Ярнов Борис Михайлович
Я «технарь» – инженер-электромеханик, от «философии» тошнило еще на 2-м курсе Ленинградского Политеха. В 1971 г. поступил в Рижский траловый флот и «ходил в рыбаках в море» до 80-го. В положенное время перешел на береговую – управленческую – работу: «в море ходит плавсостав, настоящие моряки работают на берегу».
Вопросы – сначала «что» я, а потом и подчиненные, «зачем» и «как» делаем, были конкретны. Институтские курсы «экономика и организация промышленности» и «организация и управление промышленности» запомнились похожими названиями. Полез в литературу. В аспирантуре понял смысл социализма – все должны быть при деле, его политэкономии – «от съезда к съезду». В 1985 г. защитился по специальности «экономика труда» в Ленинградском финансово-экономическом институте. Общение с проф. В.М. Маневичем помогло обосновать изменение системы подготовки специалистов флота в училищах Минрыбхоза. Попытка применения знаний на практике была замечена и отмечена «закрытым» приказом Министерства.
«Зерно сомнения» посеяли на защите, задав «дурацкий» вопрос – «как диссертант различает комплексный и системный подход?» Спас научный руководитель проф. Н.А. Горелов, адресовавший его теоретикам, к которым диссертант явно не относился. Ситуация разрядилась, но вопрос остался.... И с практикой были сложности: очередные новации были не рекомендованы к «внедрению» НТС Министерства по причине увеличения вылова рыбы (!) и отсутствия тоннажа для ее вывоза с промысла.
Преподавание по совместительству в Калининградском ИПК Минрыбхоза укрепило интерес к управленческой проблематике. Пересекся с движением «деловиков» и приобрел некоторый опыт в ответе на вопрос «как?» – теперь это называется «S&P». Знакомство с технологиями Таллинской школы менеджеров сделало приемы Сунь-цзы, максимы Лао-цзы «второй натурой», что позволяло «на автомате» делать «что», но «зачем» оставалось скрытым в тумане Дао... Все это сложно совмещалось с практикой ОРУ, и в 1986 г. мне «свезло» перейти на работу в Западный филиал отраслевого института экономики (ВНИЭРХ) директором. Институт первой категории, в Риге, с отделами в Калининграде и Клайпеде, но... проблема кадров, усугубляемая тогдашним переводом науки на «хозрасчет» и кучей хоззадач, которые нужно было решать, коль уж связал свое «светлое будущее» с наукой. Кто знал, что Аннушка уже разлила масло...
В 1987 г. Игорь Злотников предложил на работу некоего специалиста, закончившего аспирантуру в Москве. Это была Ирина Постоленко. Филиал и я «попали»... для знающих – достаточно... Сотрудники озабоченно информировали: «говорят ни о чем; прогуливают; не соблюдают режим; нарушают противопожарную безопасность; водят посторонних». Спасали «хозрасчет» – каждый кушал, что добыл (!), – опыт и легкий пофигизм...
Постоленко с коллегами в лице Г. Кисвянцева, И. Злотникова, М. Строжева, Д. Мацнева, С. Зайчика и «группой поддержки» – В.Мацкевич, А. Вилцанс и др. уверенно распространяли вирус методологии в рыбной промышленности Прибалтики, дотягиваясь и до Сахалина. Под «крышей» хозрасчета в методологическую проблематизацию втягивались все новые работники госпредприятий и даже всем довольные колхозники. Систематически проблематизировали и меня, предлагая разные тексты. Вручен был и «кирпич». В общении несколько смущал аргумент «ipse dixit» (о ГП) и весьма свободные рассуждения о любом предмете. На одной из игр тактичный Н. Андрейченко объяснил профану, что такое «рефлексия». Так я понял, что говорю прозой. Заниматься только собой было невозможно, и методологизация происходила нерегулярно. Откровением стали «Конфликтующие структуры» В. Лефевра – стал понятен Сунь-Цзы и прочее «Троецарствие». Помню чувство узнавания когда-то непонятых «Наук об искусственном» Г. Саймона. Деятельностный подход ГП как нельзя лучше отвечал характеру и тогдашним настроениям. Полное согласие с ГП о наличии проблем с людьми, а не с экономикой, помогло сформулировать свои интересы в использовании консалтинга в ОДИ.
Наконец на одной из калининградских игр я увидел и услышал ГП! Ничего нового не сообщу – обычный гений... Блестящий полемист, эрудит, психолог–игротехник. Напрягала непривычная жесткость игр, представлявшаяся не лучшим средством трансляции культурных норм мыследеятельности. Все-таки «мы в ответе за тех, кого приручили».
Позже мне пришлось столкнуться с последствиями перегрузки участника «игрищ». В 1990 г. М. Горбачев и Г. Коль договорились об обучении менеджменту в течении 2-х лет в Германии 30 молодых инженеров из СССР. Со стипендией. Что это было для советского инженера в те годы – легко представить... Наша команда проводила в Москве конкурс «Управление-90» по отработанной и несравнимо более мягкой, чем ОДИ, технологии. После второго дня одного из 200 участников, чрезмерно замотивированного, пришлось помещать в больницу. Так что «дуть на воду» не всегда вредно.
Созданный кооператив позволял быстро расширить кругозор путем приглашения на совместные мероприятия разных команд игротехников и тренеров. Примером профессионализма стал А.Е. Дружинин из Ленинграда. Запомнилась работа с командой В.С. Дудченко, во время которой стало понятно, что покупателей консалтинговых услуг значительно меньше, чем продавцов, а способ жизни, сформулированный Гоббсом, становится нормой. Методологизированный Сунь-цзы победил, но... «осадок остался». Одновременно инновационная игра подсказала, чего и как делать не надо.
В 1987 г. С. Попов провел знаменитую акцию на РАФ. Первая ОДИ, закончившаяся «колбасой». Как бы – шаг в профессию. Впечатляла и комсомольская инициатива: выборы директора предприятия, как атамана ватаги. В 1988 г. на лекциях в Риге, набравшись «окаянства», я задал ГП вопрос о «колбасе». Георгий Петрович ушел от обсуждения, чем подтвердил мои сомнения. Много позже на сайте ММАС я прочел, что на этой игре уважаемый С. Попов выяснил, что «эффективность выборов зависит от состояния выбирающих, а не выбираемых». По-моему, это еще одно подтверждение разделяемого мной понимания методологии, как средства размышления о предметном содержании, категорически его не заменяющем. Хотя, конечно, идея «мегамашины» впечатляет. Наверное, на нее накладывает ограничение длительность человеческой жизни.
К 1990 г. стало ясно, что удовлетворению любопытства за госсчет приходит конец, а прибалтийская независимость, тщательно маскируемая от Москвы региональным хозрасчетом, не потерпит союзных организаций. О своем понимании ситуации я честно объявил сотрудникам и простился. Впоследствии филиал самоликвидировался вместе с распродажей рыболовного флота независимой Латвией. Не переведены на латышский язык и работы ГП. Но – читанные Александром Пятигорским в Лондонском университете лекции были на русском языке выслушаны в Риге группой латышских интеллектуалов и на нем же изданы в 2002 г.
Поехал строить капитализм в России. На методологию времени не оставалось. До недавнего времени деньги зарабатывались и сохранялись неметодологизированными, иногда – удивительными, способами, легко относимыми и к «эффективным коммуникациям», и к «финансовому инжинирингу».
Где-то после 2000 г., совершая субботний объезд книжных развалов, в подвале «Ad Marginem» обнаружил книжки О. Анисимова и журнал «Кентавр». Решил как-то упорядочить приобретение, познакомился с Г. Копыловым. Это было самое приятное из новых знакомств. Его уход – огромная потеря и для его друзей, и для всех, причастных к методологии. Светлая ему память...
Сегодня разработки ГП в сфере организации, руководства и управления весьма актуальны для сохранивших свой бизнес в «гремящих 90-х» средних предпринимателей, молодых выпускников – так называемых менеджеров. Оно – в контексте русской культуры. Но это – уже другая история.
Мне представляется, что «движение» объединялось вокруг ГП, на уважаемой в том социуме интеллектуальной оппозиции к власти, причем – на ее же деньги. Позицию ГП я понимал как оппонирование не целям власти, а способам их достижения. Капитализм расставил все по местам. Уверен, что «охота на власть» завершится успешно. Это никогда не было проблемой. Нужно только определиться с целями и ресурсами.
Деятельная социальная позиция стала профессией и волновать перестала: «не продается вдохновенье, но можно рукопись продать». Стало интересным не изменение, а многообразие пониманий мира. Может быть, это возрастное. Но жизнь, как говорил ГП, богаче мышления, а следовательно – и методологии.