Русская идея: демократическое развитие России

У этой публикации большая история, и для понимания предлагаемой концепции надо обозначить хотя бы основные ее (истории) вехи.

Все началось в 1950-х гг., когда на философском факультете МГУ возникло методологическое движение, у истоков которого стояли Б.Грушин, А.Зиновьев, М.Мамардашвили и Г.Щедровицкий. Постепенно их пути разошлись, и бессменным лидером движения на протяжении последующей трети века оставался Г.Щедровицкий. Ему и группировавшимся вокруг него интеллектуалам довелось создать новую школу мысли, не признававшейся в этом качестве официальной советской наукой, но ставшей, как делается все более очевидным, одной из лидирующих во второй половине ХХ века.

Все это надо иметь в виду, чтобы понимать, откуда взялись используемый авторами деятельностный подход и далеко не общепринятая трактовка категории «развития», насколько тесно они связаны с новейшей историей русской мысли и как могла родиться предлагаемая концепция, поводом для формирования которой послужил Указ Президента Б.Ельцина от 4.02.94 о разработке «концепции перехода России на модель устойчивого развития».

Работа над концепцией была начата группой экспертов в составе проф.М.Раца, М.Ойзермана, Б.Слепцова и С.Тарутина в ходе проводившегося Минприродой России в 1994 г. открытого конкурса и продолжалась в рамках деятельности созданной во исполнение Указа Президента рабочей группы Минэкономики, а также Комитета по экологии Госдумы, где была поддержана заместителем председателя Комитета В.Тетельминым, зав.сектором Комитета Е.Нестеровым, экспертом А.Шрамченко и рядом депутатов самой разной политической ориентации.

Свою нынешнюю редакцию текст обрел на семинаре, в рамках которого разрабатывается концепция обеспечения национальной безопасности России. Участниками семинара, помимо названных выше экспертов, являются: Л.Вдовиченко, С.Викулов, А.Коновалов, С.Кортунов, С.Ознобищев.

Публикуемый далее текст состоит из введения, краткого изложения концепции развития России и комментариев к ней.

 

 

 

Введение

 

Осуществляемые в России многочисленные и разнообразные реформаторские усилия почему-то не приводят к желаемым результатам, а нередко их плоды оказываются прямо противоположными исходным замыслам реформаторов. Что-то у нас не работает в системе реализации замыслов, почему они, даже приобретая форму законов и президентских указов, остаются чаще всего благими пожеланиями.

Мы боимся, что Указ Президента о разработке «концепции перехода России на модель устойчивого развития» ждет та же участь. Во-первых,то, что мы разработаем во исполнение Указа, не будет концепцией, а во-вторых, чем бы оно ни оказалось и как бы ни было названо, оно не будет реализуемо. В данном случае эти опасения усугубляются тем, что никакой «модели» устойчивого развития не существует и никто в мире не имеет опыта устойчивого развития. Между тем, этот Указ — единственны йофициальный документ, в котором ставится вопрос о нашем концептуальном видении будущего России на перспективу.

Для разработки такого рода концепции, а тем паче для еереализации, у нас нет необходимого опыта, а это требует перенесения внимания с содержания будущей концепции на основания и необходимые формы организации коллективной работы, которыми мы пока не владеем. Подобные концепции не разрабатываются ни в министерских кабинетах, ни в научных лабораториях и не реализуются с помощью общенациональных целевых программ и планов действий.

Иными словами, мы находимся в проблемной ситуации, и первым шагом нашего собственного развития могла бы стать разработка недостающих нам методов и средств, понятий, представлений и форм организации совместной работы. Этим вопросам посвящена вторая часть публикуемых материалов. Первую же составляет та версия концепции демократического развития России, (в отличие от «перехода на модель…»), которую мы можем предложить во исполнение Указа. При этом мы считали бы более продуктивным обсуждать не разные версии концепции — надеемся, что вниманию читателей их будет предложено много, — и, тем более, не разные их предметные срезы наподобие экономического или экологического, а стоящие за ними основания, системы используемых авторами методов и средств и предлагаемые формы организации и процедуры коллективного мышления и деятельности.

Такая рефлексивная организация работы дает надежду, что, если повезет, мы сможем прорваться к сути дела: к смене господствующих подходов, парадигмы, мировоззрения, о которых все говорят, но которая сама отнюдь не дается в руки и которой, наверно, как раз и нехватает для реализации наших замыслов, при всем своем разнообразии так или иначе направляемых их авторами на благо России.

Эта публикация адресована интеллектуальной элите и не претендует на то, чтобы восполнить идеологический вакуум в нашем обществе. Мы считаем первичным концептуальный вакуум, предлагаем начать с его заполнения, а уж потом заняться (среди прочего) идеологией. Прочее — это разработка частных концепций, программ, стратегий, политик, оргпроектов и планов, опосредующих реализацию концепции развития России в социокультурной действительности.

Публикацией этих материалов мы преследуем три цели: во-первых, сделать наши соображения предметом критики и проблематизации, которые необходимы для дальнейшей работы; во-вторых, по возможности расширить круг ее соучастников, реализуя тем самым здесь и теперь исповедуемые нами принципы демократии участия; в-третьих, по возможности содействовать переводу обсуждения такого рода вопросов из феноменального в идеальный план, где, на наш взгляд, только и стоит искать так необходимые нам ответы.

Наконец, подчеркнем, что мы отнюдь не претендуем на истинность всего последующего. Концепции вообще должны проверяться скорее на релевантность культурно-исторической ситуации и на реализуемость, а не на истинность, тем паче когда речь идет о будущем России — предмете, при всех обстоятельствах скорее политическом, чем научном. В этом пункте мы солидарны с известным теоретиком менеджмента П.Вейллом:»…В практическом плане мы имеем всего лишь взаимные перспективы, и у нас нет внешнего стандарта истины, лишь множественность мнений, из которых мы можем выбирать».

 

 

 

Концепция демократического развития России

(в кратком изложении)

 

 

Преамбула

 

Разделяя идейную направленность документов, принятых в 1992 г. в Рио-де-Жанейро на Конференции ООН по окружающей среде и развитию, Российская Федерация избирает для себя путь развития, обеспечивающий в долгосрочной перспективе сбалансированное решение задач развития Человека и общества, повышения качества жизни, создания достойной среды обитания Человека, включая охрану природы и разумное использование наличного природно-ресурсного потенциала с перспективой приумножения ресурсов.

Настоящий текст представляет собой политический документ, который следует понимать скорее всего как заявление о намерениях, предназначенное для широкого общественного обсуждения. Такое обсуждение является для нас необходимой и важнейшей составной частью дальнейшей работы над развернутой концепцией, содержащей углубленную проработку и обоснование предлагаемых подходов и принципов развития России.

 

1. Развитие — объективное требование времени

Идея «устойчивого развития» как новой культурной парадигмы появилась в конце XX века благодаря осознанию того обстоятельства, что естественная эволюция загнала человечество в тяжелое положение, где:

* расходование наличных ресурсов опережает формирование новых;

* распределение ресурсов крайне неравномерно, что дестабилизирует ситуацию как в отдельных странах (богатство-бедность), так и в мире в целом;

* происходит деградация природной среды, в биосфере развиваются необратимые негативные процессы;

* до последнего времени отсутствовали новые идеи, концепции, программы, способные изменить сложившуюся ситуацию.

В качестве такой идеи мы принимаем идею развития, которое должно сменить господствующую до настоящего времени естественную эволюцию человеческой цивилизации. Эта идея созвучна духу русской философии, в особенности мыслям В.И.Вернадского о ноосфере (сфере разума), в которой человеческое мышление и деятельность становятся основной созидательной силой на Земле. Созвучие идей развития традициям и духу россиян создают благоприятные условия для их воплощения в России. На базе этих идей может быть построена понятная всему населению перспектива, в направлении которой осуществляются преобразования российского общества. Таким образом, предлагаемые идеи могут стать содержательной основой общественного согласия и явиться консолидирующим началом для политических сил, имеющих демократическую орентацию и принимающих рамку права. Эти идеи также могут послужить содержательной основой для реинтеграции республик СНГ, избравших путь демократического развития.

 

2. Россия на пороге XXI века

К концу XX века Россия освободилась от гнета тоталитарной системы. Мы заплатили за это бесконтрольным распадом СССР, снижением уровня и продолжительности жизни большинства народа, но обрели в результате самое главное — свободу, разгосударствление значительной части хозяйства и возможность построения открытого общества. Мы обязаны использовать эти завоевания на благо своей страны, а для этого необходимо честно и нелицеприятно взглянуть на сложившуюся ситуацию.

Мы унаследовали от старой системы ее специфические формы ментальности и общественного сознания, нежизнеспособную хозяйственную систему и непригодную для достойной и здоровой жизни окружающую среду. В результате проводимых реформ, наряду с несомненными достижениями, обострились старые и возникли новые разрывы в жизни общества и страны.

1) Новая плюралистическая система человеческих ценностей пришла впротиворечие с нашей ментальностью, основанной на том или ином, но «единственно правильном» учении. Достоянием общественного сознания нестало понимание того, что таких учений не может быть в принципе. Вместо поисков общих оснований и согласия мы ищем способы победить оппонентов, которых по-прежнему чаще всего считаем врагами. Мы остаемся пока рабами сложившегося менталитета.

2) Усугубляется разрыв между словом и делом, характерный для советской системы. Принимаются новые законы и указы, которые не имеют механизмов реализации. Несовершенна и не упорядочена сама сфера принятия и осуществления решений. В результате утрачивается правосознание, нарушения правопорядка принимают массовый характер, что, в свою очередь, приводит к чрезмерному социальному расслоению общества, создает условия нестабильности и опасности социальных и национальных конфликтов.

3) В то время, как в развитых странах основной ценностью стал «человеческий капитал» (знания, интеллект), мы по-прежнему считаем необходимым направлять все усилия на материальное производство, которое остается у нас фетишем. При гипертрофии производственной сферы недоразвита сфера услуг.

4) Бюджетную политику мы стремимся, как и прежде, ориентировать на сферу производства в ущерб воспроизводству и развитию, а в конечном счете, в ущерб интересам Человека: образованию, медицине, обеспечению безопасности, формированию здоровой среды обитания.

5) Сохраняются устаревшие технологии: энерго- и материалоемкие, загрязняющие природную среду. Не производится в необходимых объемах реконструкция и ремонт инфраструктурных сетей, объектов промышленностии городского хозяйства. Неоправданно большие средства расходуются на поддержание ненужной в современных условиях огромной армии.

6) Недопустимо медленное формирование структур гражданского общества тормозит становление правового государства. Сохраняется перелицованная административная система и отчуждение народа от власти.С другой стороны, сказывается недостроенность и нестабильность структур демократических институтов власти. В их деятельности отсутствует баланс и разделение сфер полномочий. Эти факторы по-прежнему способны поставить под угрозу успех реформ и построение демократии в России.

7) Формирование рынка идет однобоко; в частности, не создается рынок интеллектуальных продуктов, в результате чего интеллектуальные ресурсы России остаются невостребованными. Разрушаются системы образования, проектирования и науки.

Наконец, до сих пор не выработана общая концепция реформ. Вместо структурной перестройки в стране происходит практически неуправляемая трансформация хозяйства и общества, где под частичным контролем находятся лишь макроэкономические процессы.

 

3. Рамки и принципы концепции

«Устойчивое развитие» — не более чем метафора. Развитие всегда сопряжено с удачами и неудачами, спадами и подъемами. Устойчивой, постоянной может (и должна) быть только наша ориентация на развитие, удержание развития как важнейшей национальной ценности.

При этом мы различаем исторический процесс становления посттоталитарной России и ту политику, которую мы можем осуществлять, так или иначе влияя на этот процесс. Говоря о концепции развития России, мы, конечно, имеем в виду соответствующую политическую концепцию: история нам не подвластна.

Развитие России мыслится в рамках права и диалогичной организации мышления и деятельности.

Рамка права означает принятие принципа формального равенства всех граждан России (включая и власть предержащих) перед судом и законом. В рамках права не может быть врагов, а могут быть только оппоненты, соперники, противники. Все конфликты могут разрешаться при этом либо политическими средствами, либо в судебном порядке.

Рамка диалога означает признание того, что все люди, все народы — разные. Каждый имеет право на свои подходы и взгляды, но никто не имеет оснований объявлять их единственно верными и добрыми. Отказывая себе в праве на такие безосновательные претензии, мы получаем возможность мирного сосуществования и важнейший ресурс развития во взаимодействии разных подходов, интересов и взглядов, разных культур.

Такая организация жизни возможна только в условиях открытого общественного устройства, включающего триаду рыночного хозяйства, гражданского общества и правового государства. Как свидетельствует опыт развитых стран, в иных условиях устойчивое развитие в принципе невозможно.

Концепция развития России строится на следующих принципах.

1) Человек есть мера всех вещей. Речь идет, с одной стороны, об освобождении человеческого духа и развитии личности, а с другой — о повышении качества и продолжительности жизни. Во главу угла ставится при этом не формирование «нового человека» (человек, разумеется, остается прежним), а создание нового образа мышления, нового мировоззрения, обогащение арсенала методов, средств и форм организации мышления и деятельности.

2) Человек мыслится как единство трех ипостасей: духовной личности, социального индивида и биологического организма. Сообразно этому окружающая Человека среда представляется как имеющая три основных среза: духовный (интеллектуальный), социокультурный и материально-вещественный (включающий как первую, так и вторую — рукотворную — природу).

3) При этом определяющее значение имеет мышление Человека, а негативные явления социального, экономического и экологического порядка суть только следствия и результаты наших недостаточно продуманных и не обеспеченных решений. Предметом первоочередной заботы поэтому должно стать развитие мышления и деятельности, а по сопричастности к нему — развитие Человека и общества. Необходимое «латание дыр» и «тушение пожаров» должно встраиваться в контекст развития в рамках обеспечения безопасности.

4) Важнейшим условием развития общества и страны является ощущение ее гражданами защищенности (которое следует отличать от безопасности), внимания к нуждам каждого со стороны властей. Это предполагает эффективные гарантии неприкосновенности частной жизни и частной собственности и постоянное демонстративное соблюдение власти закона, обеспечивающей как помощь и поддержку нуждающимся, так и пресечение любых правонарушений, в каких бы формах и сферах деятельности они ни происходили.

5) Мы различаем и противопоставляем развитие и функционирование, развитие и рост, развитие и естественную эволюцию. Под развитием общественных систем подразумевается реализация особым образом организованных мышления и деятельности, направленных на преобразование общественных и хозяйственных систем в сторону обогащения арсенала средств, умножения возможностей и ресурсов, увеличения числа степеней свободы, увеличения многообразия.

При этом устойчивым может быть только такое развитие, которое не разрушает сложившиеся в стране механизмы функционирования и воспроизводства этих систем, а накладывается и идет как бы поверх них, по возможности плавно их реформируя.

6) В рамках развития «потребности» и «ресурсы» трактуются не как естественные, неизменные, подлежащие соответственно удовлетворению и распределению, а как форируемые искусственно и исторически изменчивые. Мы формируем у своих детей те или иные потребности, создаем (через посредство науки и технологии) соответствующие ресурсы для их удовлетворения.

В развитых странах уже осознан приоритет интеллектуального ресурса, с помощью которого, в конечном счете, формируются все остальные. Важнейшим из всех видов капитала признается «человеческий капитал». Сделать это понимание достоянием сознания россиян — первоочередная задача.

7) Определяющим моментом концепции и ее предстоящей реализации оказываются принимаемые нами формы организации работы. Обеспечение развития административными методами, централизованно — невозможно в принципе. Формирование региональных и отраслевых программ развития должны следовать за разработкой данной концепции и национальной политики развития России. Вся эта работа должна строиться на принципах демократии участия, исключающих деление общества на реформаторов и реформируемых.

8) Переход в режим развития на сегодняшний день представляет собой не задачу, которую можно решить наличными методами и средствами, а проблему, решение которой потребует разработки и освоения новых методов и средств мышления и деятельности, развертывания соответствующих обеспечивающих программ, прежде всего исследовательских и образовательных. Проект механизма реализации концепции и ее обеспечения необходимыми средствами должен при этом стать органичной составной частью ее содержания.

 

4. Формирование открытого общества

1. Необходимым условием развития, как свидетельствует опыт развитых стран, является формирование открытого общества, т.е.сочетания рыночного хозяйства, гражданского общества и правового государства. Открытое общество связано с господством критического мышления (в противоположность тоталитарному, где господствует догматический менталитет). Открытое общество способно жить как в режиме естественной эволюции, так и в режиме развития. Выбор того или иного режима определяется национальной политикой, которую выбирает для себя общество и страна.

В силу всего сказанного формирование в России открытого общества со всеми названными выше подсистемами может считаться первоочередной задачей.

2. Гражданское общество представляет собой сложную самоорганизующуюся систему, «молекулами» которой служат самодеятельные законопослушные граждане. Ведущий в современной России процесс индивидуализации граждан является необходимым, но не достаточным условием становления гражданского общества. Достаточным оказывается образование особых структур гражданского общества, к числу которых относятся региональные, профессиональные (в т.ч. профсоюзные) иполитические объединения граждан, формирующиеся в процессе их самоопределения, групповой идентификации и соорганизации. Сюда же относятся структуры местного, в т.ч. муниципального самоуправления (типа российских земств), разнообразные общественные объединения и клубы.

3. Принципиально важно, что именно гражданское общество является гарантом свободы, демократии и справедливости, поддерживаемых посредством правового государства, которое может существовать только в паре с гражданским обществом, в качестве его органа: особого средства удержания целостности общества и страны как территориального, культурного, хозяйственного и пр. единства.

Правовое государство — это государство, осуществляющее политику в рамках права и власть в рамках закона. Чтобы удерживать государственную машину в указанных рамках, нужна «система сдержек и противовесов», создаваемая, с одной стороны, разделением властей, а с другой — противовесом государства и гражданского общества. Правовое государство не вмешивается в дела законопослушных граждан, а гражданское общество выступает как общество людей, свободных от опеки государства.

4. Свободные от опеки государства граждане могут существовать только в условиях рыночного хозяйства, которое оказывается необходимым условием формирования гражданского общества и правового государства.

«Молекулой» рыночного хозяйства является собственник, не просто владеющий тем или иным имуществом, но способный его разумно использовать и распоряжаться им, а по совокупности всего этого несущий ответственность за свою собственность и связанные с ней системы деятельности. Приватизация еще не создает собственников в указанном смысле. Их создает смена образа мысли, формирование хозяйственных единиц, хозяйствующих субъектов и инфраструктуры рынка. На это и должны быть направлены наши усилия.

5. Политическая стратегия страны, где существует открытое общество, формируется сообразно национальным традициям икультурно-исторической ситуации в многомерном пространстве, одно из важнейших измерений которого задается оппозицией либерализма и социал-демократии. Выработка стратегии выходит за рамки концепции, но должна осуществляться, в частности, в этом измерении с учетом двух обстоятельств: во-первых, вопреки бытующим представлениям, роль государства, при всех условиях устанавливающего «правила игры», достаточно велика на обоих концах спектра, а во-вторых, сдвиг влево, обеспечивающий выравнивание социальных условий, сопряжен с замедлением развития (и, соответственно, роста материального благосостояния страны), а сдвиг вправо, обеспечивающий интенсификацию развития, сопряжен с ростом социального неравенства.

6. В условиях становления рыночной системы важнейшей оказываетсяпозиция предпринимателя, который (в отличие от бизнесмена) получает прибыль не за счет производства как такового, а за счет формирования новых потребностей и ресурсов и, следовательно, преобразования сложившихся систем деятельности. Для развертывания предпринимательской деятельности (т.е. хозяйственной инженерии, хозяйственного проектирования) нам пока недостает особого рода знаний — тех самых, которые нужны также управленцам и политикам, а именно, знаний о мышлении и деятельности .(в отличие от объектно-ориентированных знаний, обеспечивающих производство). Отсюда — особое значение рынка интеллектуальных продуктов, который начинает доминировать в развитых странах, а у нас пока находится в эмбриональном состоянии.

 

5. Образование и наука

Образование и наука в рамках концепции развития России являются важнейшими и требующими существенного реформирования сферами деятельности.

1. Необходимо обеспечить тесную взаимосвязь сфер науки и образования. При этом образование выступает как основной канал реализации политики развития — развития и обогащения духовного мира Человека, а наука должна обеспечивать недостающими знаниями сферу образования, с одной стороны, и сферу принятия решений — с другой.

2. Систему образования необходимо структурировать с учетом различения:

* собственно образования в точном смысле слова — образования человеческой личности и воспитания Человека;

* обучения — передачи необходимой суммы знаний, навыков и умений, соответствующих той или иной профессии;

* подготовки и переподготовки кадров, ориентированной на конкретные функциональные места в системах деятельности.

3. Существующую систему науки необходимо переориентировать и дополнить новыми направлениями исследований и разработок, направленными не на объекты и материал деятельности, а на сами мышление и деятельность, знания о которых требуются управленцам, политикам и предпринимателям, в частности, для обеспечения текущих процессов реформирования и осуществления политики развития.

 

6. Механизм реализации концепции развития

1. В качестве механизма реализации концепции мыслится национальная политика развития. России, основанная на задействовани иинтеллектуальных ресурсов в процессах принятия политических решений ина коммуникации между политическими субъектами, принимающими рамки права. При этом политические решения возникают в процессе и в системе коммуникации .(в ходе дискуссий между представителями разных позиций), а потому не принадлежат никому из субъектов. Последние могут лишь по-разному интерпретировать их в контексте собственных интересов и целей. Политика развития выступает как особая форма надпрограммной организации работ, задающая лишь общие рамки для различных региональных, отраслевых, муниципальных программ развития.

Политика развития должна исходить из сформулированных выше принципов и учитывать исходную ситуацию, сложившуюся в России и во всем мире.

2. Политика развития соответственно строится в рамках диалога и права и имеет три основных взаимосвязанных направления:

* Освобождение и развитие человеческой личности, обогащение арсенала методов, средств, понятий, представлений и форм самоорганизации Человека, а также повышение качества жизни как непременное условие духовного развития.

* Формирование открытого общества, которое может рассматриваться в различных предметных срезах: социальном, культурном, экономическом, юридическом и т.д., — по каждому из которых может строиться своя предметная концепция развития и программы действий.

* Формирование достойной Человека среды обитания: второй природы, прежде всего городской среды; обеспечение охраны природы и воспроизводства биологического многообразия.

3. Политика развития осуществляется за счет:

* Организации системы перевода материально-финансовых ресурсов в интеллектуальные — через сферу образования — и обратно: через сферы проектирования, науки и техники. Такая система позволяет не только воспроизводить, но и умножать необходимые обществу ресурсы.

* Проведения экономической (прежде всего бюджетной и налоговой) политики, ориентированной на приоритет «человеческого капитала» перед материальным.

* Формирование практики «демократии участия», в рамках которой никакие масштабные преобразования не могут осуществляться без процедур общественной экспертизы, оценок воздействия на окружающую среду, паблик рилейшнз. Тем самым обеспечивается процесс гражданского самоопределения и появления гражданской позиции. Только предъявление позиции позволяет обеспечить учет интересов всех, кого касаются те илииные решения.

* Регионализации России, понимаемой как противовес чрезмерной централизации, с одной стороны, и суверенизации — с другой. Именно регионы России, как и разнообразные сферы деятельности, должны стать основными субъектами развития и держателями соответствующих программ.

* Формирования нормативно-правовой базы, закрепляющей и обеспечиващей воспроизводство всех достижений общества и одновременно не допускающей повторения негативных общественных явлений.

4. Развитие (как и любые другие формы организации жизни) всегда сопряжено с опасностями, осознание которых позволяет принимать решения с учетом риска и делает важнейшим аспектом развития обеспечение безопасности граждан и страны в целом. Обеспечение безопасности должно осуществляться с пониманием того, что абсолютная безопасность недостижима, а господствующие сейчас представления о «кознях врагов», «опасных природных и техногенных процессах» суть не что иное, как превращенные формы дефицита методов и средств нашей деятельности в ситуациях, представляющихся опасными. Реальное обеспечение безопасности может осуществляться за счет разработки недостающих методов и средств, соответствующей перестройки наших собственных систем жизни и деятельности. Такая концепция обеспечения безопасности должна прорабатываться и постепенно осваиваться компетентными органами.

5. Реализация политики развития мыслится посредством проблематизации и развертывания данной концепции, а также в форме разработки частных концепций, формирования и запуска ряда программ:

* государственных, обеспечивающих указанную смену приоритетов в масштабах всей страны и имеющих необходимую предметно-профессиональную направленность (образовательных, экономических, социальных, экологических и т.д.);

* региональных, оформляющих разные и специфические для разных регионов перспективы и ориентиры развития;

* общественно-предпринимательских, инновационных.

Политика развития России будет строиться далее как особое обобщение и конфигурация перечисленных частных концепций и программ.

6. Формирование и осуществление политики развития в масштабах страны требует сильного государства, но сильного в первую очередь не «физически», а интеллектуально. Опорой такого государства служат не силовые министерства, а интеллектуальный ресурс общества. В задействовании этого ресурса мы видим суть современной демократии, которая позволяет обеспечить как власть («кратос») большинства, так и права меньшинств не столько путем поиска компромиссов, сколько посредством проблематизации разнонаправленных интересов и решения проблем.

 

Заключение

Россия сейчас стоит перед выбором: либо развитие, либо эволюция в неизвестном направлении. Если мы выбираем развитие, то нет и не может быть никакого переходного периода: есть первый шаг развития, который мы можем и должны сделать «здесь и теперь». Предлагаемая концепция при условии ее критики, углубленной проработки и развертывания может обеспечить России мировое интеллектуальное лидерство. Величие державы определяется не ее размерами или природными богатствами, не устрашением и усмирением других стран и народов, а только собственными достижениями на пути развития.

 

Комментарии

Конечно, в столь сжатом виде концепция может вызвать массу вопросов и возражений, частично связанных с тезисным характером ее изложения. Имея в виду наличие развернутого текста (М.В.Рац. Политика развития: первые шаги в России. М., «Касталь», 1995), мы акцентируем здесь внимание на некоторых принципиальных и неизбежных вопросах, очевидным образом требующих аргументации и пояснений.

Разделим требующие здесь прояснения вопросы на три группы:

* методологические основания и подходы, в рамках которых, собственно, и возникают подлинные проблемы, требующие решения на концептуальном уровне;

* конституирующие нашу тему понятия: «концепции» (в отличие, например, от программы или политики), «развития» (в отличие от функционирования, роста и эволюции) и «России»;

* вопросы, связанные с реализацией предлагаемой концепции.

Понятно, что все эти вопросы тесно взаимосвязаны, а возможные ответы образуют некоторую (мета)систему средств, которое и порождает в итоге то или иное видение будущего России.

1. Новая парадигма. Что касается наших оснований и подходов, то мы вполне солидарны с многочисленными декларациями о необходимости смены мировоззрения, парадигмы и пр., но, в отличие от авторов этих деклараций, предлагаем соответствующее содержание. (Читателей, заинтересованных в первоисточниках и истории вопроса, адресуем к избранным трудам Г.П.Щедровицкого (М., 1995) и журналу «Вопросы методологии».) А именно, мы считаем, что основные трудности, с которыми нам приходится сталкиваться, по большому счету связаны с господствующим натуралистическим подходом, полагающим, что объективный мир устроен вполне определенным образом и состоит из предзаданных нам обектов, живущих по своим имманентным законам. Отсюда вытекает традиция раздельного обсуждения вопросов о том, «как устроен мир?» (этим занимается наука) и «что делать?» (это прерогатива политики). Вопрос о средствах деятельности — «как действовать?» — обычно вообще не выделяется, по крайней мере, на равных правах с двумя первыми.

В противоположность этому мы утверждаем, что мир «устроен» достаточно неопределенно, а выделяемые в нем объекты представляются как особые «превращенные формы» нашего мышления и деятельности, продукты особых процессов объективации и онтологизации. Отвечать на три поставленные выше вопроса надо тогда не по отдельности, а одновременно и параллельно, и ответы будут в корне отличаться от полученных при раздельном вопрошании. В частности, тогда оказывается, что мы живем не в привычном обыденному сознанию мире вещей (или объектов), существующих по своим естественным законам, а в мире исторически разворачивающихся мышления и деятельности, где «вещи» и «объекты» появляются, что называется, в шестнадцатой главе.

Классический для России вопрос «что делать?» допускает (в связи с двумя другими) ответы разных типов. Можно воспроизводить известные способы действий, руководствуясь сообразными ситуации известными средствами и культурными нормами. Такой ответ и такой способ действий (деятельности) хороши, пока мы не столкнулись с ситуацией, для которой нет релевантных наших намерениям средств и норм. Если мы все же хотими в этом случае осуществить свои замыслы, то уже не можем действовать по известным рецептам и вынуждены поставить вопрос о разработке недостающих средств, переходя тем самым от деятельности к мыследеятельности (МД). В этом случае нам приходится переносить внимание с вещей и объектов, уже сформированных ранее (в период разработки используемых теперь методов, средств и культурных норм), на собственное мышление и деятельность, которые становятся объектами оперирования, изменяются сами и изменяют «объективный мир» и»реальность». Смена парадигмы в науке, смена мировоззрения суть не что иное как предельные случаи таких изменений.

Выбор того или иного ответа и способа действий отнюдь не предопределен внешними обстоятельствами: они зависят не в меньшей (а скорее в большей) степени от наших собственных установок. Хотим ли мы сохранять и воспроизводить существующий ход событий и порядок вещей, либо они нас не устраивают и мы намерены их искусственным образом изменить? Вот в чем вопрос, ответ на который определяет наш подход к делу — естественный (когда мир живет по своим законам, а мы являемся его частицами) или искусственный (когда мы сотворяем мир своим мышлением и действиями).

Оппозиция «человека-твари» и «творца» стара, как мир, но перевод ее из метафизического плана в форму оппозиции подходов резко расширяет наши возможности, позволяя работать не одним из двух полярных способов, а комбинируя их по ситуации сообразно нашим планам и установкам. При этом обе крайности (искусственный и естественный подходы) оказываются лишь частными, предельными случаями, между которыми возникает широкий спектр возможностей, охватываемый деятельностным (мета)подходом.

1. «Концепция» и некоторые смежные понятия. В рамках деятельностного подхода и деятельностной методологии различают, с одной стороны, специализированные виды деятельности (специальности), а с другой — различные типы мыследеятельности. В числе последних для нас наибольший интерес представляют тесно связанные группы аналитических (мониторинг, авторский надзор, изыскания, экспертиза и т.д.) и прожективных (проектирование, программирование, сценирование, планирование и т.д.) типов мыследеятельности, призванных непосредственно обеспечивать проработку и реализацию замыслов любых преобразований, осуществляемых политиками, оргуправленцами и/или предпринимателями (а именно представителям этих профессий адресована в первую очередь наша работа). Отсылая за подробностями и библиографией к «Политике развития», сосредоточим внимание на некоторых организованностях прожективной и управленческой МД, связанных с ключевым для нашей работы понятием «концепции».

Для этого нам придется начать с различения идеальной (мыслительной) и социокультурной действительностей, особая оорганизация которых задает понятие «реальности». Мы ограничимся здесь интерпретацией Дж.Сороса, согласно которому названные действительности сопрягаются посредством «когнитивной функции» и»функции участия».

В рамках данных представлений концепция (в отличие от программы — об этом далее) тяготеет к когнитивной функции и существует видеальной действительности, будучи вместе с тем ориентированной на то или иное преобразование реальности: если мы ничего не хотим менять, то нет нужды в концепциях. Концепция выступает при этом как замысел преобразований (и/или средств и организационных форм его реализации), проработанный и оформленный с применением модифицируемой одновременно системы подходов, категорий, понятий, онтологических картин, системы ценностных ориентаций и принципов, которые сами могут являться составными частями концепции. (Имея в виду особенности потенциальных потребителей концепции национального развития, мы разделили материална две части, как указано во Введении.)

Здесь можно еще различить и противопоставить концептуализацию замыслов преобразований и их научное обоснование. Если последнее исходит из предзаданной и жестко фиксированной картины мира (а в известной мере и из известного набора средств реализации замыслов), то концепция строится на взаимном согласовании и соорганизации замыслов, средств их реализации и формируемой при этом картины мира. В рамках концептуальной работы замыслы не могут обосновываться научно, а их научное обеспечение оказывается лишь одним из элементов концепции.

В противоположность концепциям (и в дополнение к ним) программы связаны скорее с функцией участия (или даже реализуют эту функцию) и представляют собой результаты особым образом организованных мышления и деятельности, документы, фиксирующие наши текущие представления о ситуации, целях и/или направлениях преобразований, возникающих приэтом проблемах и задачах, необходимых для их решения методах, средствах, формах самоорганизации и соорганизации работ участников. Программа может служить формой организации работ по реализации концепции, причем оказывается в этом случае основной такой формой. В отличие от концепций и стратегий, разрабатываемых, говоря упрощенно, раз и навсегда (до реализации замысла преобразований и оестествления результатов), программы непрерывно модифицируются, «отпочковывая» от себя оргпроекты и планы, поступающие непосредственно в исполнительскую систему и обеспечивающие ее четкое функционирование.

Особый интерес в рамках нашей темы представляют политические концепции и программы, учитывающие в качестве условия своей реализации наличие других, конкурирующих концепций и программ. Политику в этом контексте можно понимать как (1) процесс и (2) результат взаимодействия носителей разных концептуальных и программных установок, имеющую, соответственно, два вектора: процессуально-коммуникативный (это собственно политическая МД) и результирующий управленческий (как принятая в итоге, например, «единая техническая политика»). Политика выступает тогда как форма реализации политической концепции и программы, а при отсутствии последних вырождается в политиканство (которое пока что у нас и преобладает).

Различение перечисленных организованностей (и осуществление соответствующих им жанров или типов интеллектуальной работы) становится императивом современной политической, управленческой и предпринимательской культуры, пока не слишком распространенной, особенно в России. Мы все еще не готовы к тем «новым реальностям» (П.Друкер), частью которых оказывается сказанное. Характерно, что к каким бы вопросам государственной важности мы ни обратились, еще со времен М.Горбачева льются жалобы на отсутствие необходимых концепций. Точно так же, в сущности, обстоит дело с программами, хотя на их отсутствие никто не жалуется: программами у нас с советских времен называют что ни попадя, начиная с тематических планов НИР и кончая набором лозунгов типа «Продовольственной программы». Что касается политики, то в придачу к сказанному чуть ранее добавим, что политика предполагает систематические опережающие активные (в противоположность реактивным) мышление и (при необходимости) действия, обязательным условием которых тогда является наличие соответствующих концепций и программ.

Сказанное в этом разделе комментариев представляется необходимым для понимания жанра и предмета нашей работы: мы предлагаем свою версию концепции и обсуждаем связанные с нею вопросы, а стратегии, программы, политика (равно как сценарии, проекты, планы и т.д. и т.п.) — предметне менее необходимых, но других работ.

1. Переосмысление идеи Sustainable Development. Понятие развития. Пытаясь в свете сделанных различений подобрать подходящую квалификацию для бытующих форм проработки и представления замысла 1.Sustainable 1.Development (S.D.), можно убедиться в том, что мы имеем здесь дело с попыткой построения концепции, базирующейся на традиционных естественно-научных представлениях. При этом призывы к пересмотру и смене господствующей парадигмы, мировоззрения, по сути дела, не затрагивают господствующих подходов и основ нашего представления о мире, ограничивая нововведения, главным образом, пересмотром сложившихся социально-экономических и эколого-экономических систем, с неудовлетворительным состоянием которых связывается ряд кризисов: неравномерности социального развития, ресурсный, экологический.

На наш взгляд, это еще не концепция, а скорее идеология, которая (если не понимать ее слишком буквально) способна стимулировать возникновение целого букета перспективных идей и концепций, может быть, не только в рамках самой этой идеологии, но и в оппозиции к ней. Иными словами, мы расцениваем идею S.D. как плодотворную ошибку, аналог философского камня или вечного двигателя. Нереализуемая сама по себе, она тем не менее может оказаться в высшей степени продуктивной.

В частности, упомянутые выше кризисы мы понимаем как вторичные, «превращенные» формы кризиса натуралистического подхода и мировоззрения и характерных для них форм организации мышления и деятельности. Но, следовательно, необходимо перенести наше внимание с экономики, экологии и прочих превращенных предметизованных форм на наше собственное мышление и деятельность. Именно они должны стать предметом преобразования, а для этого — предметом рефлексии, анализа и исследований. (Соответствующие научно-исследовательские работы получили наименование «НИР-2»). При этом традиционные, объектно ориентированные исследования («НИР-1″), занимающиеся изучением законов жизни природы и общества, выступают как необходимые компоненты нашего знаниевого обеспечения, доставляя знания о том материале, на котором разворачиваются наше мышление и деятельность.

Здесь мы видим место и возможность использования традиционной естественной науки в рамках развиваемой концепции. Аналогичным образом переосмысляются наши представления об экологии Человека, обеспечении безопасности, ресурсной политике и других важнейших моментах» устойчивого развития». Самое же главное, что при этом меняется самоключевое понятие «развития». Обсудим его, имея в виду три важнейшие противопоставления: (1) функционирования и развития, (2) роста и развития и (3) эволюции и развития. Первое из них мы предполагаем достаточно известным и интуитивно ясным. Сосредоточимся на втором и третьем, дело с которыми обстоит сложнее.

Противопоставление развития и роста, связанное еще с первыми работами Римского клуба («Пределы роста»), к сожалению, до сих пор недостаточно проработано и не стало — по крайней мере, в России — общепринятым. Несколько утрируя картину для ясности, мы говорили бы, что в условиях ничем не ограничиваемого и не сдерживаемого роста (производства, потребления, качества жизни) нет и не может быть никакого развития. Если у нас есть все необходимое или мы можем без проблем все это произвести, то надобности в развитии просто не возникает. И наоборот: пределы роста, дефицит ресурсов вынуждают нас именно к развитию (понимаемому так, как это сформулировано в третьем разделе концепции).

В этом мы видим объяснение парадокса нищеты богатой России рядом с богатством нищей Японии. Но из этого следует и принципиальный вывод, что нет и не может быть никакого «перехода» к развитию: развитие требует не стабильности и богатства (тогда оно становится факультативным), а рефлексии и мышления. Развитие страны — это не рост производства и потребления, а прежде всего развитие Человека, граждан и их сообществ.

Мы вовсе не ратуем за развитие «на голодный желудок», но утверждаем, что ресурсы — это отнюдь не природный материал (которым так богата Россия), а материал, для которого разработаны различные способы употребления в деятельности (условно говоря, технологии). Сто лет назад нефть и уран не были ресурсами, хотя были теми же минералами, которыми являются сегодня. Ресурсы — не естественные, а искусственные образования. Развитие при этом предполагает не привычное нам деление ресурсов, а их умножение посредством выработки новых способов употребления наличного материала в деятельности, новых технологий. Богатство и благосостояние, короче говоря, являются не начальным условием, а побочным продуктом, очередной превращенной формой развития.

Сказанное, кстати, касается и таких специфических ресурсов, как финансовые: проблема не в их недостатке (денег, как известно, всегда нехватает), а в том, что мы в большинстве случаев не умеем ими разумно распорядиться. Но это отдельная тема.

Если оппозиция роста и развития все же достаточно известна и используется во многих версиях концепции «устойчивого развития», то у третьего нашего различения судьба совсем иная. Можно сказать, что эволюция и развитие, как правило, не различаются, а эволюционные теории разного рода («биотической регуляции и саморегуляции», «коэволюции человека и биосферы») рассматриваются едва ли не как единственная альтернатива губительному росту. Между тем, отнюдь не новый тезис о примате духовного, рефлексивно-мыслительного начала в Человеке дает возможность развести и эти понятия.

Предварительно можно различить «эволюцию-1», характерную для нерефлексивных систем (животного или растительного мира), и «эволюцию-2» как форму осмысления истории рефлексивных общественных систем, в которых искусственное, активное, личностное начало оестествляется и выступает как один из факторов исторической эволюции. С современной точки зрения, важнейшей особенностью эволюции вообще является ее не законосообразный характер: законы изменения системы эволюционируют вместе с самой системой и могут трактоваться как таковые лишь на определенных этапах эволюции.

Развитие в нашем понимании вообще неприменимо к нерефлексивным системам, а применительно к рефлексивным обозначает другой способ осмысления и осуществления их движения в рамках искусственного (а точнее, «искусственно-естественного») подхода, когда — в противоположность оестествлению рефлексивно-мыслительного начала — осуществляется обратное: «артификация» естественных процессов и факторов эволюции.

Мы вольны выбирать тот или иной способ осмысления происходящего с нами и производимого нами, но обязаны учитывать, что в силу ограниченности наших возможностей развитие всегда локально, а рамка исторической эволюции вменена нам как предельная смысловая рамка, выйти за границы которой нам не дано. Поэтому мы полагаем, что»устойчивое развитие» (и чем в больших масштабах, тем в большей степени) — не более чем метафора. «Спокойная поступь человеческого духа к улучшению мира есть не что иное как фантом, рожденный в наших головах. … То, с чего начиналась каждая реформация, были мелочи, не имевшие в исходный момент того грандиозного предначертания, которое они воплотили впоследствии; напротив, когда человек разрабатывал великий, продуманный в деталях план, он терпел неудачу.» (И.Гердер).

Аппеллируя к современной трактовке этих вопросов К.Поппером и Ф.Хайеком и учитывая все сказанное, мы полагаем, что разработка всякого рода «национальных планов действий» и общенациональных программ «перехода к устойчивому развитию» — пустое занятие, которое не может (в принципе!) породить ничего, кроме очередной «программы КПСС». Тотально надо мыслить, но действовать лучше локально. Тем паче в условиях, когда по поводу возможных действий имеется множество разноречивых представлений.

1. Моно- и диалогичная организация мышления и мыслительной деятельности. Предлагаемая нами версия концепции связана не столько с вопросом «что делать?», сколько с вопросом «как?» — и в этом состоит наш отход от российской традиции. Мы полагаем, что если речь идет о развитии общественных систем, то важнейшими оказываются организационная и «процедурная» стороны вопроса, что вынуждает нас прежде всего обратиться к оппозиции моно- и диалогичной организации интеллектуальной деятельности, перетекающей затем (по мере перехода к реализационному и исполнительскому планам) в оппозицию управленческой и политической организации социотехнических действий; но об этом речь впереди.

Занимая ту или иную позицию в коммуникации с другими, мы всегда оказываемся перед дилеммой: считать ли свою позицию и свои взгляды верными, а позицию и взгляды другого — ошибочными, либо считать и те, и другие рядоположенными, но, естественно, частными и частичными. Выбор первого пути ведет к монологичной организации и борьбе с инакомыслящими, выбор второго — к диалогу, партнерству илисоперничеству, но ограниченному определенными рамками (в предельном случае — рамками права). Английский социолог З.Бауман различает, соответственно, «законодательный» и «интерпретирующий» разум, связывая первый с проектной, унитарной организацией жизни, а второй — с идеями постмодернизма.

Традиционной натуралистической ориентации нашего менталитета свойственна монологичная организация, находящая свое предельное выражение в различных тоталитарных идеологиях и наглядно прослеживаемая в нашей современной предвыборной «борьбе всех против всех». Напротив, деятельностная ориентация изначально по смыслу дела предполагает диалогичную организацию, находящую выражение, в частности, в различных формах «демократии участия», генетически связанной, как известно, с проработкой замыслов тех или иных преобразований в жизни общества (города, региона и т.д.).

Наш выбор (зафиксированный в третьем разделе Концепции) однозначен: развитие, как мы его понимаем, тем более если мечтать о его «устойчивости», возможно только в рамках диалогичной организации, позволяющей учитывать интересы (а значит, и использовать ресурсы) всех заинтересованных позиций. Более того, само различие позиций, взглядов и интересов граждан и их различных сообществ оказывается в условиях диалога важнейшим ресурсом развития, ибо побуждает нас все время искать и строить новые методы, средства и формы организации совместной жизни и деятельности (чего пока тщательно избегают наши политические «партии»).

Но было бы грубой ошибкой связывать диалогичную организацию с размыванием собственной позиции, «благорастворением» себя в других, потерей субъектности. Напротив: диалогичная организация предполагает жесткое самоопределение и самоидентификацию именно в сравнении с другими, в столкновении разных позиций и интересов. За конфликтами прорисовываются проблемы, а их решение, т.е. прежде всего выработка необходимых методов и средств, и есть (в отличие от компромиссов) главный механизм развития. Поэтому субъективация и авторизация политики оказываются необходимым условием диалогичной организации и развития. И если на региональном уровне субъективация и авторизация худо-бедно фиксируются в процессах формирования различных групп интересов и профессиональных сообществ, то с Россией в целом дело обстоит сложнее.

1. Россия как субъект развития. После распада СССР Россия все еще находится в поисках своего «Я» в новом мире. Многосложность этого процесса определяется тем, что, согласно замечательной мысли В.Гавела, понятие Родины задается не какой-либо одной рамкой — географической, хозяйственной, этнической, культурной или конфессиональной, — а множеством таких рамок, причем выпячивание какой-то одной из них чревато бедами и несчастьями. Между тем, границы России во многом являются результатом произвола тоталитарной системы, хозяйственные связи разрушены, страна наша полиэтнична и поликонфессиональна, а «советская культура» и советский менталитет объединяют не только Россию, но и другие государства СНГ, да и не могут служить основанием для самоидентификации посттоталитарного общества и государства.

В самом первом приближении мы говорили бы о самоопределении России в ценностно-культурном, геополитическом и мирохозяйственном планах, имея в виду их тесную взаимосвязь. Определяющим (с учетом этих связей) оказывается ценностно-культурный план, с которым и сопряжена, в первую очередь, идеология «устойчивого развития». Отнюдь не претендуя здесь даже на перечисление всех связанных с этим проблем, мы предлагаем в качестве центральной идеи самоопределения России идею развития, подчеркивая, что в предлагаемой интерпретации эта идея является достижением отечественной мысли, буквально выстрадана Россией и открывает ей пути к мировому интеллектуальному лидерству (в отличие от научного лидерства, на которое претендуют США).

Учитывая все сказанное в связи с этим ранее, ограничимся здесьтремя замечаниями по поводу сделанного предложения.

1) Напомним еще раз об известной преемственности нашей трактовки развития традициям русской культуры. В частности, можно было бы говорить о диалогичной организации интеллектуальной деятельности как о современной интерпретации и модификации традиционных идей коллективизма, «общего дела», соборности, о приоритете духовного начала над материальным и т.д.

2) Вспомнив третий раздел Концепции, мы утверждаем, что прорыв вперед в мирохозяйственном и геополитическом планах может состояться лишь как результат и «превращенная форма» интеллектуального прорыва. В противном случае (при отсутствии надлежащего интеллектуального обеспечения) он рискует обратиться в непосильное для народа и страны бремя, тяжести какового не выдержал даже Союз ССР.

3) Учитывая колоссальные природные богатства России, мы видим на пути ее развития одну проблему — проблему смены господствующего менталитета, выхода на современный уровень культуры мышления и деятельности. Это исторический процесс, осознание которого предъявляет в рамках текущей политики особые требования к системам образования и СМИ.

Некоторые важнейшие направления работы, которые вытекают из подобного самоопределения, в первом приближении указаны в Концепции (разделы 4 и 5), но требуют, разумеется, дальнейшей проработки как вглубь, так и вширь.

1. Реализация концепции: временные масштабы и возможности. В ряду различных измерений пространства «политического» важнейшую роль играет измерение, традиционно задаваемое оппозицией эволюции и революции, а точнее, невмешательства мыслящего в ход текущих событий и попыткой прямого тотального управления их ходом. Крайности, как обычно, сходятся, и позиция невмешательства в конечном счете приводит к революциям, в то время как позиция прямого тотального управления порождает результаты, часто противоположные исходному замыслу и оказывается несостоятельной.

Выработка стратегии в этом измерении связана с различением исторических и деятельностных процессов. С этой точки зрения позиция невмешательства есть ставка на исторический процесс жизни идей, отчуждающихся от автора, раньше или позже (если они того стоят) занимающих свое место в культуре и квазиестественным образом меняющих нашу жизнедеятельность. Это позиция чистых мыслителей, творящих философские или научные системы.

Позиции мыслителей в этом контексте противостоит позиция политиков. Политики-революционеры, делающие ставку на прямое и непосредственное тотальное управление макросоциальными системами, либо претендуют на управление историей, либо пытаются ее игнорировать (что,в сущности, одно и то же). Чем это кончается, мы знаем на собственном опыте. Начало же лежит, как всегда, в идеальной действительности и может быть интерпретировано как непроработанность замыслов, т.е. отсутствие концепций, релевантных, с одной стороны, смыслу задуманных преобразований, а с другой — соответствующей культурно-исторической ситуации.

Современные политики-реформаторы, имея за плечами опыт ХХ века, обязаны различать исторические и деятельностные процессы и ясно осознавать, что мы можем сделать, а чего не можем и в чем можем рассчитывать только на историю. Осознание ограниченности возможностей реформаторов и даже целого поколения людей вообще — вот чего недостает, в первую очередь, многим из нас и российскому обществу в целом. Прорисовка границ наших возможностей, задание рамок выбора стратегии преобразований — важнейшая задача концептуальной работы.

Намечая ее решение здесь и теперь, мы говорили бы еще — наряду с рамками диалога и права — о ситуативной рамке возможностей ныне живущего поколения, позволяющей, среди прочего, провести границу между политикой и политиканством с присущей последнему популистской демагогией. В условиях демократии это ключевой вопрос для политиков, прежде всего, находящихся у власти, потому что между их реальными возможностями и народными чаяниями всегда существует разрыв, и только его осознание и признание обществом может сделать политическую борьбу, насколько это возможно, честной и выбить почву из-под ног демагогов и фантазеров независимо от их окраса, поставить их на место маргиналов, которое они и занимают во всех демократически развитых странах.

Мы не обсуждаем здесь конкретные возможности современных российских политиков, но должны заметить, что это не вопрос о наличных материальных и финансовых ресурсах, а вопрос о задействовании интеллектуального ресурса общества и, следовательно, о способах использования наличных (в т.ч. так называемых «природных») ресурсов ио формировании новых. Границы наших возможностей (как и сами эти возможности) определяются мыслью, и мы видим путь России в сотрудничестве мыслителей с политиками, управленцами и предпринимателями, которое пока едва намечается. Здесь мы видим точку возможного прорыва и сюда направляем свои усилия. Осуществление стратегии такого сотрудничества (которое требует встречных усилий обеих сторон) позволит заполнить пробел в нашей культуре, связанный с проработкой и реализацией замыслов преобразований, и отладить действенную систему формирования программ и текущей политики в рамках принятых концептуальных решений.

1. Механизм реализации концепции: политика развития. Предлагаемая трактовка развития исключает возможность управления развитием России в целом. Идея управления развитием (в первую очередь посредством программной соорганизации, наподобие программ развития долины Теннесси или Аппалачей в США) соотносится с развитием регионов и сфер деятельности, каждый (каждая) из которых будет вырабатывать и осуществлять собственную программу развития и двигаться по собственной траектории, выступая как квазисамостоятельный субъект развития. Очень упрощенно, имея в виду идеологию Рио, мы говорили бы здесь об известной аналогии между устройством будущего мирового сообщества (*), Европейского сообщества и Российской федерации (как, впрочем, и любой страны, становящейся на путь развития).

(*) 1. Здесь уместно вспомнить мысль Н.Бердяева о том, что человечество еще только становится из человеческого рода. Субъективация человечества — глобальная проблема.

Развитию автономной (но тесно связанной с другими) целостности в подобных гетерархированных системах отвечает не форма унитарного централизованного управления, а форма особого рода политики, которую мы называем политикой развития и которая обеспечивает соорганизацию разнонаправленных региональных движений в рамках сохраняемой и воспроизводимой ценности целого — страны, Родины, России. Говоря метафорически, политика развития переводит центробежные силы и энергию столкновения ведомственных и региональных интересов в энергию развития страны.

Политику развития мы противопоставляем, условно говоря, «политике интересов» и можем наметить их различия по трем основным позициям: преобладающей ценностной ориентации, характерным формам организации и важнейшим средствам.

Политика интересов характеризуется доминантой собственных интересов и целей политического субъекта в ущерб интересам других субъектов. Эта политика строится на оппозиции «друг-враг» (К.Шмитт) и осуществляется в рамках права лишь до тех пор, пока эти рамки не препятствуют достижению поставленных целей. Для политики развития характерна, напротив, доминанта интересов соорганизации и сотрудничества, «общего дела», развития, а свой интерес, который никто не забывает, реализуется с учетом интересов другого в рамках права.

Политика интересов, как это ни странно, организуется, в сущности, монологично. Форма переговоров сохраняется, но становится пустой, псевдоформой; противники не слышат и не хотят понимать друг друга, они заняты только собственными интересами. В ядре же политики развития находится диалогичная организация мышления. Переговоры перерастают в коммуникацию, обеспеченную рефлексией и пониманием и обеспечивающую постоянный анализ текущей ситуации и корректировку своей позиции каждым из участников.

Политика интересов использует два важнейших средства: это, с одной стороны, достижение компромиссов, а с другой (если это выгодно хотя бы одному из субъектов) — силовое давление и противостояние сил вплоть до военных конфликтов. Политика развития строится посредством проблематизации — перевода конфликтов интересов и целей в содержательный план и решения проблем в рамках правовых норм и принятых участниками правил игры. Компромиссы используются лишь как временная форма и подсобное средство, не разрешающее конфликты, а дающее время для проблематизации и решения проблем.

Политика интересов была характерна для взаимоотношений СССР с Западом и пока сохраняет позиции во многих регионах, в т.ч. и в России. Политика развития рафинируется, например, из системы взаимоотношений стран ЕС в значительной мере как тенденция. Но нам важнее проекция сказанного на отношения различных страт и сообществ (региональных, этнокультурных, политических) внутри страны, прежде всего в России.

Подчеркнем, что политика развития отнюдь не предполагает отказа ее субъектов от собственных целей и интересов. Напротив, только последовательное отстаивание собственной позиции позволяет выявлять стоящие за столкновением разных позиций проблемы и разрабатывать методы и средства их решения.

Мы связываем переход к политике развития со сменой господствующих подходов и мировоззрения, намечающейся в работах таких разных мыслителей, как Ж.Делез, К.Поппер, Ю.Хабермас, Г.Щедровицкий, и, в первую очередь, с переходом от натуралистического к деятельностному подходу и от монолога к диалогу.

Решение этой проблемы предполагает, разумеется, сильное государство, но сильное, повторим, не столько «физически», сколько интеллектуально. Ему (и всем нам) потребуется целый арсенал соответствующих методов и средств, форм организации мышления и деятельности, онтологических картин, понятий и представлений. Кое-какие из них мы кратко охарактеризовали; ключи же к разработке недостающих у нас есть: это деятельностный подход и деятельностное понимание развития.

1. Первоочередные действия. По нашим представлениям, концепции впринципе не предназначены и непригодны для непосредственной реализации в социокультурной действительности. У них другая функция: они эксплицируют подходы, ценности, онтологические картины, задают рамки, принципы и формы организации дальнейшей работы. Единственное, что непосредственно вытекает из предлагаемой концепции, — это необходимость заботы о собственном развитии разделяющих наши идеи субъектов действия, будут ли то частные лица, государственные деятели или сообщества граждан. Озаботиться развитием систем мышления и деятельности, в которые мы включены, — вот к чему мы призываем своих единомышленников и всех, кто принимает идею развития как личную ценность.

Что касается действий государства и его органов, то они могут лишь создавать условия для развития, обеспечить ему по возможности «статус наибольшего благоприятствования». Осознавая непривычность такой постановки вопроса, жесткую таймированность текущих процессов и отвечая злобе дня, мы рискуем высказать некоторые суждения по поводу необходимых первоочередных действий государства, какими они видятся,так сказать, «навскидку» — без достаточной проработки. Ограничимся поэтому несколькими важнейшими направлениями.

Первым направлением первоочередных действий мы считаем установление в стране правопорядка и формирование неотъемлемого от него правосознания. Эта задача решаема, но для ее решения мало говорить о «борьбе в преступностью», а надо начать действовать, имея в виду необходимость защиты интересов каждого и учитывая, что современная демократия далеко не сводится к выборам, а предполагает, с одной стороны, соучастие представителей всех заинтересованных позиций в выработке затрагивающих их интересы решений, а с другой — неукоснительное следование идее права и жесткое соблюдение законов, в первую очередь власть предержащими как в политике, так и в экономике. Спрашивать надо прежде всего с самих себя, а уж потом с других. Несоблюдая эту старую заповедь, не выполняя собственные законы, мы провоцируем маргинализацию политики, напоминающую цепную реакцию. К чему приводит такая «всеядная» демократия, какую политику и каких политиков она порождает, известно из истории, а теперь уже можно видеть и в натуре.

Президент как гарант Конституции и правоохранительные органы, прежде всего прокуратура, не могут оставлять без внимаения имеющиеся сведения о правонарушениях. Выявленные правонарушения должны пресекаться в корне, и все такие случаи должны становиться достоянием гласности независимо от статуса и партийной принадлежности нарушителей — это то, что мы можем и должны сделать незамедлительно и сделать системой раз и навсегда. Отсутствие такой системы является важнейшей причиной маргинализации политики (как и криминализации общества), поскольку электорат лишается важнейших ориентиров в пространстве политики и, идя на поводу у демагогов, отдает голоса откровенным правонарушителям. Имея в виду наши дурные традиции в этом вопросе, необходимо особо предостеречь от организации очередной кампании по»борьбе с преступностью», жертвой которой могут оказаться права человека, в первую очередь, права неугодных властям политиков и предпринимателей. В этом смысле неукоснительное соблюдение правопорядка не только отличается от «борьбы с преступностью», но и противостоит ей. Целью установления правопорядка является соблюдение прав человека, а выявление и наказание преступников — не более чем одно из средств этой работы.

Публичного предъявления (после 1991 и 1993 гг.) требуют уже не голые идеи и ценности демократии, но идеи и ценности, подкрепленные соответствующими законами в действии. Продуктивность и реализуемость такого подхода несомненны, потому что, во-первых, упомянутые правонарушители (будь то политические экстремисты, строители финансовых пирамид или дельцы теневой или полутеневой экономики) нарушают не абстрактное «право вообще», а совершенно конкретные и, в том числе, материальные права миллионов конкретных избирателей, а во-вторых, привлечение их к ответственности вполне возможно в рамках действующей Конституции и законов: надо только их выполнять. Без этого необходимого действия люди по-прежнему будут чувствовать себя незащищенными со всеми теми электоральными последствиями, которые наметились в 1993 г. и развернулись в 1995 г.

Мы говорим это не просто в преддверии президентских выборов, но с учетом того, что наступили «минуты роковые», когда действия политиков, находящихся у власти, определяют судьбу страны на многие годы. Именно по этим действиям будущий историк станет квалифицировать наших политиков, ставя их в ряд с Керенским и Гинденбургом либо с Ф.Рузвельтом и де Голлем.

Сказанное отнюдь не умаляет значения правовой реформы и законотворческой деятельности. Что касается первой, то она требует всемерной интенсификации. Нетерпимо сегодняшнее положение дел, когда в бюджете на 1996 г. финансирование правовой реформы, расширение сферы действия суда присяжных вообще не предусмотрены. Это, как и бюджет судебной власти вообще, — показатель фактического (а не декларируемого) отношения исполнительной и законодательной властей к третьей, сейчас наиболее важной для общества и страны ветви власти.

Все это позволяет увидеть в новом ракурсе и законотворчество. А именно, приходится различать тексты, имеющие статус законов, но лишенные так называемых «механизмов реализации», а потому неработающие в реальной жизни, и действующие законы, имеющие эти самые механизмы. Поэтому первое предложение по части законотворчества состоит в том, чтобы превратить эту работу из литературной в законодательную, а законодатель обязан позаботиться о том, чтобы «механизм реализации» был неотделим от текста закона.

Второе предложение состоит в том, чтобы упорядочить и систематизировать производство законов и Указов, подчинив их общей логике реформ, вытекающей из той или иной, но совершенно необходимой концепции и программы, первые шаги по направлению к которым мы намечаем здесь и теперь.

Второе направление первоочередных действий мы видим в ускоренном формировании интеллектуального обеспечения политических решений, в частности, с учетом сказанного в пятом разделе концепции.

Самой большой опасностью для России является затягивание процесса национального самоопределения, выработки и принятия в итоге — не декларативных, а реальных, действенных — концепций развития и национальной безопасности. Мы представляем себе эти процессы как публичные, в ходе которых могут и должны формироваться механизмы демократии участия и, в первую очередь, механизмы интеллектуального обеспечения политических решений. Концептуализация — важнейший, но только первый шаг этой работы, за которой должно последовать формирование соответствующих стратегий, программ, сценариев, политик ит.д. Все это — разные формы интеллектуального обеспечения государственной деятельности, для реализации которых целесообразно создание на федеральном уровне специального «мозгового центра» (типа американской Rand Corporation), который может иметь форму, например, фонда развития.

В числе функций этого фонда мы видим также обеспечение необходимой, с нашей точки зрения, перестройки систем науки и образования. Более того, он может стать центром прикладных исследований мышления и деятельности и разработок, ориентированных, в частности, на формирование новых политических и социотехнических практик, крайне для нас важных, но пока не нашедших широкого распространения в России. Мы имеем в виду прежде всего практики, связанные с разнообразными формами демократии участия и мировым опытом конфликтологии. Важнейшей функцией фонда должна была бы стать также общественная гуманитарная экспертиза важнейших программ и проектов как отраслевого, так и регионального характера.

Фонд должен был бы заняться формированием ресурсной политики — направления мысли, в котором Россия могла бы занять лидирующее положение, — и отсутствие которой пока является главным тормозом реформ и первопричиной социальной напряженности.

В ближайшей перспективе целесообразно озаботиться выращиванием региональных центров такого рода в процессе формирования региональных концепций и программ развития. Эту работу также мог бы координировать федеральный фонд развития.

К третьему направлению мы отнесли бы решение всех тех текущих вопросов, на которых пока сосредоточено внимание властей предержащих и которые, по большому счету, задают пространство не упреждающей политической активности, а не активных действий, направленных на нейтрализацию многообразных «вызовов» и «угроз», «латание дыр» и»тушение пожаров». «Физически» это работа, несомненно, необходимая, но столь же необходимо, на наш взгляд, сменить ее рамки и соответственно переосмыслить.

В своем теперешнем качестве эта работа по принципу является ресурсопоглощающей, и мы предлагаем переосмыслить ее в контексте развития, сделав тем самым ресурсопорождающей. Для этого надо научиться видеть за «угрозами» и «пожарами» проблемы и перейти от латания дыр к решению проблем. Наглядным примером такого оборачивания может служить развертывающаяся на наших глазах борьба за использование воздушного пространства России и статус «Росаэронавигации». Наше небо будет по-прежнему требовать бесконечных затрат, либо начнет приносить доходы — в зависимости от того, как будет решен этот вопрос. В еще больших масштабах все то же происходит и с землей: станут ли бескрайние просторы России нашим ресурсом или останутся «черной дырой», поглощающей ресурсы, зависит только от нас и от реального — а не «литературного» — решения вопроса о частной собственности на землю.

Мы не можем анализировать здесь текущие вопросы российской жизни, будь то военная реформа, взаимоотношения центра и регионов, вопросы экономической реформы или внешней политики. Вместо того, чтобы перечислять все дырки и прорехи в нашей жизни, хозяйстве, политике и их интеллектуальном обеспечении, укажем на один общий принцип, который кажется нам определяющим в рамках ведения текущих дел. Нет вопроса о том, где взять деньги: как показывает опыт, при наличии эффективных способов употребления они всегда находятся. Вопрос, следовательно, в том, на что тратить деньги.

Разумеется, хозяйствующие субъекты на рынке будут тратить деньги так, как сочтут это для себя выгодным. Вопрос в том, что считает выгодным для страны (а не для себя!) крупнейший из этих субъектов — государство. Тем паче, что от него — в первую очередь — зависит формирование сфер эффективных капиталовложений для частного бизнеса. Пока что бюджетная политика государства (если в этой области вообще можно говорить об осознанной и целенаправленной политике) направленана деление наличных ресурсов. Мы предложили бы переориентировать ее на умножение ресурсов и утверждаем, что для этого не нужно ничего, кроме соответствующей политической воли и интеллектуального обеспечения.

 

* * *

Задача настоящей публикации не в том, чтобы «просветить» по этому поводу общественность и власти предержащие, а в том, чтобы сделать эти наши представления и предложения предметом обсуждения. Мы не считаемсебя обладателями истины и потому не предлагаем немедля приступить к «реализации» нашей концепции, предложив ее, например, на подпись Президенту. (Концепции ведь и вообще реализуются опосредованно.) Мыпредставляем лишь собственную позицию и хотели бы сделать ее предметом соотнесения с другими. А если такое соотнесение начнет развертываться, то уже только от участников этой коллективной работы будет зависеть, сумеем ли мы направить ее вглубь, на выработку недостающих методов и средств, т.е. на наше общее развитие. В этом и состояла бы реализация нашей концепции: для начала на региональном уровне, в России, а уж затем России; для начала на уровне выработки необходимого интеллектуального обеспечения и только затем — на уровне социотехнических действий.

В заключение подчеркнем, что, как говорят в таких случаях, все лучшее в нашей работе есть продукт многолетних трудов методологического сообщества, а за неизбежные ошибки ответственны только мы.

 

 

 

 

 

Вставка 1.

Для понимания жанра и особенностей данной работы необходимо представлять себе способы употребления ее результатов или, с другой стороны, ее деятельностный контекст. Между тем, несмотря на широкое хождение слова «концепция», вопрос этот далек от ясности.

Действительно, что объединяет, а что различает такие организованности мысли, как концепция, стратегия, программа, политика? С нашей точки зрения, объединяет их то, что все они (как, сверх того, еще сценарии, проекты, планы) могут рассматриваться как различные формы опосредования и проработки замыслов преобразований в ходе их реализации. (Дефицит таких форм, переупрощение системы их взаимосвязей, попытки непосредственной, «линейной» реализации замыслов и есть не что иное как большевизм в своем рафинированном виде.)  Понимаемые таким образом, все эти формы оказываются важнейшими средствами работы управленцев, политиков и предпринимателей, которым, в первую очередь, и адресована наша работа.

Но если вопросы о формах организации и содержании соответствующих жанров интеллектуальной работы — «стратегирования», программирования, а отчасти и политической  деятельности — худо-бедно проработаны, то вопрос о концептуализации остается открытым, равно как и вопрос о связывающей все эти (и другие вышеназванные) системы реализации замыслов в целом.

 

 

Вставка 2.

Разрабатывая концепцию развития России, мы полагаем концептуализацию логически первой фазой проработки замыслов преобразований. Мы, следовательно, считаем, что если нет надобности в преобразованиях существующего положения дел и хода вещей, то нет и нужды в концепциях. Концепция выступает при этом как замысел преобразований (и/или средств и организационных форм его реализации), проработанный и оформленный с применением одновременно модифицируемой системы подходов, категорий, понятий, онтологических картин, системы ценностных ориентаций и принципов, которые сами могут являться составными частями концепции. Можно сказать и наоборот: концепция — это система подходов, категорий, понятий и т.д., фокусируемая в одновременно модифицируемом замысле преобразований.

Здесь полезно различить и противопоставить концептуализацию замыслов преобразований и их научное обоснование. Если последнее исходит из предзаданной и жестко фиксированной картины мира (а в значительной мере и из известного набора средств реализации замыслов), то концепция строится на взаимном согласовании и соорганизации замыслов, средств их реализации и формируемой при этом картины мира. В рамках концептуальной работы замыслы не могут обосновываться научно, а их научное обеспечение оказывается лишь одним из элементов концепции.

В той мере, в которой замыслы преобразований затрагивают интересы представителей разных позиций, их появление и проработка обычно приводят к появлению других замыслов, часто противоположных исходным. Вся дальнейшая работа развертывается тогда в политическом контексте. Политическая деятельность оказывается объемлющей системой для формирования и реализации замыслов, включая и обсуждаемые формы их опосредования. При этом рамки конкурирующих замыслов в случае мирного разрешения конфликта интересов (и, тем паче, в ориентации на развитие) постепенно сужаются: в исходные рамки права вписываются рамки приемлемой для общества концепции; в рамках последней формулируются те или иные стратегии (в нашем случае, например, в спектрах от либеральной до социал-демократической, от консервативной до новаторской, от централистской до федералистской и т.д.), из которых выбирается или «прорастает» вновь некая приемлемая для общества — своего рода «единая техническая» — политика.

Политику при этом приходится понимать, как минимум , двумя разными способами — (1) как процесс и (2) как результат взаимодействия носителей разных концептуальных, стратегических и программных установок. Политика имеет, соответственно, два вектора: процессуально-коммуникативный (это собственно политическая МД) и результирующий управленческий (как принимаемая в итоге концепция, стратегия или программа). Политика выступет тогда как форма сосуществования и реализации политических концепций и программ, а при отсутствии последних вырождается в политиканство, которое пока что у нас и преобладает. (Это понятно, если учесть, что политическая деятельность предполагает систематические опережающие активные — в противоположность реактивным — мышление и действия, необходимым условием которых и является наличие соответствующих концепций, стратегий, программ.)

Что касается программ, то они представляют собой результаты особым образом организованных мышления и деятельности, документы, фиксирующие наши текущие представления о ситуации, целях и/или направлениях преобразований, возникающих при этом проблемах и задачах, необходимых для их решения методах, средствах, формах самоорганизации и соорганизации работ участников. Программа часто служит формой организации работ по реализации концепции. В отличие от концепций и стратегий, разрабатываемых, говоря упрощенно, раз и навсегда (до реализации замысла преобразований и оестествления результатов), программы непрерывно модифицируются, «отпочковывая» от себя оргпроекты и планы, поступающие непосредственно в исполнительскую систему и обеспечивающие ее четкое функционирование.

В культурной системе реализации замыслов перечисленные формы их опосредования связаны достаточно сложным и неоднозначным образом, представление которого требует специальной проработки, едва здесь намеченной. Но мы полагаем, что сказанного достаточно для понимания особенностей концептуализации и того, что она предполагает целую систему дальнейшей проработки и развертывания, в частности, в охарактеризованных выше формах.

 

 

Вставка 3

Совершенно в ином свете этот вопрос предстает, когда мы обращаемся к ситуации запуска процессов развития. Мы подчеркиваем это обстоятельство, поскольку в известным нам концептуальных разработках вопрос о том, за счет чего предполагается запустить процессы развития, обеспечения национальной безопасности и т.д., стыдливо опускается.

Ресурсное обеспечение первоочередных действий. Отмеченная «зацикленность» властей предержащих на оперативных задачах связана с дефицитом как интеллектуального, так и финансового обеспечения. Главную трудность здесь представляют выбор стратегии и первые шаги, призванные сломать сложившиеся стереотипы и запустить процесс развития. Применительно к первоочередным действиям вопрос об их финансовом обеспечении требует особого подхода, разработки специальной ресурсной политики и программы.

Обычно считается, что мы располагаем тремя основными источниками доходов бюджета.

(1) Фискальная система. Однако в сущеествующем виде она уже продемонстрировала свою неэффективность, поскольку приводит к удушению производства. Можно показать, что при нынешнем состоянии российского хозяйства никакая реорганизация этой системы (хотя реорганизация ее необходима) не даст достаточных для развития ресурсов.

(2) Займы всякого рода, как внутренние, так и внешние. Они обладают известной неприятной особенностью — требуют возврата. В перекладывании наших трудностей на плечи детей мы уже преуспели больше, чем в чем-либо ином. Этот источник близок к исчерпанию и грозит государству окончательной потерей доверия инвесторов и банкротством.

(3) Экспорт «природных ресурсов», сдача в концессию месторождений полезных ископаемых, привлечение иностранных инвестиций. На наш взгляд, это — базовый источник возрождения России, резерв, который уже давно пора использовать, за счет которого можно, во-первых, решить самые неотложные задачи (возврат долгов, здравоохранение, социальная защита беднейших слоев населения, военная реформа), а во-вторых, воссоздать и расширить интеллектуальный потенциал страны (что требует немалого времени). Задействование этого резерва позволит в дальнейшем обходиться без «природных ресурсов», как обходится без них Япония.

Разговоры о «распродаже Родины» имеют вполне прозрачные основания, состоящие в натуралистической трактовке ресурсов как данных нам однажды и навсегда. Но мы уже говорили о том, что ресурсы следует мыслить как функциональное понятие. Бесполезный вчера материал завтра может стать ценнейшим ресурсом, но и наоборот: многие сегодняшние ресурсы завтра могут потерять цену, их надо использовать вовремя.

Чем дольше мы будем прятать голову в кусты, чем дальше откладывать решение этих вопросов, тем дороже это решение обойдется нам в итоге