Герменевтика — ключевое слово гуманитарных дискуссий в Западной Европе (в первую очередь в Германии, Австрии и Франции) в конце 60-х — начале 70-х годов. Теперь оно становится актуальным не только для англоязычных стран [8], но и для России.[2] Географическая распространенность герменевтических штудий объясняется, во-первых, значительным отличием современных представлений о герменевтике от представлений, например, Ф.Шлейермахера [12] и даже от представлений В.Дильтея [9], во-вторых, постепенным выдвижением герменевтики в ранг первоосновы для гуманитарных наук, да и наук естественно-технического профиля. В связи с этим обстоятельством возникает опасность забвения или даже негативного отношения к другим духовным сферам, например к науке, методологии и т.п.[3] Это в свою очередь подводит к постановке двух вопросов: как появляется такая опасность, и как зарождается то или другое направление интеллектуальной деятельности? Ретроспективный анализ этих вопросов выводит на обсуждение статуса герменевтики.
Построение любой теории совершается, как известно, не на пустом месте. Для этого необходимо выполнение некоторых условий. Одним из условий, существенным для данного обсуждения, является предварительное овладение хотя бы некоторой частью того, что было сделано раньше. Выполнение этого условия позволяет точнее вычленить нерешенные вопросы из мира практики или мира культуры. Таким образом, нечто становится объектом интересов какого-либо индивида или, если употребить научную терминологию, нечто полагается в качестве предмета исследования. Если обратиться к истории, то можно найти много примеров для подтверждения сказанного. В древней Индии тексты Вед изучались в специальных школах. На этой основе создавалось грамматическое учение, позволявшее верно толковать тексты, которые с течением времени и изменением религиозного ритуала постепенно становились непонятными [1, с. 5-21]. В древней
Греции из мифов вычленяется сначала логос как единство языка и мышления. Затем от логоса отделяется язык. В этом разделении заложена основа для развития, например, языкознания. Схематически это можно представить так, как на рис.1. (Это измененный вариант схемы, предложенный в лекциях «Феноменология языка» В. П.Литвиновым).
Справа от позиционера положен логос как предмет исследования. Одинарная линия показывает, откуда берется логос. Если предмет достаточно хорошо исследован или создана добротная теория, то эта теория попадает в культуру (на схеме штриховая линия). Одним из признаков «попадания в культуру» является неоднократное, многократное или постоянное «востребование», использование этой теории следующими поколениями. Представители последующих поколений (на схеме двойная стрелка указывает на них), изучая логос, могут вычленить из него язык и положить в качестве предмета своего исследования с последующим созданием теории и т.д.
Любая теория, будучи результатом человеческой деятельности, представляет собой только один аспект исследуемого явления. Если воспользоваться геометрической терминологией, как терминологией хорошо разработанной и широко известной, то теорию можно сравнить с проекцией многомерного предмета на одну плоскость. Следует, однако, помнить, что при проекции многомерного предмета на плоскость происходит обеднение, упрощение. Пример из димензиональной онтологии хорошо иллюстрирует этот тезис[4]. Если спроецировать некий сосуд цилиндрической формы из так называемого трехмерного пространства на двухмерные плоскости, то в одном случае получается круг, а другом случае прямоугольник (рис. 2).[5]
Обеднение происходит по многим параметрам: 1) проекции представляют собой замкнутые фигуры, а сосуд намного богаче по своим признакам, чем его проекции; 2) проекции не указывают ни на эпоху создания сосуда, ни на материал, из которого он сделан; 3) проекции как бы нарушают целостность, единство вещи и создают условия для возникновения противоречивых представлений о предмете.
Проекции могут быть многозначными; например, по проекции «круг» нельзя сказать, о каком предмете в трехмерном пространстве идет речь (рис. 3).» При проекции цилиндра, конуса и шара на плоскость, параллельную основаниям цилиндра и конуса, получается во всех трех случаях круг, поэтому нельзя заключить по проекции, о каком предмете идет речь.
Итак, проекции феномена, как и схемы, «снятые» с какого-то вида деятельности, могут быть противоречивыми (см. рис. 2). Однако здесь речь идет не о противоречиях внутри феномена; вычленение двух проекций приводит к противоречию между позиционерами, противоречию, обусловленному позициями. Это хорошо наблюдается во время ОД-игр, когда разные позиционеры, обсуждая один феномен, видят его по-разному. Вычленение одной проекции или «снятие» одной схемы могут приводить к эффекту многозначности данной проекции или схемы (см. рис. 3).
Не исключено, что одной из причин смены одной картины мира на другую картину мира являлась или упрощенность, или многозначность схемы-проекции, теории, картины мира[6].
Так или иначе, в истории развития человечества постоянно происходила смена одной картины мира на другую. Для данного исследования будут представлять интерес не смены научных картин, а сам факт смены и какая картина мира приходит на смену предыдущей картине мира.
Европейская цивилизация, как известно, берет свое начало в греческой античности. С тех пор картина мира изменялась многократно. Смену картин можно представлять, описывать по-разному в зависимости от рефлексивной позиции. Для данной темы представляет интерес позиция, с которой картина мира видится через процесс познания.
В античности первые картины мира строились как онтологические конструкции. Например, согласно учению Демокрита, объект в познании играл более активную роль, чем субъект; мнение и знание у Платона представляют собой разные типы понимания реальности. Онтологизация процесса познания восходит к мифам, и выдержала испытание времени вплоть до И.Канта.
Почти одновременно с онтологизацией процесса познания зарождается другое направление, в котором главная роль отводится самостоятельности разума, активности субъекта [11]. Идея активности субъекта находит свое реальное воплощение в средневековом номинализме Росцелина и концептуализме Абеляра. При этом происходит отход от жесткой онтологизации процесса познания и закладываются основы для становления картезианского идеала науки [4, с. 155-156].
Как только научное сообщество осознало себя в качестве активного субъекта (Декарт), а объект познания был уже осознан, была создана предпосылка для оппозиции «субъект — объект» с вытекающими отсюда следствиями. Например, выход из позиции субъекта в рефлексивную позицию создает предпосылки для методологической работы; фокусировка внимания и интересов на объекте и на знании об этом объекте дает эпистемологическое направление науки, которое в дальнейшем получило название «естественнонаучное направление». Акцент на другом компоненте оппозиции — субъекте — влечет за собой появление условий для развертывания гуманитарных исследований и условий для исследования духа. В этом последнем случае продолжается традиция экзегезы с последующим переходом в герменевтическое направление. Категориальная оппозиция «субъект — объект» порождает гносеологическое направление (о различии между эпистемологией и гносеологией см. [7, с. 70]).
В XVIII в. активность и самостоятельность субъекта познания абсолютизируются вплоть до запрета на онтологическую аргументацию. Античный тезис о единстве знания и предмета И.Кант замещает тезисом о зависимости реальности от самого познания.
Исследуя три основные способности познания — чувственность, рассудок и разум — Кант приходит к выводу, что всеобщие и необходимые законы опыта принадлежат не самой природе, а только рассудку. Поэтому естествознание создает свой предмет, а возможные противоречия являются противоречиями разума, а не вещи.
Смена картин мира такого типа представляется вполне естественной сменой в процессе исторического развития, ибо знания о реальной действительности постоянно уточняются, метод исследования оттачивается. Эта смена картин мира не мешала научному сообществу вплоть до середины XX в. верить в существование одной «подлинной науки». Однако, начиная с 50-х годов, предпринимается попытка заменить картезианский идеал науки, как не справляющийся с проблемами дня, на методологическую работу, понятую не как научное исследование, а как способ «организации и построения теоретической и практической деятельности» (см. [5, с. 356]; следует подчеркнуть особую роль ММК в методологическом движении)[7]. В последние годы методологическая работа как бы отходит на второй план, а ей на смену приходит новое направление под названием «герменевтика».
То, что происходит во второй половине XX в., не является сменой картины мира в привычном смысле этого слова. Эта смена не есть уточнение картины мира в рамках одной дисциплины или теории. Здесь выдвигается претензия на «подлинность и уникальность» данного направления во всей интеллектуальной сфере. Тем самым вновь как бы предлагается вера в одну «правильную» науку, теорию или что-то еще другое.
Может ли на самом деле одно из этих трех направлений интеллектуальной деятельности — наука, методология, герменевтика — претендовать на главенствующее положение [14]? Поскольку современная интеллектуальная жизнь, видимо, не мыслима без этих трех направлений, то следует этот вопрос рассмотреть и обосновать различение, если это возможно. Приоритет и главенствующее положение одного из этих направлений можно считать доказанным в том случае, если оно обладает всеми главными признаками других направлений, а кроме этого имеет еще признаки, которых нет в других направлениях.
Сравнению подлежат главные параметры каждого интеллектуального течения. К ним относятся предмет, тип деятельности и результат деятельности. Эти параметры воссоздают достаточно полную картину обсуждаемых феноменов. Результаты обсуждения будут полагаться на одну плоскость, если они однопорядковые, и на разные плоскости, если они разнопорядковые. В этом последнем случае они будут находиться друг к другу в ортогональном отношении. Эти плоскости по форме своего построения будут похожи на плоскости димензиональной онтологии, но отличаться по содержанию и замыслу. В димензиональной онтологии, уместной в естественнонаучном подходе, на плоскостях размещаются проекции объекта. В методологической работе трехплоскостное пространство полагается как способ организации собственной деятельности.
Область предметов науки представляется довольно обширной. Предметы науки распадаются на два традиционных класса. К одному классу относятся предметы естественнонаучных дисциплин, к другому — предметы общественных дисциплин. Предметом естественнонаучных дисциплин является мир природы с его причинно-следственными отношениями. Отношения в социуме выступают предметом другого класса научных дисциплин. Сохраняя такое деление, отметим, что естественнонаучные предметы, если их поместить на трехплоскостном изображении времени, расположены на плоскости «настоящее», но их нет на плоскостях «будущее» и «прошлое». Естественнонаучные дисциплины не занимаются объектами, которые существовали в прошлом или которые еще не существуют (рис. 4). Предметы естественно-теоретических наук не являются природноданными; предметы становятся предметами науки и в результате процесса идеализации.
Среди многих типов деятельности, которые применяются в естественно-теоретической науке, доминирующим является исследование. Исследование порождает знание об объекте. Это знание может, во-первых, проверяться на практике и, во-вторых, может «опрокидываться» на реальную действительность с последующим утверждением, что это существует в реальной действительности. Знание добывается в субъект-объектной парадигме, всегда претендует на истину и значимость для всех и постоянно. Тем самым естественно-научное знание заявляет себя как безличное, несмотря на субъект-объектную парадигму. Кроме того, знание принципиально воспроизводимо другими [3, с.147].
В методологии, как и в науке, много разных видов деятельности, но в методологии они характеризуются инновационно- деятельностными признаками: создание средств, методов работы, проектирование, программирование и т.д. Методолог фиксирует знание незнания и разрабатывает пути решения проблемы. Заботы методолога устремлены, таким образом, в сферу будущего (рис.5). В методологии (и в герменевтике тоже), как и в науке, есть свой «субъект» и свой «объект». Их, видимо, никогда нельзя элиминировать. Поэтому отличие методологии (и герменевтики тоже) от науки надо искать не в наличии «отсутствии противопоставления субъекта-объекта», а в различном его содержании обусловленном различной деятельностью. Методологическую деятельность можно рассматривать относительно научной деятельности как деятельность из рефлексивной позиции. Методология прагматична, для нее важна не истина, а решение проблемы здесь и сейчас. Именно эти признаки делают ее результаты уникальными, точнее сказать, ситуативными и унитарными.
Предметом классической герменевтики являются тексты. В текстах представлена опредмеченная деятельность. Поскольку деятельность опредмечивалась относительно забот и интересов герменевтики в прошлом, постольку предметы герменевтики лежат на временной плоскости «прошлое» (рис.6).
На этой же плоскости располагаются социально-научные дисциплины, например история, археология и т.п. Видимо, о них можно говорить как о герменевтических науках.
В герменевтике речь не идет о субъект-объектном отношении, нет здесь и здесь и «двойного знания», как в методологии, понимаемого, во-первых, как видение объекта через знание, во-вторых, видение связи знания с объектом. В герменевтике речь идет о личности и смысле, при этом основным типом деятельности является осмысление, которое может проявляться просто в понимании или в интерпретации. Осмысление, как и методологическая деятельность, совершается в рефлексивной позиции, но в отличие от методологии интерпретация порождает знание о знании. Интерпретаций всегда может быть много, но в отличие от науки интерпретация не безлична, она имеет определенного автора и, будучи сопоставимой, с интерпретируемым текстом, не претендует на истину и значимость для всех и навсегда.
Для данного сопоставительного анализа три интеллектуальных направления — наука, методология, герменевтика — являются главными, но это ни в коей мере не исключает и не отрицает другие. Герменевтика, методология и наука синхронны относительно друг друга; они лежат на плоскости «настоящее». Естественно-теоретическая наука синхронна также относительно своих предметов. Методология и герменевтика (включая герменевтические науки) диахроничны относительно содержания своих основных видов деятельности с разнонаправленными векторами (рис.7).
Теперь, применив испытанный прием науки, «опрокинем» полученную трактовку на действительность и увидим, что эти три интеллектуальных течения существовали всегда. Наука существовала первоначально как донаучная практика, методология — как средство создания научного направления или смены научной парадигмы, герменевтика — не только как толкование сакральных текстов, но и как осмысление того, что уже проделано.
Герменевтика, методология и наука, видимо, никогда не выступают в чистом виде; например, история и языкознание по методу работы относятся к научным дисциплинам, по предмету и результатам — к герменевтическим дисциплинам.
Наука строилась с помощью методологических приемов. Как только наука прошла этап становления и окрепла, она стала жить и развиваться по своим собственным законам. Этот факт необходимо было осмыслить. Осмысление этого факта создало условия легализации методологии как самостоятельного интеллектуального направления (см. рис. 1). Без существования науки методологии нечего делать в этом мире. Обретение методологией той мощной силы, какой она обладает в настоящее время, требует осмысления статусов науки и методологии в их взаимосвязи. Тем самым будут определены условия равноправного существования герменевтики, методологии и науки в современном мире интеллектуальных течений.
Литература
- Бродов В.В. У истоков индийской философии. — Древнеиндийская философия. М., 1963.
- Наумов С.В. Организационно-деятелъностные игры. — «Природа» 1987, N4. —
- Рождественский Ю.В, Введение в общую филологию М., 1979.
- Филатов В.П. Об идее альтернативной науки. — Заблуждающийся разум? Многообразие вне-
научного знания. Отв.ред. и сост. И.Т.Касавин. М., 1990 - Франкл В. Человек в поисках смысла. М., 1990.
- Философский энциклопедический словарь. М., 1983 (см. ст. о Сократе).
- Щедровицкий Г.П. Синтез знаний: проблемы и методы. — На пути к теории научного знания.
М., 1984. - Вirus Н. (Н) Негmeneutiche Positionen. Schlejermacher, Dilthey, Heidegger, Gadamer. Gottingen, 1982.
- H. Die Entsbstbegrundung der Hermeneutik. Gesammelte Schriften. Bd 5 Stuttgart.1996
- .Gleixner W. H. Dei transzendentale Phanomenologie als philosophische Grundlagenforschung. Berlin. 1986
- (Hg) Zur Selbstbegrundung der Philosophie seit Kant Frankfurt a.M., 1987.
- Schleieermacher F. Hermeneutic und Kritik. FrankfurtM., 197
[1] По материалам двух докладов на семинаре «Герменевтика», г. (Пятигорск).
[2] См. сообщения В.Г.Богина и В.П.Литвинова о первых всесоюзных совещаниях по герменевтике в Твери и Пятигорске («Вопросы методологии». 1991, N 1 а также работу О.В.Карасева и В.П.Литвинова » Программа герменевтических исследований», 1991 (рукопись).
[3] В литературе можно часто встретить претензии на основополагающую роль некоторого учения. (Из последних работ см.[10; 11])
[4] Понятие димензиональной онтологии и проекций из трехмерного пространства рассматривает В.Франкл [5, с.48-49].
[5] В данном случае речь идет о научном (не о методологическом) понимании пространства, а именно о пространстве как способе восприятия предмета.
[6] Возможны и другие варианты. Например, ньютоновская картина мира представляет собой частный случай эйнштейновской картины мира.
[7] Хотя становление методологического направления относится к началу 50-х годов, о своей самостоятельности и независимости от науки оно заявило, насколько мне известно, в 80-х годах (см. 2, с. 29-331).