Доклад, прочитанный 15 февраля 1992 г. сотрудникам и стажерам Школы культурной политики.
1. В своей деятельности Школа культурной политики опирается на концептуальные разработки Московского методологического кружка и базовые категориальные понятия СМД-
подхода. Я хочу посвятить этот доклад краткому обзору основных понятий и представлений, которые, с моей точки зрения, позволяют строить локальные идеологизированные
пространства и осуществлять программы локального социокультурного и экономического развития.Прежде всего, мне хотелось бы напомнить вам тот принцип, согласно которому новые типы мыследеятельности, различные социокультурные движения, относящие себя к
области мысли, и социокультурные институты (выступающие как способ реализации интеллекта в социальных системах) возникают и становятся в рамках процессов трансляции 1 .
Это означает, что каждая новая организованность, или тип, МД возникает и оформляется в процессах воспроизводства и трансляции, ориентирована на снятие тех рассогласований и противоречий, которые накопились в процессах воспроизводства, и принимает на себя функциональную нагрузку относительно процессов трансляции. Эти типы МД и социокультурные институты берут на себя миссию обеспечения воспроизводства, а иногда создания нового контура МД 2 .
СМД-подход и СМД-методология также возникают в ситуации трансляции как ответ на те разрывы, рассогласования и противоречия, которые накопились (и частично отрефлектированы) в рамках других институтов и типов МД (философии, науки, инженерии) во второй половине XIX — первой половине XX в., а также в области образования, хозяйственной деятельности и политики. Одним из таких кардинальных вопросов, вызвавших к жизни СМД-подход, являются прогрессирующая специализация и фрагментаризация знания (вызванная в том числе и процессом дифференциации наук) и соответствующие программы — интеграции
(комплексирования) наук и разработки технологий синтеза разнопредметных знаний. Для более глубокого обсуждения данного круга проблем необходимо строить содержательный
портрет процессов воспроизводства, углублять представления о различии каналов трансляции,специально анализировать связи между процессами трансляции и реализации предметных и нормативных конструкций в социокультурных ситуациях, рассматривать соотношение между предметными и ситуативными формами организации деятельности. Необходимо ответить на вопросы, насколько процессы трансляции зависят от массовидности реализации тех или иных типов культурных норм? насколько масса реализации влияет на транслятивный процесс и сама может рассматриваться как механизм трансляции?
Необходимо также перейти от рассмотрения формальных механизмов воспроизводства к содержательному анализу тех нормативных и предметных организованностей, которые составляют «тело» или иных регионов воспроизводства.
II. Даже не осуществляя этого анализа, можно постулировать, что всякая новая предметная организация или новый тип МД будут жизнеспособны только в той мере, в какой они сумеют обеспечить процессы трансляции и воспроизводства в тех условиях, когда не срабатывают другие типы МД и другие формы организации.
На каждом этапе развития человеческой практики определенный тип МД, или сфера, выполняет функцию рефлексивного замыкания других типов МД и ассимиляции их содержания. Эта сфера на какое-то время, если говорить метафорично, выходит на передний рубеж в развитии мышления,собирает и аккумулирует на себе основные напряжения социокультурной ситуации и обеспечивает реализацию процессов воспроизводства со-целостности человеческого мышления и деятельности.
В середине XX в. эту роль для целого ряда регионов воспроизводства взяла на себя СМД- методология 3 .
Достаточно очевидно, с моей точки зрения, что чисто теоретические формы мысли не могут обеспечить решение задач воспроизводства МД и трансляции. СМД-подход, также как и другие сферы (типы) МД, претендующие на выполнение функции воспроизводства, вынужден постоянно ставить перед собой ряд практических задач, осуществлять усилие по формированию новых ситуаций МД.
Говоря о процессах воспроизводства, нельзя трактовать эти процессы как чисто естественные и рассматривать образование ситуаций как автоматический результат реализации той или иной нормативной конструкции; формирование ситуаций МД требует особого усилия и особой энергии, одним из источников которой является механизм расширения рамок понимания и действия. Привлечение тех или иных нормативных представлений требует восстановления смысла и рамок действия, а значит осмысленности дальнейшего формирования того или иного контура МД.
Это фактически означает, что та сфера мысли, или тот тип МД, которая предполагает восстановить целостность процессов воспроизводства и удержать свои позиции, обязательно
должна ставить перед собой широкий круг практических задач, делать мышление практически- и деятельностно-ориентированным.
Выход на передний план во второй половине XX в. методологического мышления и различных, методологически организованных типов МД, с моей точки зрения, вызван прежде всего кризисом философии. Мне кажется, что философский способ мышления умер. Умер как особый тип МД, как особая сфера мысли, в которой реализовывалась претензия на целостное миросозерцание. Можно сказать, что он не выдержал конкуренции с научным и инженерным мышлением, но не потому, что эти типы мышления взяли на себя функцию целостного анализа происходящих процессов, а потому, что внутри них были развиты более «тонкие» техники конструктивной
мыслительной работы и идеализации, а философия осталась на позициях чисто понятийного анализа.
Даже в своих высших проявлениях философия XX века (Хайдеггер, Фуко, Гадамер, Хабермас, Дерида) не смогла ассимилировать опыт мировых войн и революции и интеллектуально обеспечить процессы самоопределения индивида и малых групп как исторических субъектов. Процессы индивидуализации и коллективизации, субъективации и объективации, массовизации и экземплификации МД идут вне философии и помимо нее.
Сегодня, на мой взгляд, на место философской работы приходит достаточно широкое идеологическое движение, которое может трактоваться как метафизическая
контрреволюция. Отказавшись от построения техник и технологий мышления, понимания, рефлексии, коммуникации — интеллектуальных технологий в широком смысле слова, философия пытается говорить языком тех или иных объектов, она выводит проблему объекта на передний план, пытается задать рамку и ограничение на мышление и деятельность, а фактически «загоняет» живое мышление в рамки той или иной предельной онтологии 4 .
Я хочу подчеркнуть, что при таком подходе стираются различия между рабочей, объемлющей и предельной онтологическими картинами, столь значимыми для методологической работы. В этом случае очерчивание контуров предельной онтологии оказывается обратной стороной догматизма и закрывает возможности развития МД.
Современная философская культура в лучшем случае безразлична, а в худшем — является противником идеологии и практики развития.
III. Итак, можно сделать вывод, что методологическое мышление прежде всего самоопределяется в рамке развития. Полагание идеи развития как ценности (рамки) и использование тех или иных схем развития как организационно-деятельностных задают требования к комплексу (пакету) онтологических картин, используемых в СМД-методологии, и к комплексу практик, осуществляемых в СМД-подходе. Идея развития задает отправную точку для анализа и понимания того, что представляет собой СМД-методология, методологическая работа 5 .
Здесь можно было бы возразить, что полагание идеи развития в качестве предельной с самого начала делает методологию лишь регионально ориентированной философией, которая работает с объектами, имеющими структуру развития, или (как сказали бы немецкие философы XIX в.) с «органическими» объектами. Это возражение не учитывает того факта, что практики развития являются открытыми. Развивающаяся МД по своему «объему» соответствуют сфере мирового Разума (мирового Духа). Это означает, что любые типы МД, не вовлеченные сегодня в практики развития, в какой-то временной перспективе будут вовлечены в эти практики и в полипроцесс развития МД. Вместе с тем это означает, что будут нарушены те региональные границы, которые пытается установить философия, ставя мышление и деятельность в зависимость от объектов (типов объектов) и миров, противостоящих нам 6 .
В рамках развития нет разницы между действительными и возможными мирами: то, что возможно (а значит, прежде всего — мыслимо), действительно хотя бы в одном из миров. Если
добавить к этому, что в рамках развития то, чего еще нет, но что должно (может) быть, более реально, чем-то, что есть, то мы можем утверждать, что оппозиция регионального и тотального в СМД-подходе снимается за счет различия и связи мышления и деятельности в рамках развития. Мышление остается тотальным по своим претензиям, но осуществляется (реализуется) через деятельность всегда регионально. Вместе с тем регионально осуществленная деятельность сохраняет потенцию к изменению и
развитию за счет своей связи с мышлением и за счет возможности рефлексивной ассимиляции близлежащих регионов.
IV. СМД-подход, самоопределяясь в контексте развития и рассматривая все остальные организованности МД(в том числе эпистемологические) в этих рамках, постулирует искусственно-технический (И/Т) характер самого мышления, а по сопричастности мышлению — и всех остальных интеллектуальных функций. Из этого, в частности, следует что перед СМД-подходом и методологическим мышлением,реализующим этот подход, стоит задача позитивной ассимиляции всех имеющихся на сегодняшний день способов, техник и технологий мыслительной работы.
Если говорить очень грубо, то можно считать, что СМД-методология возникает из задачи синтеза различных подходов — философского, научного, инженерного, с одной стороны, и деятельного, культурно-исторического, эпистемологического — с другой. То, что в традиции ММК называется содержательно-генетической логикой (эпистемологией) и программированием, можно рассматривать как локальные (исторически преходящие) программы синтеза интеллектуальных технологий или как срезы (варианты) организации методологической работы как синтеза такого рода.
Самоопределение в контексте процессов воспроизводства и трансляции заставляет субъекта методологического мышления фокусироваться на нормативных, и инструментальных аспектах любой ситуации и практики живого мышления. Средства рассматриваются как основная организованность трансляции и форма рефлексивного замыкания, схватывания и удержания опыта мышления и МД.
Решение задачи синтеза различных подходов и техник мышления, утверждение И/Т характера мыслительной работы в целом требуют введения и использования онтологических картин (представлений) определенного типа, в частности таких онтологии, которые делали бы возможным и осмысленным соотнесение, синтез, конфигурирование, рефлексивное выворачивание различных по своей структуре, происхождению и способу функционирования организованностей, как элементов некоторого гомогенного (однородного) поля (гомогенного в операциональном смысле, т.е. позволяющего проводить названные операции и процедуры). Именно эту функцию несла на себе онтология деятельности, а теперь выполняет онтология МД.
Следует подчеркнуть, что место такой онтологической картины в принципе может занять любая другая онтология, соответствующая названным требованиям или функционально
соразмерная миссии методологической работы.
Переход от онтологии деятельности к представлениям о МД, с моей точки зрения, вызван не тем, что произошло разотождествление мышления и деятельности как разных интеллектуальных функций (это было сделано задолго до появления схемы МД), а тем, что удалось найти (сконструировать) несколько каналов соорганизации и связывания мышления и деятельности, каналов более рафинированных, чем принцип воспроизводства, положенный в основу онтологической картины деятельности.
В частности, эти принципы связи (перехода) закреплены в так называемой технологии программирования. Говоря жестче, это (возможность связи-перехода и синтеза мышления и
деятельности) и составляет сущность программирования 7 .
V. Постановка онтологических гипотез и допущений (в пределе онтологической работы) в рамки методологической работы выражается в принципе ортогональной организации пространства МД, совмещающей организационно-деятельностное и объектно-онтологическое пространства, а также указывающей на четыре возможных способа употребления представлений (схем) — употребления в функции: принципа (схемы разотождествления), изображения объекта (онтологической схемы), средства организации (оргдеятельностной схемы) и «ключа» (схемы трансфокатора). В рамках методологической работы основным режимом оказывается выворачивание объектно-онтологического пространства через
оргдеятельностное, которое символически и операционально закрепляется в идее верстака (верстачной организации пространства методологической работы) 8 . Тем самым в рамках методологической работы появляются по крайней мере два различных типа верстаков. Первый тип (рабочие верстаки) возникает как результат выворачивания целей МД
через проблемную ситуацию, а второй тип (верстаки средств и нормировки) — как результат мыслительной организации рефлексии проделанных тактов работы в ориентации на
воспроизводство МД.
Содержательно-генетическая эпистемология может рассматриваться как элемент и функционально-ориентированная технология в контексте программирования. При этом, необходимо достаточно жестко различать рабочие, объемлющие и предельные онтологические картины, формальные и материальные онтологии, а также рамочные и
картинные элементы в онтологической работе 9 . При осуществлении онтологической работы целесообразно различать непосредственную и рефлексивную интенциональность, что
позволяет осуществлять двойное полагание: конструкции рассматриваемого объекта, с одной стороны, и пространства существования данного типа объектов — с другой. Онтологическая работа осуществляется в контексте проблематизации (в этом суть работы на первом верстаке), где идея реальности может играть роль первичной проблематизирующей структуры до всех и всяческих полаганий. Проблема истинности, характерная для ряда натуралистически или аксиологически ориентированных философских направлений, снимается путем инструментального замыкания всего контура методологической работы (второй верстак).
Можно утверждать, что целый ряд философских гипотез — в частности гегелевская гипотеза о тождестве бытия и мышления — возникает в результате нерефлексивного использования принципа ортогональной организации пространства МД (различия и возможных типов связи объектно- онтологических и оргдеятельностных «досок»). Продолжая эту последнюю ремарку, можно было бы сказать, что многие проблемы философии и
социальных наук вызваны нерефлексивным (неконтролируемым) переходом (перебросом) содержания с оргдеятельностной «доски» на объектную (натурализация, непосредственная
объективация и еtс.) и обратно.
VI. Как было сказано, идея деятельности и онтология деятельности должны интересовать нас, прежде всего, с точки зрения их функции в методологической работе. Также сформулированы в самом общем виде эти функциональные требования к типу привлекаемых (конструируемых) онтологических картин.
Онтология деятельности соотнесена с технологией программирования; в ее рамках вводится комплекс объектов второго порядка (квазиобъектов), который позволяет осуществлять зонирование и трассирование полей деятельности. Эта онтология позволяет фиксировать границы достаточно однородных (например, по способу употребления организованностей в деятельности) зон деятельности, символизировать эти поля (зоны) через специальные~схемы (в частности, через знаки «позиций») и рассматривать процессы перехода (переноса) различных организованностей из одних зон в другие с полной или частичной сменой функций, с одной стороны, и с запечатлением нескольких функциональных структур
(употреблений) на одном материале (морфологии) — с другой 10 .
Основным принципом, регулирующим способ мышления о деятельности, является принцип множественности форм существования любой организованности в МД, а основным
логико-эпистемологическим понятием оказывается понятие цикла жизни организованности в процессах и системах МД.
Указанный набор понятий и методов мыслительной работы является радикальной инновацией по отношению ко всей традиции философии и социальных наук (наук о культуре, наук о духе, гуманитарных наук). Однако перевод этой инновации в программы дисциплинарных и междисциплинарных исследований требует дополнительной и достаточно сложной работы по формированию прикладных наук и нормативно — деятельностных предметов). С этой точки зрения одной из основных задач в ближайшее время становится анализ
методологии исследования. В этом контексте важнейшим вопросом является вопрос связи и соотношения формальной и материальной онтологии 11 , а также сочленение программирования и исследования. Тот факт, что внутри программирования присутствуют блоки «анализ ситуации» и «прорисовка схем объекта» (тематизация), дает надежду, что такое соединение возможно.
VII. Я много раз подчеркивал важность функции мышления в методологической работе и сейчас хотел бы указать только на два момента. Первый связан с характером предельной онтологии, или онтологизацией идеи мирового Разума, как результатом последовательного проведения в организационно-деятельностном плане принципа развития. Речь идет о гипотетической, или пунктирной, онтологии, принципы и форма организации которой реализуются в форме сети актов и ситуаций мысли-коммуникации
(мысли-речи) и мысле-действования. Важнейшим моментом оказывается принцип диффузии (негерметичности границ ситуаций и регионов мысле-деятельности) и рефлексивной
ассимиляции одних актов (ситуаций) другими.
Второе — это результат анализа техник и технологий мышления. Здесь очень важно понимать, что мышление развивается на оппозиции к речи-языку, на оппозиции к коммуникации (в том числе и генетически) в связи с развертыванием и усложнением функции представления, а дальше -схематизации.
В этом плане мысль-коммуникация, или мысль-речь, это не мысль. Порождающей функцией для мышления, с моей точки зрения, является то, что в античной и средневековой традиции называлось созерцанием (эйдетической функцией), представлением, и то, что в греческой философской традиции называлось каталепсисом (целостным схватыванием
ситуации — мысленного предмета) в отличие от герменеи (понимания, находящего выражением в речи) 12 .
Когда я говорю о методологической работе, то прежде всего подразумеваю, что ММК, реализующий СМД-подход, создал машину МД, а которой мышление постоянно творится из не-
мышления. Наверное, есть смысл употреблять понятие «машина» во множественном числе, т.е. говорить о нескольких тождественных по функции (производства мышления), но различных по конструкции машинах. Одной из таких машин является ОД-игра, взятая с точки зрения своей мыследеятельностной конструкции (без учета специфики применяемой в том или ином случае игровой формы).
Вопросы соотношения процессов развития и функционирования (машинной организации), с одной стороны, и вопросы соотношения индивидуального и коллективного в машинных и развивающихся системах — с другой, являются вопросами для дальнейшего обсуждения. При анализе проблемы мышления необходимо четко разделять: а) различные типы МД
(исследование, программирование, проектирование, критика и др.); б) МД-процессы (моделирование, схематизация, онтологизация и др.), в которых мышление занимает различные
места и может вступать в отношения и связи с другими интеллектуальными функциями. Специального анализа заслуживают те новообразования, которые возникают в контексте развития МД (например, мыслительная рефлексия или понимающее мышление) и могут закрепляться и транслироваться как норма для дальнейшего воспроизводства, а также компенсаторные отношения, которые возникают между интеллектуальными функциями в процессах индивидуального развития (на отдельных носителях МД) или системах (ситуациях) коллективной МД.
На базе редуцированных форм МД (фрагментах различных машин МД) возникают различные способы жизнедеятельности, а также группы (общины, микрокорпорации), реализующие эти способы. Сегодня, на мой взгляд, мы еще находимся в ситуации, когда отдельные индивиды и группы, функционировавшие в различных машинах МД, после окончания времени их работы сохраняют лишь память о своем участии в событиях МД, но в подавляющем большинстве случаев не сохраняют достаточного для повторения и воспроизводства процессов МД или запуска новых типов машин набора способностей, личных знаний и субъективированных техник. Такого рода подход может стать основой для более широких исследований в области социальной этологии и даже может лечь в основу социологии мышления и социологии знания (я хотел бы напомнить, что это направление, заявленное еще в конце прошлого века, до сих пор остается практически неразработанным).
VIII. Вместе с тем методологическая работа уже стала (и в ближайшее время эта тенденция станет еще более явной) основой для целого комплекса антропонических экспериментов». Фактически СМД-методология претендует на роль новой философской антропологии, а также разрабатывает понятия педагогической антропологии.
На мой взгляд, идея революции (так, как она была сформулирована в немецкой классической философии, а затем К. Марксом) была предметизована не только и не столько в политэкономии и теории исторического процесса, сколько в философской антропологии. Именно эти идеи не были, по-моему, ассимилированы ни политической практикой, ни социальными науками. Во всяком случае, ключевым вопросом философской и педагогической антропологии в рамках СМД-подхода оказывается вопрос о методах и техниках освобождения от деятельности.
Теоретические идеи и опыт реализации практик развития на локальных антроподромах (в том числе в рамках так называемых ОД-игр) позволяют, с моей точки зрения, развернуть целый комплекс дисциплин, объединенных общей программой антропомаксимаксималогии 13 .
Я считаю важнейшим разделение понятий индивида, личности и биоида, а также использование понятия индивидуальности (как результата истории развития интеллектуальных функций и индивидуализированных способов деятельности). Я также считаю важным разделение трех модусов существования человека: как носителя деятельности, источника МД и гаранта процессов развития МД, разделение позиции и роли, а также роли, статуса и амплуа, как различных форм реализации субъективности в процессах МД 14 .
Примечания
^ 1. Первоначально этот тезис возник при анализе ранних работ по педагогике в рамках ММК. Я обратил внимание на то, что теоретические и категориально-онтологические идеи
Г.Щедровицкого, Н.Алексеева и других исследователей в области педагогики возникли из процесса рефлексии над процессами трансляции и воспроизводства в самом Кружке. В дальнейшем возникла гипотеза о том, что задача трансляции является «порождающей», т.е. может способствовать не только обработке имеющихся знаний, но и появлению новообразований в мышлении и деятельности. Наиболее полно вопросы «порождающей» и «проблемной» сущности процесса трансляции освещены в докладах на втором конкурсе в Школе культурной политики (декабрь 1990) и в лекциях в Кемерово (январь 1991).
^ 2. В данном случае я опираюсь на представления о воспроизводстве деятельности, разработанные в ММК в начале 60-х г.г. [см.]. Понятие «контур» деятельности и «каркас»
деятельности возникли при анализе процессов воспроизводства сложных структур деятельности, содержащих в себе (объединяющих) рефлексивно неоднородные элементы. Тот факт, что «транслируются» и «реализуются» в деятельности не отдельные организованности (нормы), а сложные структуры, пока не получил своего подробного описания в работах ММК (в частности см. цикл лекций П.Щедровицкого «Понятия программирования и организационного проектирования в системомыследеятельностном подходе», ноябрь 1991г.)
^ 3. Сформулированные соображения о назначении, роли и функции методологической революции и СМД-методологии в истории мысли XIX и XX вв. во многом заимствованы из устных выступлений и лекций Г.Щедровицкого, которые я слушал в 1977-1982 гг. Собственные размышления и опыт понимания идей ММК были систематизированы в специальной работе («Рефлексия Игры-15, или Очерки методологического быта»), которая была написана летом 1986 г. и получила распространение среди членов ММК в форме рукописи.
^ 4. См. по этому поводу материалы дискуссии с Валерием Подорогой «Роль философии в процессах смыслообразования и самоопределения» (февраль 1992).
^ 5. Мой интерес к понятию «развитие» оформился после участия в дискуссии, которую вели Г.Щедровицкий, Б.Сазонов и С.Наумов на Игре-15 (игра проводилась под руководством С.Попова в июне 1986 г.), а также при подготовке к Игре-50 в Красноярске в сентябре 1986 г. по проблеме регионального развития и создания прикладных психологических служб. В дальнейшем этой теме уделялось достаточно большое внимание, однако я не мог выйти за рамки тех интерпретаций понятия «развитие», которые были даны Г.Щедровицким в схеме, получившей название «шаг развития». Радикальное продвижение удалось осуществить лишь и 1991 г. на базе известных и новых понятий «внутренняя форма», «зона ближайшего развития», «зона необходимого отказа», «ресурс». Эта концепция наиболее полно излагалась входе работы школы управления но вопросам социальной политики и Екатеринбурге (март 1991), семинара по проблемам реорганизации систем управления НИР и НИОКР в Якутнипроалмаз в Мирном (сентябрь 1991) и в лекциях «Понятия программирования и организационного проектирования в системе мыследеятельностном подходе» (ноябрь 1991).
^ 6. О связи понятия «развитие» в онтологии мирового Разума см. 2-ю лекцию П.Щедровицкого из цикла «Чего я не понимаю про мышление» (ноябрь 1991).
^ 7. О связи мышления и деятельности в рамках программирования я говорил в докладах по проблеме программирования (осень 1987), а также обсуждал эту связь с Г.Щедровицким в течение 1988 г. Наиболее подробно эти идеи изложены в статье «Программный подход в контексте системо-мыследеятельностной методологии» (статья будет опубликована в сборнике НИИ культурологии РСФСР в 1992 г.).
^ 8. О принципе верстачной организации методологической работы см. дискуссии о понятиях «подход» и «деятельностный подход» в 1978-1980 п., материалы Игры- 45 в Новой Утке (лето 1985), в связи с обсуждением метода построения понятии «регион» и «региональное развитие», а также мои 3-5-ю лекции из цикла «Чего я не понимаю про мышление» (декабрь 1991 — январь 1992).
^ 9. О понятии онтологической работы в ММК см. мой доклад па II методологическом съезде (январь 1990), два подготовительных доклада к III методологическому съезду (январь 1991), цикл докладов по процессам самоопределения и онтологии в Харькове в мае 1991 г., а также многочисленные обсуждения на семинарах Школы культурной политики в течение 1990-1991 гг. Мой интерес к этой проблеме во многом был вызван дискуссией с С.Наумовым и Ю.Громыко в 1979-1981 гг., а так же с С.Поповым в 1988-1989 гг., за что я им весьма благодарен (хотя по содержанию эти дискуссии не вызывают у меня до сих пор ничего, кроме отвращения). В своих разработках я опирался на два цикла обсуждений понятия «онтология» в ММК. Первый был связан с логико-эпистемологическим исследованием структуры науки и обсуждением таких понятий, как «предмет», «объект», «знание», «замещение», «онтологическая картина», «модель», «синтез знаний», «модель-конфигуратор» (1962-1969); второй цикл обсуждений был связан с понятиями «онтологизация», «объективация», «онтологическая работа», «реализация» и др. (1978-1981).
^ 10. О понятии «организованность», а также о различии и связи «организованности деятельности» и «организованности материала» в ММК см. доклад на III методологическом съезде (январь 1991), а также выступления на семинаре Школы культурной политики в марте 1990 г. Появление понятия «организованность» можно отнести к 1965 г. и связано оно с именем Владимира Лефевра. Однако этому предшествовала достаточно большая история развития понятийного аппарата теории деятельности и системно-структурной методологии, в частности, понятий «структура» и «организация» (1959-1961), анализ связи понятия «организация» с понятиями «место» и «наполнение» (1962-1963), анализ понятий «функциональная» и «морфологическая структура» и, наконец, развитие представлений о «социальной организации» (1964). В дальнейшем понятие «организованность» сопрягается с анализом рефлексии и сознания, с анализом процессов воспроизводства и с развитием «второй категории системы».
^ 11. В период 1980-1982 гг., а затем в 1984-1986 гг. я активно работал над диссертацией по теме «Организационно-деятельностная игра как метод комплексного социально-психологического исследования» (не была защищена и не опубликована). В ней, на мой взгляд, была разработана достаточно оригинальная концепция исследовательской работы (исследовательского типа мыследеятельности) с опорой на понятия «понимающее исследование», «включенное исследование «, «формальная» и «материальная» онтология, «эксперимент» и т.д.
^ 12. См. по этому вопросу цикл докладов о методе построения системно-типологического понятия (весна 1984), основные идеи которого получили дальнейшее развитие в работах по проблеме исследования (1985), рефлексии (1986), понимания как каталепсиса и топики (1987-1988).
^ 13. Понятия «антропоника» и «антропонический эксперимент» обсуждались мной в дискуссиях с С.Наумовым в 1986 г., а затем были развернуты в цикле лекций «Педагогика и антропоника» в п/л «Артек» весной 1988 г. Идея построения «новой науки» антропомаксималогии была навеяна обсуждениями с Ю.Громыко в 1982 г. (во время которых Юрий Вячеславович высказывал идеи построения особой дисциплины «экстрематики», или «экстремоантропологии»).
^ 14. См. по этому поводу мои статьи по психологии личности и философской антропологии: Методологические заметки к проблеме прогнозирования свойств человека (1979). Истоки культурно-исторической концепции Л.С.Выготского. Гамлет, принц Датский У.Шекспира (1980). О некоторых проблемах построения теории личности (1983), Универсум мыследеятельности и человек (1986), Артификация мыследеятельности как проблема прикладной психологии (1986), К анализу топики организационно-деятельностной игры (1987). Активные методы обучения и проблема содержания образования (1988). К проблеме управления активностью учебной группы (1988) и др., а также цикл лекций в Пущино по вопросам педагогической антропологии (январь 1991) и доклад «Педагогика свободы» (февраль 1992).