Замечания о статусе герменевтики

Главная / Публикации / Замечания о статусе герменевтики

Замечания о статусе герменевтики

 

Герменевтика — ключевое слово гу­манитарных дискуссий в Западной Ев­ропе (в первую очередь в Германии, Ав­стрии и Франции) в конце 60-х — начале 70-х годов. Теперь оно становится акту­альным не только для англоязычных стран [8], но и для России.[2]  Географи­ческая распространенность герменевти­ческих штудий объясняется, во-первых, значительным отличием современных представлений о герменевтике от представлений, например, Ф.Шлейермахера [12] и даже от представлений В.Дильтея [9], во-вторых, постепенным выдвижением герменевтики в ранг пер­воосновы для гуманитарных наук, да и наук естественно-технического профи­ля. В связи с этим обстоятельством воз­никает опасность забвения или даже не­гативного отношения к другим духов­ным сферам, например к науке, методологии и т.п.[3] Это в свою очередь подво­дит к постановке двух вопросов: как по­является такая опасность, и как зарож­дается то или другое направление интеллектуальной деятельности? Ретрос­пективный анализ этих вопросов выво­дит на обсуждение статуса герменевти­ки.

Построение любой теории соверша­ется, как известно, не на пустом месте. Для этого необходимо выполнение не­которых условий. Одним из условий, существенным для данного обсуждения, является предварительное овладение хо­тя бы некоторой частью того, что было сделано раньше. Выполнение этого ус­ловия позволяет точнее вычленить нерешенные вопросы из мира практики или мира культуры. Таким образом, нечто становится объектом интересов какого-либо индивида или, если употребить научную терминологию, нечто полагается в качестве предмета исследо­вания. Если обратиться к истории, то можно найти много примеров для подтверждения сказанного. В древней Индии тексты Вед изучались в специ­альных школах. На этой основе создава­лось грамматическое учение, позволяв­шее верно толковать тексты, которые с течением времени и изменением рели­гиозного ритуала постепенно станови­лись непонятными [1, с. 5-21]. В  древней

 

 

 

Греции из мифов вычленяется сна­чала логос как единство языка и мыш­ления. Затем от логоса отделяется язык. В этом разделении заложена основа для развития, например, языкознания. Схематически это можно представить так, как на рис.1. (Это измененный вариант схемы, предло­женный в лекциях «Феноменология языка» В. П.Литвиновым).

Справа от позиционера положен ло­гос как предмет исследования. Одинар­ная линия показывает, откуда берется логос. Если предмет достаточно хорошо исследован или создана добротная те­ория, то эта теория попадает в культуру (на схеме штриховая линия). Одним из признаков «попадания в культуру» является неоднократное, многократное или постоянное «востребование», использование этой теории следующими поколениями. Представители последующих поколений (на схеме двойная стрелка указывает на них), изучая ло­гос, могут вычленить из него язык и по­ложить в качестве предмета своего исследования с последующим созданием теории и т.д.

Любая теория, будучи результатом человеческой деятельности, представляет собой только один аспект исследу­емого явления. Если воспользоваться ге­ометрической терминологией, как тер­минологией хорошо разработанной и широко известной, то теорию можно сравнить с проекцией многомерного предмета на одну плоскость. Следует, однако, помнить, что при проекции многомерного предмета на плоскость происходит обеднение, упрощение. Пример из димензиональной онтологии хорошо иллюстрирует этот тезис[4]. Если спроецировать некий сосуд цилиндрической формы из так называемого трех­мерного пространства на двухмерные плоскости, то в одном случае получает­ся круг, а другом случае прямоугольник (рис. 2).[5]

Обеднение происходит по многим параметрам: 1) проекции представляют собой замкнутые фигуры, а сосуд намного богаче по своим признакам, чем его проекции; 2) проекции не ука­зывают ни на эпоху создания сосуда, ни на материал, из которого он сделан; 3) проекции как бы нарушают целос­тность, единство вещи и создают усло­вия для возникновения противоречи­вых представлений о предмете.

Проекции могут быть многознач­ными; например, по проекции «круг» нельзя сказать, о каком предмете в трех­мерном пространстве идет речь (рис. 3).» При проекции цилиндра, конуса и шара на плоскость, параллельную осно­ваниям цилиндра и конуса, получается во всех трех случаях круг, поэтому нельзя заключить по проекции, о каком предмете идет речь.

Итак, проекции феномена, как и схемы, «снятые» с какого-то вида деятельности, могут быть противоречивы­ми (см. рис. 2). Однако здесь речь идет не о противоречиях внутри феномена; вычленение двух проекций приводит к противоречию между позиционерами, противоречию, обусловленному позициями. Это хорошо наблюдается во вре­мя ОД-игр, когда разные позиционеры, обсуждая один феномен, видят его по-разному. Вычленение одной проекции или «снятие» одной схемы могут приво­дить к эффекту многозначности данной проекции или схемы (см. рис. 3).

Не исключено, что одной из причин смены одной картины мира на другую картину мира являлась или упрощен­ность, или многозначность схемы-про­екции, теории, картины мира[6].

Так или иначе, в истории развития человечества постоянно происходила смена одной картины мира на другую. Для данного исследования будут представлять интерес не смены научных картин, а сам факт смены и какая картина мира приходит на смену предыду­щей картине мира.

Европейская цивилизация, как из­вестно, берет свое начало в греческой античности. С тех пор картина мира из­менялась многократно. Смену картин можно представлять, описывать по-раз­ному в зависимости от рефлексивной позиции. Для данной темы представля­ет интерес позиция, с которой картина мира видится через процесс познания.

В античности первые картины мира строились как онтологические конструкции. Например, согласно учению Демокрита, объект в познании играл более активную роль, чем субъект; мне­ние и знание у Платона представляют собой разные типы понимания ре­альности. Онтологизация процесса познания восходит к мифам, и выдержа­ла испытание времени вплоть до И.Канта.

Почти одновременно с онтологизацией процесса познания зарождается другое направление, в котором главная роль отводится самостоятельности разума, активности субъекта [11]. Идея активности субъекта находит свое реальное воплощение в средневековом номинализме Росцелина и концептуализме Абеляра. При этом происходит отход от жесткой онтологизации процесса познания и закладываются осно­вы для становления картезианского идеала науки [4, с. 155-156].

Как только научное сообщество осознало себя в качестве активного субъекта (Декарт), а объект познания был уже осознан, была создана предпосылка для оппозиции «субъект — объект» с вытекающими отсюда следствиями. Например, выход из позиции субъекта в рефлексивную по­зицию создает предпосылки для мето­дологической работы; фокусировка внимания и интересов на объекте и на знании об этом объекте дает эпистемологическое направление науки, которое в дальнейшем получило название «естественнонаучное направление». Акцент на другом компоненте оппози­ции — субъекте — влечет за собой появле­ние условий для развертывания гумани­тарных исследований и условий для ис­следования духа. В этом последнем слу­чае продолжается традиция экзегезы с последующим переходом в герменевти­ческое направление. Категориальная оппозиция «субъект — объект» порожда­ет гносеологическое направление (о различии между эпистемологией и гно­сеологией см. [7, с. 70]).

В XVIII в. активность и самосто­ятельность субъекта познания абсолютизируются вплоть до запрета на онто­логическую аргументацию. Античный тезис о единстве знания и предмета И.Кант замещает тезисом о зависимос­ти реальности от самого познания.

Исследуя три основные способнос­ти познания — чувственность, рассудок  и разум — Кант приходит к выводу, что всеобщие и необходимые законы опыта принадлежат не самой природе, а только рассудку. Поэтому естествозна­ние создает свой предмет, а возможные противоречия являются противоречи­ями разума, а не вещи.

Смена картин мира такого типа представляется вполне естественной сменой в процессе исторического раз­вития, ибо знания о реальной действительности постоянно уточняются, метод исследования оттачивается. Эта смена картин мира не мешала научному сооб­ществу вплоть до середины XX в. верить в существование одной «подлинной науки». Однако, начиная с 50-х годов, предпринимается попытка заменить картезианский идеал науки, как не справляющийся с проблемами дня, на методологическую работу, понятую не как научное исследование, а как способ «организации и построения теоретичес­кой и практической деятельности» (см. [5, с. 356]; следует подчеркнуть особую роль ММК в методологическом движе­нии)[7]. В последние годы методологичес­кая работа как бы отходит на второй план, а ей на смену приходит новое направление под названием «герменевтика».

То, что происходит во второй поло­вине XX в., не является сменой карти­ны мира в привычном смысле этого слова. Эта смена не есть уточнение кар­тины мира в рамках одной дисциплины или теории. Здесь выдвигается претен­зия на «подлинность и уникальность» данного направления во всей интеллек­туальной сфере. Тем самым вновь как бы предлагается вера в одну «пра­вильную» науку, теорию или что-то еще другое.

Может ли на самом деле одно из этих трех направлений интеллекту­альной деятельности — наука, методоло­гия, герменевтика — претендовать на главенствующее положение [14]? По­скольку современная интеллектуальная жизнь, видимо, не мыслима без этих трех направлений, то следует этот воп­рос рассмотреть и обосновать различе­ние, если это возможно. Приоритет и главенствующее положение одного из этих направлений можно считать доказанным в том случае, если оно обладает всеми главными признаками других направлений, а кроме этого имеет еще признаки, которых нет в других направлениях.

Сравнению подлежат главные пара­метры каждого интеллектуального тече­ния. К ним относятся предмет, тип де­ятельности и результат деятельности. Эти параметры воссоздают достаточно полную картину обсуждаемых феноме­нов. Результаты обсуждения будут пола­гаться на одну плоскость, если они однопорядковые, и на разные плоскости, если они разнопорядковые. В этом последнем случае они будут находиться друг к другу в ортогональном отноше­нии. Эти плоскости по форме своего построения будут похожи на плоскости димензиональной онтологии, но отли­чаться по содержанию и замыслу. В димензиональной онтологии, уместной в естественнонаучном подходе, на плоскостях размещаются проекции объекта. В методологической работе трехплоскостное пространство полагается как способ организации собственной де­ятельности.

Область предметов науки представ­ляется довольно обширной. Предметы науки распадаются на два традицион­ных класса. К одному классу относятся предметы естественнонаучных дисцип­лин, к другому — предметы обществен­ных дисциплин. Предметом естествен­нонаучных дисциплин является мир природы с его причинно-следственны­ми отношениями. Отношения в соци­уме выступают предметом другого клас­са научных дисциплин. Сохраняя такое деление, отметим, что естественнонауч­ные предметы, если их поместить на трехплоскостном изображении време­ни, расположены на плоскости «настоящее», но их нет на плоскостях «будущее» и «прошлое». Естественно­научные дисциплины не занимаются объектами, которые существовали в прошлом или которые еще не существу­ют (рис. 4). Предметы естественно-те­оретических наук не являются природноданными; предметы становятся предметами науки и в результате про­цесса идеализации.

Среди многих типов деятельности, которые применяются в естественно-теоретической науке, доминирующим является исследование. Исследование порождает знание об объекте. Это зна­ние может, во-первых, проверяться на практике и, во-вторых, может «опро­кидываться» на реальную действительность с последующим утверждени­ем, что это существует в реальной дей­ствительности. Знание добывается в субъект-объектной парадигме, всегда претендует на истину и значимость для всех и постоянно. Тем самым естественно-научное знание заявляет себя как безличное, несмотря на субъект-объек­тную парадигму. Кроме того, знание принципиально воспроизводимо други­ми [3, с.147].

 

 

 

 

 

В методологии, как и в науке, много разных видов деятельности, но в методологии они характеризуются иннова­ционно- деятельностными признаками: создание средств, методов работы, проектирование, программирование и т.д. Методолог фиксирует знание незнания и разрабатывает пути решения проблемы.   Заботы методолога устремлены, таким образом, в сферу будущего (рис.5). В методологии (и в герменевтике тоже), как и в науке, есть свой «субъект» и свой «объект». Их, видимо, никогда нельзя элиминировать. Поэтому отли­чие методологии (и герменевтики тоже) от науки надо искать не в наличии «отсутствии противопоставления субъекта-объекта», а в различном его содержании   обусловленном различной де­ятельностью. Методологическую деятель­ность можно рассматривать относительно научной деяте­льности как де­ятельность из рефлексивной позиции. Мето­дология прагма­тична, для нее важна не исти­на, а решение проблемы здесь и сейчас. Именно эти признаки делают ее результаты уникальными, точнее сказать, ситуативными и унитарными.

Предметом классической герменев­тики являются тексты. В текстах представлена опредмеченная де­ятельность. Поскольку деятельность опредмечивалась относительно забот и интересов герменевтики в прошлом, постольку предметы герменевтики ле­жат на временной плоскости «прошлое» (рис.6).

 

 

На этой же плоскос­ти располагаются социально-научные дисциплины, например история, архе­ология и т.п. Видимо, о них можно го­ворить как о герменевтических науках.

В герменевтике речь не идет о субъект-объектном отношении, нет здесь и здесь и «двойного знания», как в методологии, понимаемого, во-пер­вых, как ви­дение объек­та через зна­ние, во-вторых, видение связи знания с объектом. В герменевтике речь идет о личности и смысле, при этом основным типом деятельности является осмысле­ние, которое может проявляться просто в понимании или в интерпретации. Ос­мысление, как и методологическая деятельность, совершается в рефлексив­ной позиции, но в отличие от методоло­гии интерпретация порождает знание о знании. Интерпретаций всегда может быть много, но в отличие от науки ин­терпретация не безлична, она имеет оп­ределенного автора и, будучи сопоста­вимой, с интерпретируемым текстом, не претендует на истину и значимость для всех и навсегда.

Для данного сопоставительного анализа три интеллектуальных направления — наука, методология, герменев­тика — являются главными, но это ни в коей мере не исключает и не отрицает другие. Герменевтика, методология и наука синхронны относительно друг друга; они лежат на плоскости «настоящее». Естественно-теоретичес­кая наука синхронна также относи­тельно своих предметов. Методология и герменевтика (включая герменевтичес­кие науки) диахроничны относительно содержания своих основных видов де­ятельности с разнонаправленными векто­рами (рис.7).

 

 

 

 

Теперь, применив ис­пытанный при­ем науки, «оп­рокинем» полученную трак­товку на действительность и увидим, что эти три интеллектуальных течения существовали всегда. Наука существовала первоначально как донаучная практика, методология — как средство создания научного направле­ния или смены научной парадигмы, герменевтика — не только как толкова­ние сакральных текстов, но и как ос­мысление того, что уже проделано.

Герменевтика, методология и наука, видимо, никогда не выступают в чистом виде; например, история и языкознание по методу работы относятся к научным дисциплинам, по предмету и результа­там — к герменевтическим дисципли­нам.

Наука строилась с помощью мето­дологических приемов. Как только на­ука прошла этап становления и окрепла, она стала жить и развиваться по сво­им собственным законам. Этот факт не­обходимо было осмыслить. Осмысление этого факта создало условия легализа­ции методологии как самостоятельного интеллектуального направления (см. рис. 1). Без существования науки методологии нечего делать в этом мире. Об­ретение методологией той мощной силы, какой она обладает в настоящее время, требует осмысления статусов на­уки и методологии в их взаимосвязи. Тем самым будут определены условия равноправного существования герме­невтики, методологии и науки в современном мире интеллектуальных тече­ний.

 

Литература

 

  1. Бродов В.В. У истоков индийской философии. — Древнеиндийская философия. М., 1963.
  2. Наумов С.В. Организационно-деятелъностные игры. — «Природа» 1987, N4. —
  3. Рождественский Ю.В, Введение в общую филологию М., 1979.
  4. Филатов В.П. Об идее альтернативной науки. — Заблуждающийся разум? Многообразие вне-
    научного знания. Отв.ред. и сост. И.Т.Касавин. М., 1990
  5. Франкл В. Человек в поисках смысла. М., 1990.
  6. Философский энциклопедический словарь. М., 1983 (см. ст. о Сократе).
  7. Щедровицкий Г.П. Синтез знаний: проблемы и методы. — На пути к теории научного знания.
    М., 1984.
  8. Вirus Н. (Н) Негmeneutiche Positionen. Schlejermacher, Dilthey, Heidegger, Gadamer. Gottingen, 1982.
  9. H. Die Entsbstbegrundung der Hermeneutik. Gesammelte Schriften. Bd 5 Stuttgart.1996
  • .Gleixner W. H. Dei transzendentale Phanomenologie als philosophische Grundlagenforschung. Berlin. 1986
  1. (Hg) Zur Selbstbegrundung der Philosophie seit Kant Frankfurt a.M., 1987.
  2. Schleieermacher F. Hermeneutic und Kritik. FrankfurtM., 197

 

[1] По материалам двух докладов на семинаре «Герменевтика», г. (Пятигорск).

[2] См. сообщения В.Г.Богина и В.П.Литви­нова о первых всесоюзных совещаниях по герменевтике в Твери и Пятигорске («Вопросы методологии». 1991, N 1 а также работу О.В.Карасева и В.П.Литвинова » Программа герменевтических иссле­дований», 1991 (рукопись).

[3] В литературе можно часто встретить пре­тензии на основополагающую роль некоторо­го учения. (Из последних работ см.[10; 11])

[4] Понятие димензиональной онтологии и проекций из трехмерного пространства рас­сматривает В.Франкл [5, с.48-49].

[5] В данном случае речь идет о научном (не о методологическом) понимании простран­ства, а именно о пространстве как способе восприятия предмета.

[6] Возможны и другие варианты. Например, ньютоновская картина мира представляет со­бой частный случай эйнштейновской карти­ны мира.

[7] Хотя становление методологического направления относится к началу 50-х годов, о своей самостоятельности и независимости от науки оно заявило, насколько мне известно, в 80-х годах (см. 2, с. 29-331).