- 1. Визуальные метафоры составляют какой-то глубинный слой нашего осознания себя и мира и мы этого не замечаем до тех пор, пока не произойдет их смена. Сегодня эта смена происходит и идет мучительный поиск и отбор новых метафор, которые смогли бы определить суть происходящих перемен и закрепить их в сознании, организовать поле понимание.
“Экранная культура”, “визуальная среда”, “клиповое сознание”, “виртуальная реальность” и т.п. стали достаточно обыденными выражениями, которые презентируют этот поиск.
Задача состоит в том, чтобы рассмотреть за появлением новых имен содержательный сдвиг, определяющий иной способ видения и выразительности визуальных форм.
Как я полагаю, наиболее заметный сдвиг произошел от господства проективных форм визуализации к распространению траекторных.
Этот переход хорошо демонстрируется не только на материале, например, электронных игр или информационных блоков, но прочитывается и в структуре художественных произведений. Само устройство операционной системы “Виндоуз” активно внедряет в массовое сознание способ навигации между окнами, сборки изображений по многим маршрутам и процедурам. Не менее показательно и устройство делового дневника или “органайзера” с разбиением пространства дел на множество отдельных хронотопов, что задает для менеджеров возможность соотносить разные работы и периоды.
Безусловно, траекторное видение не появилось сегодня в связи с компьютеризацией, а формировалось в течение долгого периода. Так, например, способы монтажа кадров в кино или разнородных пространств в архитектуре уже проявились в начале века. Меня в этом тексте волнуют не проявления траекторности в искусстве, а движение языка представлений о современном мире, выраженное через набор визуальных метафор.
- 2. Период Возрождения во многом определен изобретением перспективы и оформлением позиции наблюдателя, перспективное видение, а позже разработанное Монжем проективное мышление стали фундаментом новоевропейской культуры.
Точка зрения и картина, проекция и проект, позиция наблюдателя и эксперимент, эволюция и революция, исторический процесс и стадии развития — вот далеко неполный список базовых понятий, а ранее визуальных метафор новоевропейкой технической культуры. Я сознательно ограничиваюсь технической (т.е. представимой через способы работы) культурой и мало затрагиваю развертывание символов и архетипов таких, как хаос, космос или вода и огонь (что уже прекрасно делали Г.Башляр или М.Элиаде). Понятно, что эти метафоры выражали общее движение представлений об устройстве общества, прежде всего, в аспекте его целосности, единства и универсальности. Название эпохи “Просвещение” отсылает к декартовской метафоре “свет разума” (видимо, в оппозиции к фаворскому свету), и все остальные визуальные метафоры толкуют оптику этого света.
Картина — вот то место, где этот свет проявляется, оформляется и наглядно предъявляется познающему субъекту (вспомним возрожденческую полемику о преимуществах живописи перед архитектурой и скульптурой), и научная картина мира есть квинтэссенция всех картин. В философии и методологии неким предельным основанием стала онтологическая картина — то изображение целого, которая задает способ его существования. Картинное представление базируется на идеях соответствия точки зрения и правил проецирования, наличия противопоставленности того, кто изображает, и того, что изображается, формирования представлений об объекте, субъекте и предмете, как способе установления процедур прорисовки картины (субъект из своей точки зрения или позиции изображает объект по правилам определенной предметности).
- 3. Вся эта оптика хорошо работала, пока не усомневались идеи европоцентризма, т.е. научного прогресса, и не началась борьба различно ориентированных картин мира (очень демонстративна книга К.Ферро “Как преподают историю в разных школах мира”).
В условиях мирового сотрудничества, поверх множества картин мира, например, при создании и реализации международных проектов, стали складываться иные способы видения целого — полиэкранные и траекторные. Но переход этот происходит на фоне и за счет более глубинных и кардинальных сдвигов.
Во-первых, переходе в топ-менеджменте от ориентации на идеологию (идеология всегда представляется через единую картину мира) к ориентации на принципы соорганизации в общих работах и проектах.
Во-вторых, смене одного из основополагающих архетипов культуры “Центра” на архетип “Сети” (“ризомы”по Ж.Делезу) и, соответственно, мифологемы власти (как эманации центра) на мифологему пути или метода (как “освоения” или образования сети).
В‑третьих, складывании поверх “связанных” форм жизни общины-общества дискретных форм организационных отношений внутри и между современных корпораций, что предполагает иные способы самоопределения или видения себя и других.
- 4. Траекторность предполагает иные оптические критерии чем картинность, например, определенность вместо ясности, ориентированность вместо четкости и т.п. и главное — иное понимание светности.
Центральный источник света (Бог, Разум) заменяется множеством самосветящихся источников, а естественность света – его искусственным порождением. Кроме того, этот источник света можно включать и выключать.
Свечение экрана дисплея или телевизора — самый обыденный пример нашего внимания к этим источникам, как и любовь к поп-звездам. Недаром появилась метафора Божественной Среды у Тейяра де Шардена и, вообще, среда. Средовые отношения и формы ее представления через насыщенность, сложность, неопределимость характеристик из одной точки включенности (и непостижимости внешним наблюдением) как-то неизбежно отсылают к современной физике, и не только к запомнившейся картинке из учебника, на которой частицы прочеркивают свой след в камере Вильсона, но и ко всей ее интеллектуальной атмосфере одновременной множественности, относительности и дополнительности представлений.
- 5. Меняется не только оптика, но и геометрия представлений. Основной сдвиг происходит в переходе от центрических и иерархических представлений общественных связей к матричным и сетевым представлениям организационных отношений. Метафоры “сотовости” или “полиэкранности” хорошо репрезентируют эту матричность. Кристофер Александер уже давно зафиксировал это в афоризме ”город — не дерево” (имея в виду тип иерархического графа при математическом моделировании структуры города и указывая на большую адекватность графов типа “решетки”).
- 6. Соответственно и динамика развития, характерная для представления структурных преобразований, описываемых из предметных или деятельностных позиций, сменяется динамикой развертывания отношений определенности (и здесь появляется метафора сфер отношений, т.е. таких феноменов, “центр которых везде, а окружность нигде”). Способ работы в позиции сменяется или, вернее, дополняется способом фокусировки и техникой “выворачивания” через фокус. Способ фокусировки и его базовая процедура выворачивания — квинтэссенция нового способа представления мира, хотя его поэтическая формула была выделена еще В.Блейком:
В одном мгновенье видеть вечность,
Огромный мир — в зерне песка,
В единой горсти — бесконечность,
И небо —в чашечке цветка”.
Другими словами, посредством какого-либо способа задания определенности представлений (фокусов общих схем, технических средств, предметных теорий, культурных образцов и т.п.) прорисовывается то, что значимо в данной ситуации коммуникации или организации работ. Овладение переходами из одного фокуса представлений в другой и составляет момент траекторности в самодвижении и суть образования.
- 7. В целом произошла тотальная смена всего комплекса метафор, и можно говорить, что утверждение М.Хайдеггера о “времени картины мира” следует сегодня понимать как исчерпанность картин мира для понимания сегодняшних изменений. Возможно, следует говорить о модусах или модальностях представления мира. К такому полаганию меня сподвигла распространенная метафора “виртуальной реальности”. Это нелепое словосочетание вызвало сначала отторжение, а затем — поиски его осмысленности. И мне стало понятно, что кроме виртуального модуса представления реальности (в образах, тропах…) следует говорить о мнимом (с опорой на “Мнимости в геометрии” П.Флоренского для развертывания символов, архетипов, имен …), идеальном (для развертывания теорий, моделей, формул, исчислений…), действительном или действенном (для развертывания схем, принципов организации действия) модусах.
- 8. Картина, по мысли Хайдеггера, решает вопрос о существовании, и это было актуально и справедливо для эпохи господства европейской науки (лекция “Время картины мира” была прочитана в 1938 году, а несколько ранее П.Флоренский в своих “Итогах” уже говорит о кризисе иллюзионизма науки). В период становления образования как ведущей интеллектуальной деятельности приоритет переходит к вопросу о содержании (вопрос о существовании множества разнородных форм неразрешим ни в какой логике, задающей границы целого для этой множественности), т.е. о том общем, что удерживается в процессе образования.
Содержание представляется параллельно и одновременно (вопрос о времени содержания в отличие от времени существования в его метафорах пока для меня еще не определен, хотя, думаю, в бесчисленных фентази, т.е. виртуально, эти метафоры уже давно представлены) во всех модусах, а задача удержания целого решается процедурой конфигурирования.
- 9. Конфигурирование является весьма показательной новой метафорой противопоставленной идее синтеза. За ней стоит иной опыт визуализации в очень примитивной форме представленный в клипах.
Синтез можно представить как форму совмещения разнородного в единое целое за счет утраты исходными единицами собственных границ, а конфигурирование, сохраняя дискретность, задает целостность за счет отнесений.
- 10. В период начала Средних веков метафора Пути в христианстве уже задавалась как базовая (Путь к Богу, крестный путь, феномен паломничества, лабиринты на полах соборов и т.п.) и, вероятно, это есть необходимый компонент переломных времен, образования новых конфигураций культуры (обратите внимание, как часто путь упоминается в псалмах Давида ). Вскоре он сменился метафорой “иерархии”, которая соединяет идеи центра и развертывания, но опять базируется на архетипе Центра.
Бл. Августин мучительно осознавал и соотносил новые метафоры Пути. Он задал представление о христианской истории и развитое представление о сути времени, представив его изменением души и в душе (“В тебе, душа моя, измеряю я время”. Исповедь. Кн.11.30). Это предельно личное отношение ко времени, видимо, характеризует время содержания. Время существования, в первую очередь, независимо от субьективности вплоть до необходимости изобретения механических часов и других эталонов, а только, во вторую очередь, на фоне всеобщей универсальной размерности, можно говорить о индивидуальных восприятиях.
Время содержания — многофокусное, с акцентированными переходами и разрывами, а траектория движения по фокусам и через переходы, есть, видимо, время развертывания содержания, и, в этом смысле, оно персонально и зависит от наших намерений и усилий.
- 11. Вероятно, генезис европейской культуры можно представить как смену мифологем Града небесного (бытия, видимого только в откровениях, образца всех градов земных), Града мирского (существования проекций идеальной модели и рационального проекта правильных форм жизни ) и Града персонального (содержания коммуникации, промежутка, образованного персональной траекторией в ее отнесении к другим персональными траекториями ).
В этих заметках отмечены разнородные изменения и вряд ли стоит искать доказательность. Претензии автора дальше показа общего направления изменений не заходят.