыцарь гуманизма, которому даны права защитника потребителя, ибо он организует человеческое потребление, стремясь максимально усилить именно момент человечности. Причем делает он это на основании своего личного опыта, навыков и умения.

Дело коренным образом изменилось, когда дизайнерское движение переросло стены школ. в которых оно возникло, когда дизайн социализировался — превратился из изобретения сначала в мощное социально-техническое движение, а затем оформился в социальные институты. Для организации и управления сетью дизайнерских организаций уже недостаточно стало личного навыка отдельных дизайнеров и их способности проектировать эстетически и экономически значимые изделия. Не удовлетворяет эта форма дизайнерского опыта и современную систему образования дизайнеров. Форма учета человеческого и социального факторов должна в ближайшее время коренным образом измениться — необходимо построение специальных знаний о деятельности дизайнера. Человеческий фактор начинает выступать в осознанной, внешне выраженной, экстериоризованной форме — в форме знания. Наша задача состоит в том, чтобы поднять человеческий фактор на следующую ступень осознания и превратить его существование из формы простого знания в форму знания научного. Необходима наука о дизайне.

Среди многих принципиальных последствий изменения объекта проектирования есть еще одно, заслуживающее специального упоминания. В до-дизайнерском мире вещь, подлежащая проектированию, задавалась набором свойств-функций. Они фиксировали требования, которым должна была удовлетворять спроектированная и изготовленная вещь. Если в какой-то сфере разделения труда в технологический процесс было включено несколько машин, то требования к проектированию каждой из них содержали информацию только о тех функциях, которые одна машина осуществляет в отношении других машин. Иными словами, взаимные отношения машин как объектов проектирования исчерпывались их функциональными отношениями в технологическом процессе. Иначе обстоит дело в дизайнерском мире, где проектируются не машины сами по себе, а системы типа «человек — вещь». Тогда, помимо непосредственных функционально-технологических связей, эти системы опосредованно связываются через механизм человеческого сознания. Формы сознания многообразны, все они — эстетические, религиозные, правовые — в принципе должны учитываться в дизайнерском проектировании.

Реально подобный учет коснулся пока только формально-морфологических свойств вещного мира, да и то в отношении к эстетическому сознанию. Но уже этот факт кардинальным образом меняет стратегию проектирования. Пожалуй, самое специфическое свойство человеческого сознания — его целостность. По отношению к морфологии предметного мира это выражается в единстве восприятия форм всей вещной среды. И здесь мы опять сталкиваемся с противоречием: предметный мир, организованный функционально, оказывается не организованным формально-морфологически. Это и неудивительно, ибо проектирование учитывало только функциональные требования.

Как же обеспечить в проектировании заказ «целостного сознания»? Этого нельзя сделать как прежде, проектируя одну вещь или небольшой ансамбль вещей. Целостность принадлежит сознанию и его формам восприятия. А поэтому формальной организации подлежит морфология не отдельно взятой вещи или ансамбля вещей, а вся вещная среда. Ибо вся она есть предмет, противостоящий человеческому сознанию, предмет, на который направлено действие его форм восприятия, организованных в некоторое единство.

Так факт целостности сознания снова приводит нас к требованиям проектировать всю предметную среду в целом, тотально.

4. Снова об обособившемся проектировании

Изложенные выше рассуждения имели своей цепью аргументировать необходимость обособления и тотализации сферы проектирования. Были также намечены некоторые требования к возможному обособившемуся проектированию. Теперь наш анализ вступает в новую фазу: мы будем обсуждать вопрос о такой организации проектирования, которая бы обеспечила ему атрибуты тотальности и обособленности. Это удобно сделать на модели социальной системы М9 (рис. 19) , являющейся конфигуратором моделей М6, М7 и М8 (см. рис. 15–17) .

Рис. 19

Цикл связей (1) – (4а) и (5) полностью совпадает с соответствующим циклом на модели М6, а цикл (1) – (4б) – ( 11 ) в несколько более развернутом виде изображен в М8, где блоку «социум» соответствуют два блока — «предметная среда» и «институты реализации».

Функции блока «обществоведение» описаны в модели М7. Связь (9а) изображает реализацию общественного идеала (проекта социального целого) в проекте целостной предметной среды. Механизм этой связи должен быть таков, чтобы проект предметной среды вытекал как следствие из проекта социальной системы. Это требование есть более общая модельная формулировка того факта, что объектом дизайнерского проектирования являются не вещи, а системы типа «человек — вещь». Механизм связи (9а) требует особого обсуждения и проектирования. Частично эта связь будет обеспечиваться тем, что в деятельности проектирования будут использоваться научные знания из сферы обществоведения, частично — благодаря особой методологической и методической организации проектирования. В этом случае блок «обществоведение» будет выступать по отношению к блоку «сфера дизайнерского проектирования» в функции управления. Обсуждение этих проблем — дело будущего. Структура модели М9 позволяет лишь указать на возможный механизм, в котором бы реализовалось социальное проектирование предметной среды, составляющее специфику дизайна.

Связь (9б) объединяет блоки «обществоведение» и «сфера управления производством». Она также является связью реализации общественного идеала, но отличается от связи (9а) своим механизмом; блок «обществоведение» поставляет сфере управления критерии оптимальности управления.

В целом связь реализации (9) позволяет снять противоречие между экономической и технической организацией производства, описанное в подразд. 2. В модели М9 сферы проектирования и управления оказываются взаимоскоординированными уже в силу того, что они реализуют один и тот же общественный идеал. Таким образом, функции их координации распределились между сферами обществоведения и социального управления. Принципиальная их координация проектируется в сфере обществоведения, а оперативная осуществляется в сфере социального управления.

Блок «обществоведение» связан также с блоком «производство» — связь (10). Этим на модели предусматривается возможность проектирования и «изготовления» человеческого компонента системы «человек—вещь». Связь (10) реализуется только в сфере обучения и воспитания (педагогики), поэтому мы не будем сколь либо подробно обсуждать ее на страницах настоящего исследования. Однако обозначить эту связь на исходной модели необходимо, ибо, как было показано в подразд. 3, без сознательного изучения проектирования и «изготовления» человеческого компонента и без координации этих деятельностей с деятельностью дизайнерского проектирования невозможно создание целостной предметной среды.

Наконец, можно указать на наличие связи (8) , которая, как и связь (4) , Является связью познавательного типа. Она обеспечивает объективность всех проектов в сфере обществоведения и тем самым гарантирует надежность описанной социальной структуры.

Помимо уже рассмотренных и только что описанных элементов и связей структуру модели М9 характеризуют два системных феномена, отсутствовавших в предыдущих моделях.

Первый из них — формирование сферы социального управления, включающей в себя сферы дизайнерского проектирования и управления производством. Социальным это управление является потому, что цель его задается общественным идеалом, поступающим в сферу социального управления из блока «обществоведение». Объектом, на который оказывается управляющее воздействие и который, следовательно, подлежит изменению и перестройке, выступает здесь вся предметная среда, представляющая собой материальный компонент социальной системы и являющаяся условием ее жизнедеятельности в целом. Известно, что материальные условия — наиболее мощный рычаг управления развитием общества, наряду с идеологическим управлением и системой обучения и воспитания. Обособившееся дизайнерское проектирование становится, таким образом, элементом управления социальной системы в целом, а не только процессами в предметной среде. Различие этих двух типов управления состоит в том, что дизайн является средством социального управления для сферы обществоведения, т. е. в позиции, внешней по отношению к деятельности проектирования. Управление же предметной средой — задача собственно дизайнера, ибо в его руках — проект предметной среды в целом и средства воздействия на отдельные ее элементы.

Второй системный феномен, присущий данной модели в отличие от других, — наличие третьего, помимо технической и экономической, типа организованности, а именно социальной организованности социума потребления. В подразд. 2 обсуждалась модель М8, в которой сфера производства организована двумя сетями связей: экономическими и техническими. В модели М9 реализуются три типа организованности: техническая — в производстве, экономическая — в производстве и институтах реализации, входящих в социум потребления, и, наконец, социальная — в социуме потребления. На примере модели М8 мы уже знаем, что различные системы связей иногда могут противоречить друг другу, приводить к разрывам. Как уже было показано, в социуме с обособившимся проектированием эта возможность исключена для систем проектно-технических и экономических связей. Следовательно, остаются две возможности для возникновения разрывов: это противоречия между технической и социальной системами связей, с одной стороны, и экономическими и социальными системами связей — с другой. Последнее противоречие, казалось бы, не подлежит рассмотрению в данном исследовании, ибо оно составляет предмет социально-экономического анализа. Однако оно становится существенным, когда речь заходит о реализации проекта целостной предметной среды в конкретном социально-экономическом механизме.

<>

5. Обособившееся проектирование и упорядоченность предметной среды

  1. Проницательный читатель, наверное, обратил внимание на расширение объекта тотального проектирования, которое мы совершили. Если в подразд. 1 в качестве объекта практического преодоления — проектирования и управления — фигурировала предметная среда, то далее, в подразд. 2– 4, среда рассматривалась лишь как компонент подсистем более общей — социальной — системы. Да это и понятно. Дизайн, декларируя социальное проектирование вещи, должен включать себя в общую картину социального проектирования, объект которого не вещь, а система «человек — вещь». Разумеется, социальное осмысление дизайна не отменяет самого дизайна, а социальное проектирование вещи есть все-таки проектирование вещи.

По отношению к деятельности дизайнерского проектирования социология дизайна выступает как методологическая дисциплина. Она, следовательно, призвана выработать набор средств, используя которые дизайнер смог бы удовлетворить социологические требования, не входя в дебри социального исследования и проектирования, оставаясь дизайнером. При этом он будет иметь своим объектом предметную среду и ее элементы, но представленные, видимые таким образом, что в ней как бы запечатлена вся социальная система в целом. Иными словами, необходимы специальные знания как методического, так и мировоззренческого толка, которые бы обслуживали социальное проектирование вещи как вещи. <…>

Наметив социальный абрис дизайн-проектирования, мы необходимо должны вернуться собственно к проблеме предметной среды, сохраняя при этом все приобретенное.

Итак, предметная среда. По отношению к ней термины «тотальность» и «обособленность проектирования» имеют свой смысл, порожденный необходимостью преодоления специфических предметных разрывов и неупорядоченностей. В настоящее время теорией дизайна разработаны понятия о двух типах организованности предметного мира — визуальной и функциональной.

  1. «Визуальная организованность» объединяет в себе все известные качества формы предметов. Термин этот условен — визуальной организованность названа по способу восприятия. Можно в качестве синонимов предложить «формально-эстетическую» или «абстрактно-эстетическую организованность».

На каждом историческом этапе социального развития, в каждую художественно-культурную эпоху существует один или несколько — объединяемых категорией стиля — типов формальной организации предметной среды, которая может быть отнесена ко всему визуально воспринимаемому.

В специальной литературе уже осмыслена постановка следующей практической проблемы: упорядочить существующую предметную среду в соответствии с заданным принципом формообразования (стилем). Для ее постановки обособление социального проектирования и даже его существование не являются чем-то необходимым, ибо стиль, как принцип формообразования, существует до и независимо от дизайна. Эта проблема получила в литературе о дизайне название проблемы визуализации. В ее контексте смысл термина «тотальность», как и всегда, задается противопоставлением: существующая визуальная неупорядоченность противопоставляется тому или иному принципу визуального формообразования. Если при социальном проектировании предметная среда была предметом изучения, то при визуализации она становится предметом проектирования. Однако элементы предметного мира проектируются здесь не как вещи, а как носители формы. Проектируются не вещи, а качества их форм, которые задаются стилем. Принцип формообразования может либо конструироваться идеологами художественного мышления, художниками, либо стихийно складываться и существовать как результат художественного развития человечества. Кроме того, стиль связан с некоторыми естественными законами формообразования, зависящими от свойств материала и технологии. Важно, что во всех случаях должен существовать визуальный стандарт, который используется для упорядочения предметной среды.

Визуализация также может декларироваться как тотальное проектирование. Тогда тотальность имеет тот смысл, что вся предметная среда подвергается визуализации. Обособленность проектирования в этом случае состоит в том, что качество формы есть особый объект проектирования, отличный от вещи в целом. Например, самостоятельно может проектироваться колористическая структура предметного мира. В акте проектирования качество формы, сама форма берутся как обособленный объект деятельности, безотносительно к их связи с конструкцией и функцией вещи.

Визуализация, в отличие от социального проектирования предметного мира, имеет свои особый объект и требует специфических средств и тактики проектирования. Если в первом случае средства были научные, социально-теоретические, то во втором необходимы прежде всего художественные средства 3.

  1. Помимо проблемы визуализации предметной среды существует проблема ее функционализации. Может быть поставлена и стоит задача функциональной упорядоченности существующего вещного мира с его заданной номенклатурой и набором функций. Каждый раз, когда складывается круг практических потребностей человечества, он удовлетворяется существующим набором вещей. Но конструкция их может быть такова, что она не лучшим образом реализует нужные функции. Функционализация, как и визуализация, опирается на свой идеал хорошо организованной вещи. Идеал этот, как правило, выступает в форме эталона, образца, находящегося на уровне мировых стандартов, он может быть задан также в форме описаний. Реальный предметный мир как раз и упорядочивается при функционализации с точки зрения этих образцов. Однако в проекте функционализации дизайнер имеет дело с конструкцией и посредством ее рационализации осуществляет доводку функций. Функциональная тотальность не связывается необходимо с каким-либо стилистическим штампом и всецело зависит от существующих представлений об удобстве и целесообразности. Смысл терминов «тотальность» и «обособленность» по отношению к функциональному проектированию точно гаков же, как и к проектированию визуально-художественному, с той лишь разницей, что стандарт эстетичности заменен на стандарт функциональности.

Обычно проблемы визуализации и функционализации связываются с идеологией функционализма. Нужно помнить, однако, что функционализм есть теоретическая надстройка и ее утверждение о причинной и закономерной связи между функцией и формой есть скорее теоретическая интенция, чем разработанная система принципов и средств. Как первое дизайнерское мировоззрение теоретический функционализм еще ждет своего исследования.

Важно подчеркнуть, что визуальный и функциональный дизайн, как и социальное проектирование, еще непосредственно не связан с производством. Его продуктом являются проекты, выполненные в специальных организациях, в особой сфере деятельности, как норма они поступают в другое подразделение деятельности, где проектируются уже вещи-изделия. Эстетический идеал, например, может заимствоваться из искусства и может быть не связан с современным уровнем развития производительных сил. Или он может существовать в форме визуальной (эстетической) утопии. Точно так же, как проектирование предметного мира отделено от реализации проекта этого мира, так и визуальное проектирование может быть отделено от реализации визуальной утопии в конкретных экономических и технологических условиях. Формальные качества предметной среды в целом должны стать объектом специального освоения как в науке и искусстве, так и в проектировании. Формализм стал в наше время социально-практической необходимостью. До сих пор формально-эстетическое освоение мира было присуще искусству, ныне оно должно разделяться и проектированием 4.

  1. Визуальная и функциональная организованности предметного мира обсуждались нами безотносительно к деятельности проектирования. Вместе с тем предметность выступает для дизайнера как продукт его деятельности, а так как сама деятельность редко осознается исполнителем как нечто отличное от ее продукта, то разведение функциональных и формальных задач может вызвать возражения. Как же так, дизайнерская идеология зиждется на утверждении единства формы и функции, а мы говорим о двух различных задачах?! Причина подобных возражений — в различии точек зрения на деятельность и продукт деятельности.

В предметной среде как таковой мы можем выделить два типа неорганизованности — визуальную и функциональную — и, следовательно, можем поставить задачу их преодоления. Совсем другой вопрос — как должны быть устроены проектировочная деятельность, решающая эти задачи, и мировоззрение, ее обслуживающее. Здесь может оказаться, что в процессе деятельности форма будет детерминирована функцией (впрочем, может быть и наоборот). Отношение между продуктной и деятельностной точками зрения полностью совпадает с отношением социологии дизайна и самим дизайном. Разделы науки, изучающие визуальную и функциональную организованности среды, выступают по отношению к деятельности проектирования как методологические дисциплины, вырабатывающие средства проектирования. Дизайнер — не искусствовед или товаровед и не должен ими быть. Но он должен быть способен проектировать изделия, удовлетворяющие всем требованиям этих наук, конечно если они осмысленны. Этого можно достичь, если методическая организация проектирования учитывает эти требовании. Но в какой форме они могут быть учтены? Обязательно ли это должны быть знания из области названных наук или они будут объединяться в методические предписания и т.д.? Все зависит от конкретно-исторической формы проектирования, принятой в обществе. Однако ясно, что функционалистское мировоззрение не является единственно возможным способом удовлетворения этих требований.

Выше мы связывали идеологию функционализма с особенностями раннего этапа обособления проектирования. Это — социальный аспект ее происхождения; кроме него есть еще аспект социально-психологический, обусловленный местом дизайнера в системе разделения труда и обслуживающий проектирование.

Функционализм утвердился в дизайне как основной принцип формообразования, декларирующий его детерминированность всем набором функций. осуществляемых вещью, безразлично, являются ли они социальными, технологическими или ценностными. Понятие о связи формы изделия с его функцией возникает в связи с тем, что проблема формообразования ставилась и исторически решалась дизайнером-практиком или архитектором-практиком, для которых проблема качества формы предмета стояла как проблема проектирования этой формы. Создатель вещи, имея идеал формы, видит одну проблему: как этот идеал реализовать в своей конструкторской практике. Для него формообразование есть реализация формы в продукте-изделии или продукте-проекте. Иначе говоря, проблема формообразования ставится практиком как конструктивная, а не познавательная проблема.

Качество формы может быть особым объектом проектирования, безотносительно к конструкции или материалу изделия. Проект формы несвязан с проблемой реализации его в техническом материале. В этом смысле проблема формообразования может быть не связана с проблемой реализации формы в техническом материале. Формообразование — новосоздание формы в соответствии с эстетическим нормативом.

Иначе обстоит дело при обсуждении формообразования в теории дизайна. Здесь форма рассматривается как следствие естественного закона или нормы. Эргономика задает эту норму с точки зрения психологического или физиологического закона, социальные требования вытекают из социологических законов, экономические — из экономических и т.д. Все требования обосновываются ссылкой на объективно существующую закономерность, вскрытую в сфере науки или искусства.

Может быть, это парадоксально, но фактически функционализм утверждает обратное. Источник этого — идеологическое происхождение функционализма. Теоретизирующему дизайнеру-практику непосредственно дана его проектная реальность. Нормы и законы существуют для него не в своей объективной форме, а как собственные навыки дизайнера, его способности и содержания сознания. В этих условиях формообразование внешне не пред полагает ссылки на естественный закон, оно выступает явлением абсолютно искусственным, что и фиксируется в утверждении, что дизайн есть творческая деятельность, наподобие деятельности искусства, форма для дизайнера — продукт деятельности, а не следствие естественною закона, она выступает для него как нечто искусственное, создаваемое им. Идеология функционализма есть, таким образом, продукт теоретизирования дизайнера практика, знание типа мировоззрения, а не наука.

Какое бы суждение об идеологии функционализма мы ни вынесли, оно будет явно недостаточным для идеологии дизайна. Функционализм связывает с функцией такое назначение вещи, которое она осуществляет как средство в некотором процессе деятельности. Однако деятельность является одним из способов существования человека. Во всем объеме социального времени и пространства, в котором существует человек, рассмотрение вещи как средства деятельности раскрывает лишь один случай взаимодействия человека с его вещным окружением. Недеятельностный способ существования человека предполагает другой статус бытия вещи. Отношение человека к окружающему его предметному миру богаче непосредственного материального взаимодействия с ним, которое происходит в процессе использования вещи как средства деятельности. Материальный мир человека — не столько физический и природный мир, сколько социальный, одухотворенный и идеологический. В проектировании, в силу его тотальности, должно учитываться все богатство отношений человека к материальному миру, а не только материальные отношения к материальному миру. Но тогда функционализм, понимающий под функцией потребление вещи в процессе деятельности, оказывается недостаточным как профессиональная идеология дизайна. Этот факт является сегодня достоянием сознания большинства теоретиков функционализма. Чтобы оправдать сам термин, они вынуждены говорить о духовных, эстетических функциях, которые не связаны с непосредственным использованием вещи средства. Такое расширение объема понятия «функционализм» вряд ли является оправданным, поскольку способ взаимодействия с вещью, потребляемой не как средство, совершенно иной, чем это мыслилось в идеологии функционализма. Он определен механизмами человеческого сознания и требует другого предмета изучения. Если материальное потребление вещи предполагает экспериментальное или теоретическое рассмотрение взаимодействия ее с человеком, как это делает, например, инженерная психология, то не-материальное отношение к вещи осуществляется в механизмах сознания совсем иным, чем взаимодействие, путем и может быть вскрыто лишь аксиологически. Здесь проблема философско-социологическая, требующая построения модели человека и его сознания, а не экспериментально-практическая.

Если даже и сохранится термин «функционализм», все равно потребуется разработка принципиально новой части дизайнерской идеологии, которая сейчас отсутствует.

Обычно в теории дизайна материальная среда рассматривается как условие для «оптимального», в каком-то смысле, существования человека. Никаких других определений ее понятия не делается. Но если учесть, что основной для современного дизайна является проблематика человеческой ценности вещного мира, а не его утилитарно-практичес­кой ценности, то станет очевидным, что традиционная идеология функционализма недостаточна в качестве профессиональной идеологии дизайна.

  1. Есть еще один фактор, по отношению к которому термины «тотальность» и «обособленность» приобретают свой особый смысл, — это фактор технический, связанный со сферой проблемного технического проектирования. Задача такого проектирования — приведение продуктов социального, визуально-художественного и функционального проектирования в соответствие с техническими возможностями социальной системы. Здесь планируется будущее разделение деятельности в сфере проектирования конкретных вещей-изделий, планируется так, чтобы распределить в ходе технического процессасоциально необходимые предметные функции по имеющимся на каждом этапе возможностям. Проблемное техническое проектирование» непосредственно не связано с рабочим проектированием изделия, оно имеет дело с техническими принципами и идеями.

Проблемное проектирование порождает свой тип тотальности и обособленности. Предметная среда человечества богата интенсивно и экстенсивно. Множество вещей, проблемных и как средства производства, и как предке ты быта, изготавливаются в различных подразделениях современного производства. Однако типов изделий и типов отраслей, их изготавливающих, несравненнобольше числа основных технических принципов. Классификация изделий по конструктивным принципам будет отличаться от их классификации с потребительской и технологической точек зрения Функционально раз личные вещи могут конструктивно обслуживаться общими техническими принципами, которые разрабатываются в сфере технических и, более широко, естественных наук и которые непосредственно не связаны с областями производства. В настоящее время научные технические достижения, как правило, увязываются с проектированием изделий в каждой из существующих отраслей производства. Так непроизводительно тратится большое количество научного и проектного труда: приходится много раз осваивать один и тот же научно-технический материал. Технические и естественные науки составляют целостный организм деятельности, который и должен быть объектом изучения в специальной сфере проектирования, изучения с точки зрения возможности применения вскрытых в науках новых принципов в ныне различных сферах конкретного предметного проектирования.

Проблемное техническое проектирование своим продуктом будет иметь социально-техническую утопию, так же как проектирование социальное разрабатывает утопии общественные. Объект проблемного технического проектирования — реализация предметных функций в техническом материале. в технических принципах и идеях. Тотальность проектирования этого типа состоит в том, что мы соотносим всю предметную сферу с вычлененными в современной технической науке типами идей и реализаций. Необходимость обособления проблемного технического проектирования вытекает из необходимости повышения эффективности общественного труда. Не нужно осуществлять проблемное проектирование во многих сферах конкретного проектирования, но необходимо выделить его в самостоятельную сферу массовой деятельности.

Точно так же, как мы говорили о реализации функций в техническом материале, можно говорить о реализации формы и функциональной целесообразности. Проблемное техническое проектирование формы также недопустимо разносить по отдельным сферам рабочего проектирования изделий. Принципы формообразования должны соотноситься с техническими возможностями эпохи в особой сфере проблемного проектирования. По отношению к качествам формы этот принцип практически реализуется в стайлинге, когда визуальная реализация вещей различного назначения и разных конструкций реально осуществляется исходя из единого стилевого штампа.

6. Продукты дизайна

В заключение главы, посвященной рассмотрению собственно дизайнерского проектирования, вполне уместно дать классификацию продуктов дизайна, посредством которых дизайн осуществляет свои функции в социальной системе.

Продуктами дизайна являются всевозможные проекты системной и тотальной организации предметного мира человеческой жизнедеятельности и отдельных предметов или их комплексов, удовлетворяющих требованиям целостности.

Определяя продукты дизайна, необходимо иметь в виду: а) социальные разрывы и потребности, порождающие дизайн и в косвенной форме предопределяющие результаты его функционирования в социальной системе; б) те изменения в жизни социальной системы,в частности в организации входящего в нее предметного мира, к которым приводит функционирование дизайна; в) непосредственные продукты функционирования дизайна как особой сферы деятельности и, вместе с тем, продукты деятельности отдельных дизайнеров.

В различных концепциях дизайна непосредственные продукты и результаты функционирования дизайна и дизайнерской деятельности характеризуются по-разному, при этом часто продукты дизайна как сферы массовой деятельности не отличаются и не отделяются от продуктов деятельности отдельных дизайнеров.

В существующих концепциях художественного конструирования продуктами дизайна считаются изделия промышленности, сконструированные, а чаще просто модернизированные, в соответствии с требованиями технической эстетики. Тогда продукты художественного конструирования — это продукты промышленности, которые производятся в соответствии с комплексными требованиями, предъявляемыми к изделиям эргономикой, с представлениями об их конструктивном и функциональном совершенстве (так называемая «оптимальность»), с эстетическим фактором и требованиями рынка, выступающими как олицетворение требований потребителя. При этом считается, что дизайн должен охватить всю промышленную продукцию, хотя остается непостижимым, каким образом можно устанавливать единый круг требований технической эстетики для всей промышленной продукции при одновременном постулировании специфики художественного конструирования применительно к различным ее видам. Поскольку такая теоретическая концепция художественного конструирования и его продуктов на деле оказывается совершенно мнимой, то фактически работает другое представление: продуктами дизайна реально считаются образцы промышленной продукции, выполненные при более или менее активном участии художника-конструктора.

При таком понимании в продукты дизайна не входят и не могут входить единичные объекты несерийного изготовления, как, впрочем, и всякие пространственные структуры, условно относимые к архитектуре или оформительскому искусству — витрины, реклама, выставочные экспозиции, интерьеры, хотя наряду с этим и вопреки теоретическим представлениям определяются требования технической эстетики к промышленному интерьеру, промышленной графике, упаковке и т.п.

Поскольку под продуктами дизайна понимаются продукты промышленного производства, то все требования технической эстетики, вольно или невольно, находятся в жесткой зависимости от уровня существующего производства, от принятых в нем образцов и технологических схем. Естественно поэтому, что художественное конструирование оказывается привязанным к консервативным формам промышленного производства. Чтобы как-то преодолеть этот очевидный недостаток, декларируется — как необходимый момент социального функционирования дизайна — непрерывный прогресс промышленного производства. Но он должен осуществляться, по смыслу этой концепции, независимо от дизайна и определять его материальную основу.

Так как промышленное производство в настоящее время дифференцировано и специализировано и не может быть иным, то продуктами дизайна, соответственно, могут быть только единичные объекты — прототипы массового тиражирования — и лишь в очень редких случаях, при особой организации промышленного производства, — семейства или «гарнитуры» единичных объектов.

Если в рамках такого понимания попытаться отделить продукты дизайна or продуктов обычного инженерного конструирования, то ими окажутся изделия, решенные в соответствии с общим мировоззренческим принципом «функция — конструкция — форма», в то время как продукты обычного конструирования были лишь конгломератами изолированно сконструированных узлов, объединенных в пространственно-конструктивный комплекс лишь функционально. По сути дела, это означает, что продукты дизайна в этой концепции понимаются как отдельные технические, функциональные и формальные целостности, независимые от внешней среды и внешних влияний. Ясно, что такое понимание продуктов дизайна не допускает включения их в широкий предметный мир человеческой деятельности и на деле может привести лишь к полному или тотальному хаосу предметного мира. к полной и «теоретически обоснованной» дезорганизации предметности.

В другой, так называемой художественной концепции дизайна продуктом его считаются любые предметно-пространственные объекты, не обязательно промышленного серийного изготовления, решенные художниками-проектировщиками как элементы определенной стилистической целостности, присущей данному времени. Здесь можно говорить о предметно-пространственной целостности среды как о суммарном продукте или результате функционирования дизайна: она складывается благодаря весьма произвольным и разнообразным комбинациям и объединению отдельных объектов, решенных как часть этой вновь создаваемой целостности. Теоретически смысл функционирования дизайна в таком случае выступает как разрешение конфликта между конструктивными и технологическими требованиями производства, с одной стороны, и требованиями стилистического единства — с другой. Таким образом, продуктами дизайна здесь являются любые объекты предметного мира, разрушающие устаревшую предметно-пространственную стилевую целостность и создающие новую целостность такого же рода. Благодаря этому они непрерывно ломают сложившееся производство и заставляют его развиваться. При этом промышленное производство должно сообразовывать свое развитие с новыми стилевыми требованиями дизайна и само, независимо от него, вырабатывать новые функционально-конструктивные решения.

С точки зрения третьей, социальной концепции дизайна целью и результатом функционирования его как особой сферы социальной или массовой деятельности должны быть; а) системная и тотальная организация всего предметного мира человеческой жизнедеятельности и б) управление его дальнейшим развитием. Эта общая цель и результат функционирования дизайна отличаются от тех социальных потребностей, довольно узких и частных, которые привели к появлению дизайна как идейного и культурного движения. Осознание их происходит в процессе анализа основных направлений и тенденций развития производства и сфер потребления. При этом дизайн выступает не только как временный орган, решающий современные и потому временные задачи, но и как постоянный орган, обеспечивающий дальнейшее нормальное функционирование всего социального организма. В этой функции он оказывается одной из частных сфер деятельности, органически связанной с другими — промышленным производством, потреблением, наукой, обучением — и обеспечивающей их продуктами своего функционирования.

При современных социальных формах разделения и кооперации деятельности очень нелегко выделить продукты каждого отдельного частного вида деятельности. Любое материальное изделие оказывается продуктом не только непосредственно производящей его промышленной отрасли, но также всех тех сфер деятельности, которые надстраиваются над промышленным производством и обслуживают его — проектирования, науки, обучения. Нельзя сказать, что здание есть продукт деятельности архитектора или инженера, хотя точно так же нельзя сказать, что это продукт деятельности рабочих, строивших его. Здание является продуктом очень сложной и разветвленной сферы социальной деятельности, включающей в себя труд специалистов разного рода. Чем дальше и больше развиваются социальные системы, тем более сложными и разнородными становятся те сферы деятельности, которые производят отдельные вещи предметного мира. И в каждой такой вещи аккумулируется и овеществляется труд многих людей, производящих, по сути дела, самые разные продукты. Современное здание невозможно без проекта, а проект невозможен без научных знаний, научные же знания невозможны без тех учебных предметов, с помощью которых учили будущих ученых. Необходимо поэтому различать общие продукты социального производства, в создание которых вложен труд многих специальностей и профессий, и непосредственные, частные продукты каждой сферы социальной деятельности.

Современная массовая деятельность в социальных системах организуется по особым сферам. Каждая создает особый, социально канонизированный тип продуктов. Эти продукты поступают в качестве материала или средств в другие сферы деятельности и оцениваются там по специальным критериям.

Можно сказать, что каждый тип продуктов имеет свою особую область потребления. И эта область должна быть специально организована как область жизни соответствующих предметов, подогнанная к их материальным и функциональным возможностям.

Все существующие ныне самостоятельные и относительно обособленные сферы социальной деятельности возникали первоначально внутри каких-то других сфер, как их частичные и неспецифичные элементы. И наука, и обучение были когда-то лишь моментами производства. Но постепенно они все более разрастались, объединялись в области и в конце концов превратились в особые сферы деятельности со своими канонизированными продуктами и со своими специально подготавливаемыми контингентами специалистов. Первоначально как знание, так и подготовленный на его базе ученик не могли быть самостоятельными продуктами деятельности, т.е. не могли иметь ценности, независимой от использования их при создании тех или иных вещей. Но затем как одно, так и другое стало особым и самостоятельным продуктом, имеющим ценность, независимую от дальнейших его употреблений. Когда это произошло, благодаря этому получили самостоятельность и социально фиксированную обособленность и наука, и педагогика.

То же самое происходит сейчас, с одной стороны, с инженерным проектированием, а с другой стороны, с дизайном. Как одно, так и другое первоначально были лишь моментами в инженерном конструировании и промышленном производстве вещей предметного мира. Они росли и усложнялись и к настоящему времени выделились в особые частные деятельности, уже достаточно специализированные и опирающиеся на свои особые средства. Деятельности эти все более обособляются от собственно промышленного производства и вместе с тем, по мере обособления, смыкаются друг с другом, образуя единую сферу социальной деятельности. Этот процесс определен многочисленными и разнообразными потребностями развития производства и всей социальной системы в целом. В частности, только обособление и оформление в особую и самостоятельную сферу деятельности дает возможность дизайнерскому проектированию создать единую целостность предметной среды и в дальнейшем управлять ее развитием.

Вместе с тем такое обособление и оформление дизайнерского проектирования в самостоятельную сферу социальной деятельности может быть завершено только тогда, когда получат самостоятельную ценность и будут социально канонизированы его непосредственные продукты — проекты системной организации предметного мира и его отдельных элементов. Как следует из анализа опыта обособления других сфер социальной деятельности, для этого требуется создание особой области потребления непосредственных продуктов дизайна — области их жизни и функционирования. На первых этапах обособления дизайна это достигается за счет создания специальной службы образцов вещей. Дизайнерское проектирование начинает работать не на промышленное производство, а на эту службу образцов. Служба организует особую жизнь образцов вещей, независимую от использования их в промышленном тиражировании. Именно здесь проекты отдельных изделий и их комплексов получают оценку с точки зрения требований целостности предметной среды и соответствующее признание в качестве допустимых образцов. Лишь затем, после специального отбора, некоторые из этих вещей, объединенных в комплексы и являющихся элементами целостной среды, направляются в сферу промышленного производства и обслуживающего его технологического проектирования. Проектирование должно жить «в другом времени», нежели промышленное производство, служба образцов вещей должна потреблять созданные проекты в значительно большем темпе, нежели промышленное производство. И в этом — залог отбора действительно лучших и наиболее совершенных образцов вещей, удовлетворяющих истинным требованиям дизайна.

Но материально оформленные образцы вещей по очень многим критериям не удовлетворяют требованиям службы образцов и тем условиям мобильной жизни, которые должны быть в ней созданы. Значительно более удобны с этой точки зрения сами проекты. Они могут распространяться через журналы, они не требуют специальных музеев, выставок и полигонов. Представленные журналами, они могут обсуждаться большим кругом людей, и более эффективно. Наконец, они не требуют больших затрат материальных ресурсов и человеческого времени. Поэтому на более высоких и совершенных этапах организации дизайна проекты должны принять на себя функции образцов вещей, а это значит — должны стать основными и, можно даже сказать, исключительными продуктами дизайнерского проектирования. Этот процесс, наряду с созданием специальной сети дизайнерского образования, завершит оформление дизайнерского проектирования в особую и самостоятельную сферу социальной деятельности.

<…>

1 Интересен вопрос: какие службы и на каком основании осуществляют формулирование этих требований?  Особенно в случае построения технической утопии — замысла несуществующего типа машины.

2 Пионеры дизайна единогласно подчеркивали специфику дизайнерского проектирования. Корбюзье, например, говорил о человеческом масштабе — о непрерывной сверке с человеком, имея в виду единичного человека. Гропнус делал ставку на дешевизну и доступность продукции по моделям Баухауза. Во всем этом ярко проявляется социологизм нового функционализма.

3 Характеристика этих средств как художественных сугубо условна: средства современного дизайна специфичны, не сводимы к средствам искусства.

4 Кстати, советский дизайн случайно оказался недалек от такого положения дел. Свой эстетический идеал — стилевой стандарт — он заимствует, как правило, у западного дизайна безотносительно к условиям отечественной экономики и технологии.