Научно-техническая концепция в ее дисциплинарном и междисциплинарном выражениях

 

1. I. В последние годы в сфере философско-методологической проблематики на одно из первых мест (если не по реальной значимости, то по популярности) стали претендовать проблемы изучения взаимодействия разных форм научного (и не только собственно научного) знания, поиски путей нового, современного синтеза естественных, технических и общественных дисциплин. И это неудивительно: для ХХ века характерна не только интенция на сближение и взаимодействие смежных областей научного знания и появление новых «промежуточных дисциплин» (типа физ- и электрохимии, био- и геофизики и т.п.), но и рождение таких синтетических дисциплин, как генная и социальная инженерия, инженерная психология и эргономика, техническая и экспериментальная эстетика и т.д.

Особенности их строения и развития — новая область изучения, новый и во многом еще неосвоенный объект философско-методологической рефлексии. Но это лишь одна сторона дела, обусловленная естественным расширением круга гносеологической проблематики и философского умозрения как таковых.

Не менее важна и другая сторона, непосредственно связанная с запросами общественной практики, вынужденной решать новые, во многом небывалые задачи управления и координации разных сфер и форм культурной, социально-экономической, политической, производственной (и т.п.) деятельностей. Они во многом определили распространение и популярность идеи комплексного подхода как широкой области междисциплинарных исследований и разработок, непосредственно заинтересованной в новой методологии — комплексного междисциплинарного исследования2. Ибо, с одной стороны, было ясно, что исследования, в которых предметом историко-методологического анализа выступали бы не смежные науки, а взаимодействие дисциплин, принадлежащих разным группам наук (естественным, общественным, техническим), наиболее сложны и наименее обеспечены соответствующими теоретико-методологическими средствами, а с другой — именно их анализ и его результаты способны высветить предпосылки и концептуальное содержание проблемы «синтеза знаний»3. Обращаясь к этой проблематике — объединения (синтеза) научных знаний, выработанных разными дисциплинами и проецируемых «на один и тот же» объект,— нельзя не отметить ее особого значения для становления методологического подхода, складывавшегося с начала 60-х гг. в рамках системно-структурной методологии [24, 25]. Теоретико-мыслительное освоение ситуации и проблемы синтеза знаний с помощью понятийной оппозиции (категориальной схемы) «объект-предмет» стало основой инструментальной рефлексии на пути превращения (и преобразования) содержательно-логического подхода сначала в логико-методологический, а затем и в собственно методологический. Многопредметная и многоплоскостная интерпретации междисциплинарных отношений — инвариантные образующие всех теоретических схематизаций, разрабатываемых и используемых в рамках разных форм методологической работы этого направления.

С начала 70-х гг. проблемы интеграции научного знания и взаимодействия наук начинают широко обсуждаться в русле идей комплексного подхода в философско-методологической литературе. В ней все настойчивей обосновывается мысль о необходимости оформления нового, особого направления в философско-методологических исследованиях современной науки4. Подобную точку зрения отстаивают, в частности, авторы ряда работ, посвященных обоснованию гносеологической необходимости выделения общенаучного уровня познания в современной науке, существующего наряду с философией и частными науками и обладающего своей специфической структурой5. Выделение особого, общенаучного уровня познания так или иначе включает представление о внутренней взаимосвязи процессов дифференциации и интеграции науки (знания) и тезис о приоритете именно интеграции как ведущей тенденции современной науки как таковой. Связь между общенаучным и интеграционным, как правило, такова, что «лишь на достаточно высоком уровне своего развития интеграция ведет к возникновению общенаучного знания. Этот уровень некоторые авторы определяют как внешний синтез знаний (в результате взаимодействия между различными комплексами наук — естествознанием, обществоведением и техническими дисциплинами) в отличие от внутреннего» [5, с.139].

Несмотря на сравнительную «молодость» методологической проблематики взаимодействия наук, известны попытки рационального обобщения опыта подобных исследований на верхнем «этаже» подобного взаимодействия, выделения его основных типов и т.д.6. В рамках нового направления интенсивно разрабатываются вопросы соотношения философского и специально-научного знания, общенаучности и региональности (частно-научности) средств познания, монодисциплинарного, междисциплинарного и комплексного исследования и т.д. Анализируются конкретно-исторические особенности взаимодействия смежных и дистанцированных научных дисциплин (химии и физики, физики и биологии, экономики и социологии, и т.д.), пути интеграции физического, биологического, социогуманитарного и технического знания и т.п.7.

Каковы предварительные результаты продвижения в русле новой проблематики? Специалисты в области историко-методологического анализа процессов междисциплинарной интеграции знания прежде всего подчеркивают эмпирическую неодномерность и неоднозначность интеграционных процессов, их характера и темпов8. Более того, в ряде случаев небезосновательно подвергается сомнению тот набор примеров и номинальных констатаций, который зачастую используется для демонстрации хода и результатов интеграционных процессов. С.В.Мейен отмечает: «в качестве примера сложившихся интегративных дисциплин приводятся такие гибридогенные науки, как биофизика, биохимия, геохимия, биогеохимия и т.п. Методы физики и химии были приложены к объектам биологии и геологии. Однако […] возникла не общность областей знания, ранее существовавших независимо, а просто новые области знания, обособленные друг от друга и от прежних областей. Наверное, правильнее было бы подобные <<стыковые>> дисциплины считать проявлением не интеграции, а дальнейшей дифференциации знаний» [12, с.90].

Вопрос о «природе» современных интеграционных процессов во многом остается открытым, поскольку в ходе анализа далеко не всегда удается прояснить ни то, какие именно компоненты науки участвуют во взаимодействии, ни то, как (посредством чего) они воздействуют друг на друга. На каких же путях предлагается искать ответы на возникающие в здесь проблемы?

Первый и основной связывают с преодолением эмпиризма и описательности анализа интеграционных процессов, с попытками «концептуализировать ситуацию, <<встроить>> проблему в определенный набор постулатов, допущений условий осуществимости, чтобы для начала хотя бы приблизиться к какому-то конечному числу точек зрения, допускающих формализацию и строгое обсуждение» [15, с.57]. Но сама по себе концептуализация, будучи необходимой предпосылкой, еще не в состоянии обеспечить продуктивное продвижение без ответа на вопрос, «что и каким образом» должно концептуализировать.

Определенный ответ можно усмотреть в точке зрения, требующей, «во-первых, выделить основные характеризующие прогресс современной науки процессы, а, во-вторых, при системном рассмотрении этих процессов опираться на их реальные характеристики […], выявленные в ходе науковедческих исследований. Только в этом случае утверждения о взаимосвязи наук приобретают минимальную дефинитивность и адресность, а эмпирические исследования развертываются на представительном социологическом и документальном материале» [6, с.270]. С этой точкой зрения можно согласиться, если толковать ее не столько как призыв «держаться твердо установленных фактов», а как своего рода указание на то, что «интеграцию нельзя свести целиком только к обезличенным связям научных дисциплин. Интеграция — это личные контакты ученых, это симпозиумы и конференции, это научные коллективы, включающие в свой состав специалистов разного профиля […]. Интеграция, наконец, это доступность информации, это связи научных организаций и учреждений, это полипредметность образования» [22, с.136].

Так одним из основных вопросов анализа процессов взаимодействия наук становится выбор предметных логико-эпистемологических «единиц» анализа, обладающих полнотой и целостностью по отношению к такого рода процессам. Ибо закономерности процессов взаимодействия проявляются только в отношении подобных «реальных» единиц (присущи подобным полнообъемным единицам) и служат их процессуальной манифестацией. Одновременно это означает, что исследовательская продуктивность непосредственно зависит от того, что будет предметом анализа: собственно процесс генезиса и порождаемые им формы междисциплинарного взаимодействия, или не столько он сам по себе, сколько его отдаленные результаты.

Как же реально меняется структура научного (и не только научного) знания в процессе взаимодействия научно-технических дисциплин? Как рождаются новые формы их взаимодействия? Что направляет и обусловливает эти процессы?

Эти вопросы и очерчивают ту рамку, в которую (на мой взгляд) должна вписываться проблематика междисциплинарности современных форм мышления и знания.

 

1. II. В подавляющем большинстве работ, посвященных структуре и генезису научного знания и науки (у нас и за рубежом) в качестве основной логико-эпистемологической абстракции (единицы изучения науки) используется понятие «теория», через призму которой и производится рациональная реконструкция истории науки. Причем, эта абстракция остается основной и для логико-научного (К.Поппер, И.Лакатос, Д.Агасси и др.), и для историко-научного (Т.Кун, С.Тулмин, А.Койре и др.) крыла философии и методологии науки. При всей разнице свойственных им логико-методологических подходов, то видение проблематики логического анализа науки через призму общей рамки «опыт—теория», которое было выработано еще Венским кружком, остается и их видением и их общей рамкой.

Однако «теория» — это единица генезиса научного знания, но не науки в ее целостности. И хотя такие исследователи, как Файерабенд и Агасси, признали необходимость использования психологических и социологических мотивов при создании моделей научного развития, они не предложили какого-либо продуктивного способа концептуализации подобных мотивов, без чего они способны выступать лишь в качестве эмпирических условий развития науки и научного знания. И это (на мой взгляд) неизбежно, если, строя подобные модели, не пытаться вписать саму науку в более широкую рамку и не рассматривать ее пусть как важнейший, но все же лишь один из элементов более широкого целого, как особую сферу социокультурной деятельности.

И наоборот, если с самого начала поставить перед собой задачу расширения такой рамки, то для нее схема истории науки типа попперовской (проблема1-теория-фальсификация-проблема2) явно узка и надо переходить к другой схеме и другой линии развития науки, например концепция-направление-дисциплина (включающей попперовскую схему на правах одного из механизмов). Если пойти по такому пути и выделить и разработать модель другой единицы («научная концепция»), воспроизводящей структуру и генезис именно науки как целостности в ее современном дисциплинарном выражении, то выбор такой абстракции предопределит ее синтетический, конфигуративный характер, а значит, позволит явным и регулярным путем учесть и социологические и психологические мотивы в развитии науки.

Использование намеченных принципов в предметно-тематической области изучения современных форм научно-технической деятельности позволило ввести обобщенное, структурно-функциональное представление (онтологическая модель) состава и строения отдельной (научно-технической) концепции, способное служить ориентировочным средством анализа особенностей функционирования и развития собственно познавательных (фундаментальных и прикладных) и технических наук и инженерных дисциплин применительно к линии их развития по схеме «концепция-направление-дисциплина». Хотя отправной точкой в этом случае была собственно научная деятельность и «научная концепция»9. Модель, изначально ориентированная на генезис в рамках такой «линии», позволяет (в отличие от набора признаков) рассматривать отдельную дисциплину как целостное образование относительно механизмов сохранения внутреннего единства, находящегося в тесном взаимодействии с окружением и осваивающего его «ресурсы» как условия своего существования и развития.

Какова природа такой целостности и соответствующего ее духу системообразующего «фактора», благодаря которому научная дисциплина обретает внутреннее единство? Ответ зависит от выбора подхода. С позиций деятельностного подхода (с присущим ему истолкованием содержания категории деятельности) основной процесс, обеспечивающий само существование (бытие) деятельности как действительности особого рода,— это процесс ее воспроизводства (деятельность выступает здесь как организованность, или «предмет», относительно процесса ее воспроизводства).

Выделение единицы линии «концепция-направление-дисциплина» предполагает особую форму организации научной (и шире, научно-технической) деятельности — дисциплинарную организацию и дисциплинарный же способ воспроизводства.

Современное науковедение располагает данными, позволяющими утверждать, что дисциплинарная организация современной (классической) науки носит тотальный (на определенном уровне) характер как во времени (с конца XVII в. и до наших дней), так и в пространстве (при освоении европейской наукой инокультурных регионов). Именно она выступает в качестве основной (базовой) формы существования современной науки как социокультурного феномена. Очевидно, что относительная целостность научной дисциплины подразумевает и существование, наряду со множеством научных дисциплин, особых форм их соорганизации (меж- и наддисциплинарных) в единую сферу научной деятельности.

Одним из результатов (и предпосылок) тесного взаимодействия науки и техники стало распространение дисциплинарной организации научной деятельности на деятельность техническую, что, замечу, одновременно привело к деформации идеала дисциплинарной организации и появлению современных, «неклассических» научно-технических дисциплин. Наиболее очевидны результаты оргдисциплинарного устроения сфер (технико)-научной и (научно)-технической деятельности. С этим, в частности, связаны многочисленные квалификации инженерных дисциплин в качестве (инженерных) наук10.

Таким образом, дисциплинарная организация может рассматриваться как современная (эффективная) форма организации социально-значимой деятельности как таковой, в общем случае продуктивной и за пределами науки и техники. Другими словами, выделение единицы в рассматриваемой нами линии практически одновременно приводит нас и к собственно «научной концепции», и к ее обобщенной модели — «научно-технической концепции». Причем, с формально-конструктивной точки зрения, эта единица в равной мере должна представлять на одном полюсе «концепцию», а на другом — «дисциплину»; т.е. концепция должна быть представлена как «зародыш» дисциплины, а она — как развернутая (развитая) концепция. Поэтому именно единица-дисциплина в полной мере демонстрирует специфику единицы линии «концепция-направление-дисциплина».

С точки зрения «внутреннего строения» такая единица имеет «горизонтальное» и «вертикальное» измерения. В этом случае исходная абстракция представляет научно-техническую дисциплину в «горизонтальном» измерении в виде четырех софункциональных субсистем: продуктивной (производство и воспроизводство духовных «образов» и «образцов» дисциплинарной деятельности); трансляционной (производство и воспроизводство духовных и вещных «условий» дисциплинарной деятельности); кооперационной (производство и воспроизводство «форм общения» субъектов дисциплинарной деятельности); профессионализационной (производство и воспроизводство самого дисциплинарного «сообщества»).

В рамках этой абстракции отдельная научно-техническая концепция в своей зародышевой форме оказывается в структурном отношении изоморфна продуктивной субсистеме, а в развернутой — самой дисциплине, выступая в качестве ее структурно-функционального аналога и единицы. В той же исходной абстракции, но в «вертикальном» измерении, научно-техническая дисциплина может быть представлена как субструктура трех иерархизированных видов деятельности.

Регулярное воспроизводство массовой, достаточно развитой, социально значимой деятельности возможно только на основе ее сохраняющегося «образца» — идеализированной (парадигмальной) структуры. Его носитель в «телосе» любой деятельности — метадисциплинарная деятельность (область), противопоставляемая эндодисциплинарной деятельности (области); вторая выполняет по отношению к первой продуктивную функцию (путем воплощения образца) и создает свои целевые продукты не из ничего, а преобразуя некий специфический для нее «материал»11. Как возможность деятельного преобразования он может рассматриваться как предельная, вырожденная протодисциплинарная форма деятельности (области ассимилируемых явлений). Тогда дисциплинарная организация предполагает различение и относительное обособление трех уровней научно-дисциплинарной деятельности: мета-, эндо- и протодисциплинарного. Для научной дисциплины в целом «внутренняя» (эндодисциплинарная) область может рассматриваться как своеобразное «ядро» дисциплины, оформляющее и выражающее ее специфическое внутреннее содержание. А «внешняя» (экзодисциплинарная) область выполняет здесь роль своеобразной «оболочки», обеспечивающей и опосредующей связи «ядра» с внешней «средой»: с «естественной» (природной) — через прото-, и с «искусственной» (культурной) — через метадисциплинарную области. Ассимилятивно-диссимилятивные отношения между эндо- и протодисциплинарной областями и оргуправляющие отношения между первой из них и метадисциплинарной областью — это основные внутренние связи научной дисциплины.

В свете намеченных различений дисциплинарность научной деятельности в структурно-функциональном отношении предстает как процесс и структура софункционирования ее четырех функционально необходимых видов — субсистем, имеющих трехуровневое строение.

Такая модель описывает научно-техническую концепцию прежде всего предметно, в то время как традиционная логико-методологическая проблематика ориентирована на процессуальное представление науки и научного знания. Процессуальной подобная модельная схема может стать при особом  употреблении, связанным с различением и противопоставлением двух основных процессов: структурно-функционального оформления концепции, обретения ею полнообъемности и самодостаточности — и оформления внутреннего содержания «предметных блоков», отправляющих те или иные функции в телосе концепции.

В этом случае (в рамках линии «концепция-направление-дисциплина») появляется возможность выделения в качестве основного внутреннего объективного детерминанта генезиса и необходимости преодоления по крайне мере двух типов дефициентности (недостаточности): функциональной (связанной с отсутствием или недоразвитием тех или иных структурно-функциональных составляющих) и содержательной (связанной с несоответствием друг другу содержаний различных структурно-функциональных составляющих).

Оестествление подобного употребления модельных представлений научно-технической концепции стало одним из средств выработки исходной принципиальной схемы генеза сначала научной (моно- или внутридисциплинарной), а затем и научно-технической концепции [1, 2, 16]12. Кратко описать принципиальную схему генезиса проще всего, взяв за основу, с одной стороны, ее кумулятивисткую «спектральную» линию, а с другой — логические этапы: возникновение-оформление-развитие-стабилизация. Они могут быть рассмотрены как компоненты двух периодов исторического существования концепции: «внутреннего» (возникновение и оформление) и «внешнего» (развитие и стабилизация) генезиса13.

Возникновение отдельной научной концепции (в рамках ее кумулятивистской линии) коррелятивно открытию «новых фактов» в той области явлений, которая признана ведущей для объемлющего научного направления, и попыткам их эмпирического изучения в отличие от других фактов, характерных для той же области явлений. Причем поиск свойственных им эмпирических закономерностей осуществляется с помощью уже существующих концептуальных средств, т.е. разработанных в русле других, уже оформившихся дисциплинарных концепций.

Концепция оформляется посредством модификации онтологической картины (принципа идеализации) и связанных с ней принципов схематизации, метода и представления явлений. Это происходит за счет конструирования нового идеального объекта и экспериментальной его верификации, а завершается теоретическим обоснованием и «выведением» законов поведения идеальных объектов. Здесь концепция располагает только своим собственным, внутренне ей присущим эмпирическим базисом, и на этом заканчивается период ее внутреннего генезиса.

На этапах развития и стабилизации происходит «внешняя» экспансия созданного на основе собственных эмпирических ресурсов концептуального потенциала концепции. Экспансия, прежде всего, предметная: теоретические представления, объяснительные или расчетные схемы распространяются на области явлений и артефактов объемлющего (концепцию) направления и заново переинтерпретируются в ее (концепции) новом свете. Затем следует экспансия методологическая, когда осуществляется интенсивная критика других направлений и строится программа их развития на новой концептуальной основе — т.е. своих онтологии, принципов схематизации, метода и представления. Внешний генезис включает и экспансию на приложения, когда под углом зрения новой концепции происходит освоение прикладных областей знания, «закрепленных» за собственным и смежными направлениями. Завершает внешний генезис этап философской экспансии: выработанные в рамках научной концепции теоретические принципы и установленные закономерности рефлексивно распространяются на познавательную деятельность самого исследователя и трактуются уже как принципы гносеологические.

Мне нет нужды лишний раз подчеркивать, что речь здесь идет о «поле возможностей», задаваемом принципиальной логической схемой, от которой возможны любые отклонения исторического пути конкретной научной концепции. Здесь внешний генезис концепции происходит «изотропно», равномерно во всех ее «измерениях». Концепция — это своего рода расширяющаяся после Большого Взрыва «вселенная», в центре которой располагается ее концептуальный базис, хотя реально ее границы лежат преимущественно в пределах определенной дисциплины: любая концепция в конечном счете стремится превратиться в дисциплину14.

Чтобы описать принципиальную схему генеза во всем ее объеме (и тем самым указать на отличие от кумулятивисткой), достаточно отказаться от базовой кумулятивисткой идеи, согласно которой зарождение новой концепции всегда начинается с открытия неких «новых фактов», т.е. от первородства фактологической инновации. Радикальный отказ от такой идеи состоит в утверждении, что начало новой концепции может быть положено практически любой инновацией (т.е связанной с любой определенностью концепции) — программной, методической, средство-выразительной и т.п.15 Концепция (в неклассической ее трактовке) — это генетическая единица не с одним, а со многими «входами». Главное в ее генеза не то, с чего она начинается (наоборот, в этом скорее проявляется ее неповторимая историческая судьба), а то, что принципиальной схемой полагается та «содержательная форма», к которой необходимо стремится любая продуктивная современная научно-техническая концепция.

 

III. Непосредственным эмпирическим базисом очерченных схем строения концепции и ее генезиса были концепции монодисциплинарного характера. В какой мере подобные схематизации можно использовать там, где речь идет о концепциях междисциплинарных? Что необходимо изменить, чтобы выраженное в них и через них понятие «концепция» включило в свой эмпирический объем в явной форме действительность междисциплинарного взаимодействия?

Хотя подобные вопросы по форме адресованы лишь к одной из логико-эпистемологических единиц научно-технической сферы, у них есть и более широкий контекст. Прежде всего он связан с возможностью и необходимостью (продуктивностью) выделения особого — концептуального — уровня взаимодействия естественных, технических и общественных дисциплин (в таком горизонте механизмом их взаимодействия оказывается становление и развитие междисциплинарных концепций).

В описанной схеме генеза концепции содержится зародыш концепции междисциплинарной — интенция к обобщению и выходу за свои собственные пределы. В схеме она представлена моментом «внешнего генезиса» — реализации имманентного «стремления» любой концепции стать сначала направлением, а затем и дисциплиной в целом. Но непосредственно на междисциплинарный уровень концепция (согласно этой схеме) способна выйти лишь в результате философской экспансии (характерный пример: судьба «принципа дополнительности» Н.Бора), т.е. в той форме, когда от реальной концепции остаются лишь всеобщие регулятивные принципы. Тем самым монодисциплинарная концепция становится и междисциплинарной, хотя ее отдельные концептуальные компоненты могут приобрести и метадисциплинарное значение.

В то же время, если отправляться от схемы концепции как таковой, то в ней ничто непосредственно не связано с внутридисциплинарностью. Это значит, с одной стороны, что нет никаких логических ограничений рассматривать ее как схему научно-технической концепции «вообще», а с другой — необходимо указать на ней же различия концепций внутри- и междисциплинарных.

Самый простой и очевидный здесь ход — связать эти две логические стороны полагаемой схемы с двумя различными позициями: «внешней» и «внутренней». Тогда со стороны первой (функций и назначений) междисциплинарная концепция суть единство такого же рода, что и любая другая (внутридисциплинарная) концепция (в рамках нашей схемы: процесс и структура софункционирования четырех функционально необходимых видов мыследеятельности — субсистем, имеющих трехуровневое строение). С внутренней же стороны она прежде всего «состоит из» (двух и более) внутридисциплинарных концепций, причем имеющих, в свою очередь, то же самое внешнее строение. Но кроме этой прямой разложимости необходимо, чтобы существовал еще и неразложимый «остаток» (аналог энергии связи).

Такой остаток не может и не должен быть чем-то однородным; скорее наоборот, он сам должен иметь строение концепции как таковой и представлять собой иерархическую систему категориально-определенных «рамок» (рамочную матрицу), позволяющих объединять в одну междисциплинарную концепцию ее дисциплинарные образующие на каждом уровне их иерархии и применительно к особенностям каждой из интегрируемых субсистем. С гносеологической точки зрения каждая такая «рамка» может рассматриваться как своего рода «очки», через которые те или иные аллельные образующие дисциплинарных концепций идентифицируются друг с другом, выступают как тождественные.

Таким образом, любая междисциплинарная концепция со стороны своего общего внутреннего строения (т.е. как организованность относительно процесса анализа/синтеза) может быть представлена в виде совокупности соответствующих внутридисциплинарных концепций и рамочной междисциплинарной матрицы, выполняющей функцию объединяющей их структуры связей.

Здесь «рамка» — понятие функциональное. По отношению к различным логико-эпистемологическим определенностям концепции каждая из них обладает собственным субстанциональным выражением. Рамочные конструкции могут иметь и локальный, и универсальный характер: могут вырабатываться и употребляться применительно или только к единичным междисциплинарным концепциям, или ко многим из них (в общем случае, ко всем).

Пример универсальной рамки для всех естественно-научных и инженерно-технических дисциплин — математический формализм, т.е. оперативные системы математики, выступающие теоретическими «средствами выражения» для абстрактных объектов тех или иных теорий. Еще более универсальной рамкой, по интенции охватывающей и общественные, и даже гуманитарные дисциплины, служат системные представления, вырабатываемые на разных направлениях общей теорией систем (ОТС), занятой созданием универсальных «онтологических моделей». Если математика и ОТС разрабатывают рамочные конструкции для эндодисциплинарного уровня междисциплинарных концепций, то методология (например, СМД-методология) претендует на создание универсальной метадисциплинарной рамки (рамок) для всех форм мыследеятельности, а значит и для тех, которые оформляются в виде междисциплинарных концепций.

Очевидно, степень универсальности междисциплинарных рамок, способных интегрировать внутридисциплинарные концепции, непосредственно зависит от парадигматической близости самих концепций (дисциплин). Чем изоморфнее между собой дисциплины, «скрепляемые» междисциплинарной концепцией, тем более локальный характер могут иметь рамки междисциплинарной матрицы. С самой элементарной и локальной мы сталкиваемся в случае, когда в роли междисциплинарной рамки выступает та или иная определенность одной из внутридисциплинарных концепций по отношению к другой.

Если от схемы концепции перейти к схеме ее генеза, т.е. к логико-методологическому представлению процесса обретения той или иной концепцией статуса междисциплинарной, то и в этом случае целесообразно рассматривать междисциплинарный генез как развитие и снятие генеза монодисциплинарного.

Такая генетическая схема должна включать в себя (в соответствии с общей схемой междисциплинарной концепции) процессы генезиса как внутридисциплинарных концепций, так и рамочной матрицы, необходимой для интеграции ряда концепций в одну. Причем процесс формирования матрицы не может рассматриваться как автономный и относительно самодостаточный, ибо по смыслу он — процесс связывания внутридисциплинарных процессов, тем самым от них зависящий, т.е. формальный16. Однако возможна и его косвенная содержательная интерпретация. Случай инициирования становления междисциплинарной концепции со стороны ее матричной рамки может быть рассмотрен как параллельный и независимый генез внутридисциплинарных концепций «внутри» междисциплинарной. Противоположный вариант — линейное становление и развитие концепций внутридисциплинарных, когда процесс их становления и развития инициируется после того, как внутридисциплинарная концепция-лидер обретает полнообъемное содержание. Между двумя такими полюсами существует, конечно, пространство возможных вариантов их комбинирования применительно к внутренней логико-эпистемологической расчлененности самого генезиса.

Таковы, в первом приближении, схемы междисциплинарной концепции и ее генезиса, полученные в результате непосредственного развития монодисциплинарных схем.

 

1. IV. Как некоторый пример в рамках case studies (применительно к описанным модельным схемам) можно привести результаты изучения на конкретно-исторического материале процесса становления концепции надежности (конечно, в самом общем и концентрированном виде).

Первым шагом на пути становления КН в качестве междисциплинарной стало превращение из частно- в наддисциплинарную общетехническую концепцию. Такому обобщению (и обобществлению) способствовали предпосылки объектно-онтологического и логико-методологического характера.

В объектно-онтологическом плане она оформляется как концепция «аспектная» — отражающая и выражающая новую «сторону» (способность, качество, свойство) технического объекта и, тем самым, достраивающая и дополняющая его до новой целостности. В логико-методологическом плане она с самого начала выступает как концепция «системная», ибо новое качество интегрировало целый ряд более частных свойств, аналитически выделяемых и конструктивно определяемых (формируемых) в техническом объекте, тем самым их систематизируя и обобщая.

Наряду с отмеченными частнодисциплинарными сложились и междисциплинарные предпосылки, которые способствовали превращению КН в общетехническую. Речь идет о системно-структурном подходе, развитом в рамках ОТС и ее различных версий кибернетического толка (прежде всего, системотехнического и системологического). Эти общесистемные идеи (представления) как «рамочные» легли в основу принципов идеализации и схематизации КН технических систем как общетехнической.

Возникновение и оформление КН в сфере техники и технической науки — важнейшая, но лишь одна сторона становления междисциплинарной концепции. Другая — это процессы в сфере психологии, готовившие почву для ассимиляции нового концептуального содержания.

Одновременно в рамках профессионально-практической психологии оформляется и обособляется ее новое направление и дисциплина — психология инженерная, внутренне связанная с современными проблемами создания и эксплуатации технических систем военного, а затем и общего назначения. Учет человеческих факторов при создании технических систем — такова была первая программная установка дисциплинарного оформления инженерной психологии. Тем самым пересеклись области явлений и артефактов профессионально-практической психологии (инженерной психологии), технической науки и техники, и в центре этого взаимопересечения оказалась техническая система, «технический объект».

Другими словами, уже на протодисциплинарном уровне складываются объектно-онтологические предпосылки их сближения и взаимодействия, обусловленные потребностями и самим ходом научно-технического прогресса.

Но и на другом — метадисциплинарном — «полюсе» намечаются предпосылки сближения и взаимодействия между ними. Речь вновь идет о системно-структурном и информационном подходах в лице, например, общекибернетических представлений о субстанциональном значении «информации» и их влиянии на принципы идеализации и схематизации современной психологии. Они же выступают в качестве универсальных междисциплинарных рамок для технических и психологических концепций. В это время идеи и методы когнитивной психологии, взявшей на вооружение принципиальную схему «машинной» обработки информации, оказывают определяющее влияние на концептуальный строй и язык всей системы психологического знания и, особенно, на профессионально-практическую психологию.

Наконец, нельзя не отметить еще один канал взаимодействия технической и психологической наук — организационный (организационную рамку): участие психологов (инженерных психологов) в проектировочных бригадах при разработке новой техники и освоении ими проектного мышления и деятельности (проектной мыследеятельности). В результате, общетехническая (праксеологическая) парадигма становится непременной составляющей парадигматики профессионально-практической психологии.

Казалось бы, налицо образование необходимых внешних предпосылок для обретения общетехнической концепцией междисциплинарного статуса. Однако непосредственное ее утверждение в таком качестве в силу существующих концептуальных различий между сферами технических и общественных наук было или невозможно, или нерационально. На их стыке возникает особое, промежуточное квазидисциплинарное образование-медиатор — научное направление, опосредующее взаимодействие технической науки и профессионально-практической психологии — теория эффективности и надежности комплексных систем «человек-техника».

Область явлений и артефактов этого направления объединила соответствующие области явлений: на одном полюсе расположились технико-технологические системы, на другом — организационные. В основу концептуального аппарата нового направления были положены принципы идеализации и схематизации (прежде всего, вполне определенная оперативная рамочная система математического формализма) общетехнической теории надежности. Именно это определило и основные достоинства, и основные недостатки КН как концепции междисциплинарной, ограниченный и дефициентный характер сложившейся формы междисциплинарного взаимодействия.

Дефициентность проявилась, в частности, в появлении двух различных способов и результатов (тенденций) концептуального взаимодействия психологии и технической науки в процессе становления КН: прямого, связанного с оформлением отдельной проблемно-тематической области, воспроизводящей в психологии парадигму технической КН в целом, и косвенного, в котором это понятие стало принципом системной организации концептуального аппарата профессионально-практической психологии.

 

1. Артыков Д.Р., Пископпель А.А. Схема описания концепции в истории психологии.— Информационный листок, препринт, Самарканд, 1980.
2. Артыков Д.Р., Пископпель А.А. Философия «радикального бихевиоризма» — завершающий этап концепции Б.Ф.Скинера. — Вестник МГУ, Сер.14 Психология, 14, 1981.
3. Взаимодействие наук. М., 1984.
4. Взаимодействие наук как фактор их развития. Новосибирск, 1988.
5. Готт В.С., Семенюк Э.П., Урсул А.Д. Общенаучные формы и средства познания.— Философские науки, 16, М., 1978.
6. Дисциплинарность и взаимодействие наук. М., 1986.
7. Интегративные тенденции в современном мире и социальный прогресс. М., 1989.
8. Естественно-научное и социогуманитарное знание: методологические аспекты взаимодействия. Л., 1990.
9. Карпинская Р.С. О философских основаниях интеграции биологического и социогуманитарного знания. — В кн.: Пути интеграции биологического и социогуманитарного знания. М., 1986.
10. Кедров Б.М. Взаимодействие наук как общественная проблема.— В кн.: Методологические проблемы взаимодействия общественных, естественных и технических наук. М., 1981.
11. Маркарян Э.С. Интегративные тенденции во взаимодействии общественных и естественных наук. Ереван, 1977.
12. Мейен С.В. Типологические аспекты интеграции физического, биологического и социогуманитарного знания. — В кн.: Пути интеграции биологического и социогуманитарного знания. М., 1986.
13. Методологические проблемы взаимосвязи и взаимодействия наук, Л., 1970
14. Методологические проблемы взаимодействия общественных, естественных и технических наук, М., 1981
15. Петров М.К. Природа и функционализация процессов дифференциации и интеграции в научном познании.— В сб. «Методологические проблемы взаимодействия общественных, естественных и технических наук». М., 1981
16. Пископпель А.А. Наука, деятельность, дисциплинарность.— Философские науки, 16, 1990
17. Пископпель А.А. Период зарождения в схеме изучения процесса научного творчества (на материале дарвиновской концепции происхождения видов) // Вестник МГУ, Сер.14 Психология, 126, 1984
18. Пископпель А.А. Опыт логико-методологической реконструкции открытия Г.Менделем законов наследственности.— Вопросы методологии, 1 3-4, 1992.
19. Пути интеграции биологического и социогуманитарного знания. М., 1986.
20. Разработка и внедрение автоматизированных систем в проектировании. М.,1975.
21. Розин В.М., Москаева А.С. Предметы изучения структуры науки.— В кн.: Проблемы исследования структуры науки, Новосибирск. 1967.
22. Розов М.А. Процессы и механизмы интеграции и развития науки.— В кн.: Интегративные тенденции в современном мире и социальный прогресс. М., 1989.
23. Сичивица О.М. Сложные формы интеграции науки. М., 1983.
24. Щедровицкий Г.П. Проблемы методологии системного исследования. М., 1964.
25. Щедровицкий Г.П., Садовский В.Н. К характеристике основных направлений исследования знака в логике, психологии и педагогике. Сообщения I-III — Новые исследования в педагогических науках, Вып. 2,4,5, М., 1964-1965.
26. Щедровицкий Г.П. Синтез знаний: проблемы и методы.— В кн.: На пути к теории научного знания. М., 1983.

 

Примечания

1. Статья подготовлена в рамках исследовательского проекта, поддержанного РГНФ (грант 1 96-03-04597).
2. Комплексный подход (метод) — особая форма взаимодействия наук, где «речь идет о глубоком, коренном, качественном изменении в самой структуре научного знания, о полном перевороте в методологии науки, о том, что начинает ломаться веками утвердившееся членение науки на отдельные ее отрасли и зарождается принципиально новый подход к самой основе того, что именуется наукой» [10, с.36].
3. Ср. напр., с точкой зрения, согласно которой именно эти исследования способны стать прототипом и выступить «как интегративно-эвристический принцип методологии научного поиска, в особенности при решении комплексных, общенаучных и глобальных проблем, возникающих в ходе современной научно-технической революции» [5].
4. См. напр. [13, 11, 14, 3, 6, 4, 8].
5. К общенаучным, в этом случае, как правило относят ряд понятий (алгоритм, информация, модель, система, и др.) и методов (аксиоматический, системно-структурный, теоретико-информационный и др.), ставших неотъемлемой принадлежностью концептуального аппарата современных научных дисциплин самого разного свойства, а также такие формы познания (познавательные категории), как идеи, гипотезы, принципы, концепции и т.д.
6. См., напр. [3, 23].
7. См. специализированные сборники [19, 7, 8].
8. Часто он звучит подобно такому: «взаимодействие биологического и гуманитарного знания — это скорее запрос, нежели научная реальность, поскольку сложившееся веками различие между ними дает себя знать постоянно и на всех уровнях развивающихся контактов» [9, с.23].
9. См. [18, 16, 17, 2, 1].
10. В этой квалификации есть рациональное зерно: указания на то, что современная инженерная деятельность (на определенном уровне) организована так же, как и научная (т.е. дисциплинарно), и что в их состав входят одни и те же логико-эпистемологические единицы (проблемы, знания, идеальные объекты, теоретические схемы, модели и т.п.). Однако, она неявно чревата отождествлением (научно)-технической и (технико)-научной деятельности, а значит, гносеологической и праксеологической установок сознания.
11. Для дальнейшего ее расчленения может быть использована схема научного предмета, включающая такие логико-эпистемологические «единицы» (блоки), как «цели и задачи», «объект», «средства выражения и оперативные системы», «методы и процедуры», «знания», «исходный материал», «продукт» и т.п. (см. напр. Розин и др. в [20, 26]). Каждая из таких единиц задает элемент функциональной структуры деятельности (функциональное место), а категориальный характер той или иной деятельности определяется особенностями самого содержания (наполнения).
12. Оно стало средством преобразования представления о генезе науки и научного знания (взятого, тем самым, в качестве основы), выработанного в рамках классической, кумулятивной «картины мира развития науки». Так в рамках новой схемы кумулятивистская схема выступает как один из возможных (предельный) вариантов развития.
13. Противопоставление внутреннего и внешнего используется здесь прежде всего в отношении «области явлений и артефактов» концепции.
14. Это генезис еще не научно-технической, а собственно научной концепции, в которой продуктивная субсистема — субсистема исследования — носитель и выразитель качественного своеобразия именно научных дисциплин. В своей обобщенной форме продуктивная субсистема (духовно-практическое производство) может быть в равной мере связана с «производством» знаний (как в случае исследования) и с «производством» замыслов или вещных функций.
15. Это утверждение имеет репрезентативный круг верифицированных прецедентов в истории науки, не говоря уже о технике.
16. Он может стать содержательным в случае прямого и непосредственного артифицирования процесса формирования междисциплинарной концепции «сверху» из метадисциплинарной действительности и должен будет представлять процесс оргуправления ее становлением и развитием.